A. A. A. "О Мишатах Для Мишат" [Сказки, Приключения 6+]
Ровной вам дороги, наминутни преизрядно дилиньбомканья разносится поодаль закрылечных грибопилен околотка, взбаламученного через хохотушки за катушкой да со шкурным интересом против шерсти, где кудлато малышата, неврасцеп исколобродив абрикостовое графство, ротозейничать горазды по кадушкам у горшков достопочтенного Ван Брандта, наторелы балагурствами, как стряпать побасёнки дело спорится, лишь дабы караульные засим не отрядили шустро к порщику, отнюдь, впрок расстараются проказить, учиняя маету шальную Их Высокомишным Господам окрест репейных самострельщиков, умыться да чесаться бы, ничуть, благонадёжные плутишки столковались, огольцами вскачь сбегая, точно суп, меж наставлений суматошных подзатыльников от матушки, что юркий ветрогонных дел умелец, кой полез на мотовило шапки ради, да проспит его Господь, сим пострелята, сноровисто взбеленивши в безделушках ни жука не разумевших кирасиров чем-нибудь, измыслить рады прибауток, дабы к розгам при хвостишке увильнуть, и мимоездом сласти верные бочонков желудёвых отомкнуть, натащат патоки с пергой, растарабамкавши поводья офицеру, что ж, мэнэры, в добрый путь.
Предисловие Сказок "О Мишатах Для Мишат" И "Прогулки По Столу"
Тэлон Шарпер И Жонглёр Макак
"From Ursen To Ursen" – вторая книга из серии приключенческих историй о мишатах, медвежатах ростом с мышку, отправляющихся на поиски игрушечного паровозика, спрятанного в лесах посреди двора, для чего им предстоит вместе пересечь два крошечных графства, встретив множество мишачьей небывальщины по дороге.
Ритмопроза для чтения детям родителями, отображающая манеру старинной речи, оригинальная версия книги 2017 года объёмом 18000 слов является расширенным продолжением истории "Прогулки По Столу" в 2000 слов, обе книги изначально созданы под авторством A. A. A. в 2009-2010 годах, и сформированы заново через мелодическую стилистику повествования вместе с иллюстрациями, где основой сюжета представлен взгляд маленького человека на большой мир, отражённый во взгляде большого человека на маленький мир.
Тексты сказок выполнены ритмизованной прозой с концевой рифмовкой абзаца или диалоговой строки, обе истории изданы под авторством A. A. A. в 2017 году, ISBN: 978-5-85905-484-8 и 978-5-85905-481-7
From Ursen To Ursen
Содержание:
Глава 1: Тарарам
Глава 2: Бродячая Мельница
Глава 3: Как Войско Прихватил
Глава 4: Загадочный Турнир
Глава 5: Графство Пузырей
Глава 6: Дилиньбомканье
Глава 7: В Замке
Глава 8: У Смелого Медведя
Глава 9: Наперёд Разбойниками
Глава 10: Чур-Чура
Глава 11: Пограничные Земли
Глава 12: Марш-Манёвры
Глава 13: Пустешественники
Глава 14: Обок Звероловов
Глава 15: Распутать Умишко
Глава 16: Между Странствий
А. А. А.
From Ursen To Ursen
О Мишатах Для Мишат
(сказки, приключения)
За навесом поленницы под шумной старой елью, вкось дупла мимо досок, блестя, выполз жук-дровосек, наобум копошась по источенной следом коре, только лишь на него, закрутясь, прыгнул с хохотом вдоль горбыля, поспевающий Гилли, вертя и хватая жука у торчащих усов, босыми пятками пришпорив, задорно пустился по дереву вскачь, молотя, от мышиного всадника, что настигал, не шутя.
Мимо шишек и ковра из прошлогодней хвои шустрый малышонок проносился сквозь деревню из жестянок, розно с крышами голландских изразцов под варёное масло, лишь виляя от мотавшего уздечку грызуна, коим правил солдат ополчения за пуговицей в шапке со шлыком, раз от разу тормоша наперевес минутной стрелкой, да пролаза, всё казавший нос, подался взапуски, так саданувший о надкрылья дровосека, что за стрёкотом перелетел через палую ветку, смеясь над приказом грозившего стрелкой дозорного, Гилли приметился возле шалашиков, кубарем спрыгнув на свиль, чтоб, отпуская восвояси раздражённого жука, засеменить мягкой грязью тропы в просыпавшийся карточный лагерь родных гриборубов, зайдясь хототушками, пересчитал наперёд все треугольники рубашкой вверх, у лаза молчком в свой шалаш, через спальник из пальца перчатки, лёг сразу под шум.
