BIG Фрагмент 52, Удел И Ярем, Ступень 50

A. A. A. "Цветущая Во Мгле" [Роман, Версия 16+]

["The Lot And The Yoke", Boston 1896, Ladderstep #50, Folk Version "Oh, The Deep, Deep Love Of Jesus"]
Обмуровкою вширь компаундов заводских чернородья дым сквозь трущобную колыбель, поспешающий в гроб чугунный свой меж литейщиков, благонравия кормит выспренних жерл артель да ярем несёт, заплатав хребта стёртый жмых, костный прах цедя за совочками бакалейщиков, напитав узла цепней ленточных ритурнель, перед коими, верноподданно зыком став, просвещённые блохи-нелюди свиристят, копошение величавое лобызавшие, билом кузницы механической вздев стократ маховых колёс фланков рёберных гул оправ, блудоротостью панегирика истекавшие меценатству вкось жил обваренных дном бригад, о витринные зеркала раствор меловой натирая под серебрение монограмм выше фартука экипажного, непристойностью безработных марш объявив к резным штемпелям, отсылает полк юной гвардией штыковой погонять бунты над расстрельною хора стройностью канцелярщины любострастие по щелям, из штрейкбрехерской да подёнщицкой толчеи кранов рельсовых сквозь фабричные желоба полусуточных смен ребяческих, за два никеля подаянием клянчат лёгкие на клубах сажи угольной, в шнек лопаточный до бадьи зев присосочный кровожорками ямоликими пропитавши на бугорчаточных коробах, неохватною корпуленцией моровой благодетельство межстаночное от витья солитёров, сплошь именуемых солитэрами, расползается мимо табелей колотья нормировкою, шало взвинченной под убой, для невольников, драпируемых за партерами скипидарного да мазутного забытья, надсадив прогресс камер пыточных вдоль рамен, ссудных касс держа васиздасами пересчёт, добродетельность правит стачечный труд ремесленный, между веркблея получавшая зильберглёт, на синюшности травлей сдельщиков гложет плен, задыхаясь вкривь хмари цинковой бессловесностью, бороня гортань в настилавшийся рыхлый гнёт, скотоложеским распорядком об языки честь зажиточных приедавшийся мнёт оскал, нагребающих из кадансовой пустоплясности роскошь люстрами, коей густо для бальных зал, да не вдоволь сплошь на рабочие башмаки, прокалённой тьмой сбив штамповкою лоботрясностей обок молота двустанинного пьедестал, человечиной штыб мартеновский истопив, ком осклизлостью биржевых червей множит слуг, от училищной глубины скамей вылезающих, дабы жвалами потрошить окрест всех вокруг, мимо зольного кровохарканья на пассив, локти вывшие у гвоздильщиков обрывающих, в прокламации нанимательский перестук многоножкою полнят вербункош сквозь баул, ростовщически сбросив улицам тиф брюшной, под газетчиков слюнорожее угождание, вровень клапанов нагнетая рык цеховой, с поперечною дыбой славится ведьмин стул, за дубинками постовых креня прилежание, сверху шествия протестующих о конвой богоизбранный стерегущее пир клопов, начинивших зуд ресторации в бурой мгле, караульщиков, меж столетьями забивающих свой народ хромой у добытчицких патрулей, возвышает при забастовщиках суеслов, брешь уставами да стяжательством облепляющий, кочегаров жмёт становой хребет по земле, где конторскою плутобестией омбраман иноземцев свод обращает над чередой в голь торфяников, изрезавшую дёрн за плугами, грея нищенство приканавное трепотнёй, по корчёвщикам строит фрезерный барабан, холки выкромсав бессемеровской стали дугами, колесованных огибающий стороной, у прядильщицы дланей сколотых лязг валов перфокартами шор невольничьих мнёт удел, дабы всякого изготовить враз частью анкерной, пред Отчизною зачинающий артобстрел, ниже коего слово борется меж числом, оттеснённое прочь из вороха ставки банковой пеплом с шалевой глади лацканов, точно мел, позвоночный столб выдирая за костный мозг, до ввалившихся к чаду ядами челюстей, врозь путейщицких мышц оборванных изъязвлявшихся, над пристанищем скрипа рельсовых костылей, зобу Родины, тленом скинутый о навоз, дым отрыжечный распадается, затерявшийся вдоль станочницы изувеченных швов кистей, меж красильнями рвотой судорог под озноб, вровень мастера-надзирателя клейких лап, гуты чертятся оловянною амальгамою, дрожь беззубую по зеркальщикам в донный сап утаив срамных ширм личиною против скоб, за вельможности полуфарсовой шаткой драмою, что в мочалистый перекроенный смен вальтрап, стекловарные пасти искоса отворив преисподнею, томно хлынувшей о расплав, на вскипание жил манометров сквозь добытчицкий очервивевший у торгашеской сметы шлак, мясорубками приводных колёс обагрив тлей контор помёт, грудой башенной возвеличенных, под изнанкою заводской давя штолен хлам, где топазами серьги звякают вразнотык брошей перловых, отражённых на ферротип, канделябровой да графинною лакировкою пресыщая взор под лелеемый гордый скнип, нарукавники оправляющий, чтоб язык завязить лежмя над владетельной окантовкою, с тем упорствуя дерзновенностью вперегиб, нефтепромыслов чаны вырубив пустотой, к изведённому богоборчески сну ролей, чернородья рёв бунтовщический, подымающий вольнодумцами анархистский гвалт площадей, разгорается дёгтем в копоти за рудой, где обрушить миг тросы клетями наступающий бьёт железу вновь хлынуть глотками палачей.