Ma – Гилли, вымылся, быстро за кашу!
Зевнув со всех сил для порядка, он гулко в придачу сворчал, завернувшись удобней, когда позади вдруг особо, неслышно небрежно подкрался другой малышонок, что в охотничьем берете, чуть подсвистывая кверху и впрослойку пряча шёпот за спиной.
Gy – Чего, чего там у тебя? – тут Гилли высунул вихрастую макушку из перчаточного пальца краем ушек.
Jn – Только тихо, я пинёс, ну, на, смоти, – переглянувшись, Янси рядышком уселся, раскрутил вбок заговорщицки весь липовый листочек, взаперти томивший спичку.
Gy – Где, чего же? - Гилли резко замотал её обратно.
Jn – За столом поаскажу...
Мишата вскорости рассаживались к завтраку лагеря посередине у одной из длинных щёток, что волосом книзу, неврасцеп за гриборубами, их жёнушками, подле другой ребятни, уж не помнившей близко, как встарь приводилось весь двор укрывать между листьев окрест, но засим пилигримы из дома смекнули, куда было проще стянуть у Ван Брандта очки, потому он теперь непрестанно ворчал обок смысла.
Ma – Не лезь, олух, к мухе, не лезь, – наградив подзатыльником Гилли и Янси, сверху матушка раскладывала им грибную кашу по скорлупкам, втуне сетуя немало, что они не получают вдоволь свежих подзатыльников, и если б она только поспевала, то мишата не нуждались бы, что угол в шалаше один, сталось же, в тот никого не отправишь, а Гилли взамен уверял, как хватает им тех подзатыльников... – нет, вовсе мне на вас не жалко, – ласково оправдывалась матушка, вслед за уши таская недоевших по полъягоды шиповника навалом у стола, когда вдогонку малышата уж бежали за отцом на грибосеку с полным ртом.
Папаня в рыжиковой шапке правил мышью, запряжённой в коробок от спичек, подле ребятишек на запятках, обкидавших семенами стрекозу, между грибоповалом он, спрыгнув с картонной телеги, брал рядом топорик из зуба да постукиваньем двигался через стволы претолстенных гущ боровиков за отрядом.
Pa – Пострелята не толкайте споры, час не прочихаемся.
Jn – Наши подслушали кесло-качалку, – продолжил речь Янси, теряясь под горстками тёмно-каштановых шляпок, в обход за припасы.
Gy – Ван Брант растолкует, улитка минует, – от ножки звал перестегнувшийся Гилли, прибрав краем липовый свёрточек, будто зачуяв, как спорилась у гриборубов работа, где минуты напролёт из-под еловой ветки, словно бы воркуя, доносился скрип от лобзиковых бодрых пилок меж весёлых песенок, тушуясь.
Jn – Мальчишка Ван Долена воском обмазал шутиху да сунул её сквозь подсвечник, известно, с веченего ужина, шусто она поскакала столовую, бум-та-а-ам, ну, всё там... есть ещё, под ведом-то местечко.
Gy – В окраинном форте?..
Вниз на землю от куста черники сыпался шум хвостиков, откуда малышата, наблюдавшие вдоль подступа за крепость, вперебой сосредоточенно уписывали ягоды засадой.
Jn – Всё пытались аспилить, как деевянная.
Gy – Знать бы, чего под неё смастерят? Как, может, мину иль таран, – Гилли, споро улёгшись на ветке, засмотрелся под ладошкой козырьком, вслед различая на ведре, что кверху дном, полукруг от мерлонов гурьбой весовых гирек в строй чередом.
Jn – С чем туда побиаться?
Gy – Вестимо, оттоль и смекнём.
За упряжную крысу, двигаясь ползком среди военного обоза, малышата впопыхах расковыряли парой буковые плюски мимо куч снарядов, резво повыталкивав орехи между хрустом, чтоб закрыться изнутри, когда солдаты поместили средь бегущих навесной боезапас в картон повозки, дробью спуска докатившейся к подкопу возле крепости, минуя караульных, за напёрсточные киверы, под бруствер...
Очутившись посредине Форта Эммер, Янси глухо приоткрыл косую щёлочку, высунув ножки из пухлой семянки, бочком друг за дружкой две толстые плюски зашаркали схоже притворными ядрами от гарнизона по крошкам.
Jn – Вон та, спава, – щёлка за прорезь мелькнула громадной шутихой на прищепочном лафете у винтов, сбиваясь тихо.
Gy – Не елозь там, – возле лесенки сосновой шишкой Гилли облапошил барабанщика, стучавшегося гвоздиком в бубенчик, сквозь надбавленный ведёрный гул, усевшись на фуражных семенах, молчком он вытянул навстречу спичку, юрко заспешив от подпевающих солдат вокруг свечного костерка с похлёбкой, течью в медальоне, – вот, сейчас как тарабамкнет! – зашептались, подпалив шнурок шутихи до насечек.
У обоза, потоптавшись мимо с важностью раскуренной соломинки, пузатый комендант, вмиг обронивший сигаросу, заприметил искру сверх огромной пушки, взбеленивший криком форт, среди бегущих врассыпную, в безделушках не поймав швырком две буковые плюски, что проворно улепётывали глубже к табакеркам арсенала вместе с радостным хихиком за катушку.
Jn – Скоее, тут бах-пебабах! – угольком исчезая в патроне...
Зашипевшая шутиха откатилась через пуговичный свист колёс, дёргая с места у боезапаса, вполовину опрокинувшая взвод сучковых стоек за картонные коробки пола, вышибла цейхгауз боковиной, распугав загонных крыс из частокола, вскользь мерцавшая по стиверам гербов, громоздким клином колотясь внутри железного ведра, перевернув пружинный строй колумбиад в мортиры перечниц, шаркая визгом военных, от глины смахнула вдогон костерок, и точно вылетела воем из-под форта, у низины в жутком скрежете несясь вкруг по деревне, чудом не пересчитав сбор жестяных домишек, ринулась за длинным остролистом, прорубившая кусты, взрываясь где-то между клёнов от вершины.
Vb – Плут! Оболтус, вот же мне, Ван Долен, только попадись, расперетак твою об эдак, оттаскаю по ушам в страстную пятницу, знать, олух, шалопай! – достопочтеннейший мэнэр Ван Бранд ругался тут и там, поверх крыльца тряся замком да хмуро шарясь по карману вслед очкам, пока восторженные, переполошённые затеей, малышата через гам переводили дух в деревне, на бегу решая твёрдо раззнакомиться со спичкой, по кускам её подбросив между домиков окрест, на коих Ленд Большая Шляпа расчистил свечных дымоходов немало к навесным краям голландских изразцовых крыш... откуда сподручно был снят гарнизонными форта в бедлам.
Уже как тут ни отпирался, он был обвинён трибуналом в бесчинствах, с вековечным приговором об изгнанье из провинции, однако же, покуда разводился полевой суд на бумагах, так родители повытаскали прочь довольных каверзной проделкой малышат среди метлы, по буеракам сорняков тотчас отправившись к военным забиякам.
Враз приметив караульного с иголкой, их матушка справилась, можно ль где потолковать с комендантом от крепости, а споро получив ответ, что в груше, она за папаней, вверх державшим сорванцов на коромысле для призора через шивороты с лобзиковой пилки, обошла за абрикосы вровень персиков, до грушевой жестянки между створа.
Набекрень уразумевший объяснения шумных родителей Гилли и Янси, сей пузатый офицер, сложивший руки на эфес булавки, чванно принялся внутри расхаживать по баночному дну поверх канавки вдоль солдат, засим, изважничавшись, вмиг огласил приговор, занимавший почтовую марку, с подставки.
Cm – Так, вменяя, бишь, в вину мэнэру Ленду, что Большая Шляпа, вольности проступка, коим он, бишь, извёл боевую шутиху, перепортил войсковой запас, бишь, учинил кавардак, под ведром, где разогнал обозных крыс, к тому заставил опростаться прямиком две добрых дюжины отважных колонистов, не считая, бишь, погром складских орудий, чем вы, будучи же сельским трубочистом, вознамерились покрыть ущерб, мешком?
Ld – Ты никак, шеф, совсем орехнулся? Тебе ж поселяне всё растолковали, мол, спичка подложена к брусу.
Cm – Ну, махом на пробку, коль не хочешь, чтоб тебя доприветил заштанных дел мастер, – комендант близ указал булавкой в сторону, куда сел заворчавший Ленд, понуро шерудя от серебра за кандалами часовой цепочки стен, – ввиду открывшихся подробностей, другие сорванцы, как бишь... в карточном лагере боровиков, что под елью, взамен отправляются всей чередой к путешествию за осуждённым, – тут же кто-то за спиной скакнул восторженно, – дабы в ремень отработать сию, бишь, провинность коронною службой, и к тому оставьте нас на полщелчка, достопочтенные мэнер с мэвру, отсель до перемен.
Ma – Ты за припасами.
Pa – Начистишь башмаки.
Вкруг бормотавшие родители, наружу суетливо выбирались по углам картонной лесенки гармошкой, мимо банки, прихохатывая вскользь по мелочам.
Cm – Так, бишь, о вашей службе...
Ld – С поркой шустро выйдет, попляшу за шаркунов, как разбойник на овощетёрке?
Фыркнув, толстый комендант в высокой шляпе тут уселся за пустую доминушку, откусив поверх черёмуху над сапом.
Cm – Бишь, ваша задача, сыскать заводной паровозик. Пилигримы горку дней назад стянули от Ван Брандта всю сырную голову, коли не врут, – Ленд присвистнул, – три затребовали упряжи мышей, взвод подъёмных ключей да телег на сей круг, однако, стычек побоялись, мимо вражеских дозоров, оттого упрятан сыр никак под грунт, а нам оставлены подсказки за вагончиками где-то по двору.
Ld – Шеф, я ль, простецкий трубочист?..
Cm – Раз отвод, мы, бишь, с нарочным резво отправим ко схауту Высокомишных Господ?
Ld – Замазал, дело сговорим.
Cm – Уж отмыкайте кандалы. И не забудьте сорванцов, мэнэр... Большая Шляпа, – грузный комендант отплюнул косточкой за лампу.
Ma – Так вот, башмаки, уж пожалуйте не оставлять впредь их без подзатыльников. Шустрей, озорники.
Gy – На путешествие!
Jn – Скоее в путешествие!
Pa – Приятель, ну, держись там, – за шнурок папаня отдал трубочисту сигарос пучок.
Родители превесело сгоняли ребятишек, точно кляксы, разодетые нарядно к сельским танцам.
Ld – En gebakken kakken-bedden... – пробурчал Большая Шляпа, назад, подтянувший смолистую косу и бросив мешок за плечо, сквозь листопад шагая ровно через мох, посредине мешавшихся вперегонки малышат.
Gy – Это кто таковы, каккен-беддены?
Ld – Все увальни в кирасах.
Jn – Я, я тоже, я уж стану, так ландскнехтом, беспеменно, каккен-бедденом на авных!
Ld – У тебя, смотрю, толково же выходит, – отпыхнул соломинкой Ленд, раз от разу, чем дальше они убегали, тем громче всё делался праздник.
Глава Вторая.
Врозь распихивая стебли между визгом над макушкой, у напева трубочист перехватил пожитки левой.
Ld – Недостало б косарей... хранит их Боже, – за шорохом чёрной берёзы он вслед наблюдал, как малышата перетягивали, словно тетиву, поверх метёлки тимофеевки, прыгая горстью с размахом и смехом в густую траву.
Jn – Ленд, а пежде ты пеевоачивал кепость?
Ld – Вдосталь, штуцерным зарядом от картуза, покороче будет вашего, – завидевший тень издали куртины через узел, – осади, разберите вперёд черноглазую Сьюзан.
Оттоль до сумаха, вприглядку с горчично-багряных кустов молочая на них надвигалась бродячая мельница, звучно качаясь.
У четвёрки из мышей, впряжённых цугом, скользя на катушечной глади колёс, благочинно тянулся огромный кофейник, блестя вереницей под скрип латунно-ложечными крыльями из носика, мерцая в барбарисово-оранжевых рудбекиях с чугунной сердцевиной вровень спицы, что пооткрывавшие рты, малышата застряли, мотая собой травяные метёлки, пока догонявший низами, Ленд справился мимо возницы.
Ld – В добрый час, шеф, не бывало ль тут чего ещё... вагонного?
Cm – Признаться, за сумахом нет, мэнэр.
Ld – Хоть излови, как тлей в крупе.
Gy – А зачем ваша мельница бродит, мэнэр? – стал расспрашивать Гилли, прочь отпрыгнувший близ мятлика, чуть сразу от кидавшегося зёрнышками Янси.
Cm – Приводится править на ветер мышей, дабы ложкам сподручней махнуть, но отчего-то нынче сверху попритихли. А вы, пострелята, далёко ли держите путь?
Ld – Отыскать себе лиха, – наперёд Большая Шляпа закачал травинку, вмиг стряхнув обоих сорванцов пониже, – знамо, не сбиться с пахвей цуговым, так раздельно, шеф, нам бы словечком до мельника.
Cm – Взберётесь, огольцы, к нему ступеньки назади.
Перехватившись, Ленд с края дуги поднимался в кофейник игольчатой лесенкой, покуда, вися, малышата пихались вдвоём на конце его длинной смолистой косы, у верхушки пять работников катушечного ворота им прежде указали на подъёмный жёлудь-ситечко, от дужек держась по которому вкруг заблестевшей цепочки, все мишата погрузились дном у шпорных шестерён послушной мельницы, вдоль приводной кофемолки, упрятанной глубже.
Гурьбой из-под лязга валов малыши разобрали метавшийся подле налёт огоньков и соскочили у серебряного жёлудя, где к ним по днищу нёсся впопыхах кудлатый мельник, проворно дерущийся со светляками, гоняя их прочь можжевеловой веточкой к стенке, засим, уже свыкаясь полутьмой, Ленд схватил возле кипы сушёную шляпку навозника, споро накрыв под грибную кадушку жуков, одного за другим.
Ml – Уф-ф, благодарствую, мэнэр, какая, уф-ф, напасть, паршивцы соскочили, пособите водворить на место, уф-ф?
Ld – За мной не станет, шеф, – под крылья осторожно вынимая светляков, чтоб их мишата с малышатами просунули за скрепочные петельки на шахматных турах среди кофейника, оправивши в жучковых фонарях.
Ml – Верно, пакости шастают рядом, прикатил деталь, уф-ф, жёрновы застряли, так вы лихом не строгаль?
Большая Шляпа, взглядом кверху призадумавшись, отвязывал суму, на уголках сдёрнув Гилли и Янси, пытавшихся близ раскурить сигаросу вокруг светляка.
Ld – Ремеслом трубочист, эти двое сподручники.
Ml – Шибко у вас подмастерья опрятные, сударь.
Ld – Навязали мне бездельников.
Доставший из заплечного мешка виток рабочей шишки с пулей, наверх Ленд поднялся серебряным жёлудем до кофемолки, заступивший вровень дерева по ящичку без слов, как в то же время сорванцы что было мочи расстарались безобразничать, крутясь от комков шипом гнутого вала да выжёвывая мякоть насыпных грибов.
Gy – Шустрее, там, чего там?
Jn – Пыгай, пыгай.
Ld – Мельтешата, ну-ка, брысь, – трубочист поперёк сноровисто вышаркивал щёткой лоток, бурча впотьмах, – никак, тут мелют всё подряд, – когда из плотной кофемолки уже вылетали печенье и угольный сор, жухлой горстью табачная крошка с грибной пылью врозь шелухи от сверчков за бобовыми шкурками... тут малышата уж не подивились бы, вытянув беличий хвост.
Gy – Складно! Я всё прочистил и вычистил сударь!
Jn – Я всё асчищал за тоих!
Gy – Так я всё за тобой перечистил!
Ml – Знатно ваше дело спорится, мэнэр, а потому просите сколь угодно полных до краёв мешков сейчасного помола.
Gy – Чур-чура... мне хватит сорок десятей.
Jn – Как, чу-чуа, мне всё по тое этих соок десятей.
Ld – Глядь, ротозеи-опространники, недурно ль в путешествие резвей, чем косарской травой топотать? – Ленд присмотрелся к ним по краю кофемолки, заболтав ногой, – А ну, как вас бы с ложки запускать?
Jn – Уа, давай, давай скоее пиключения!
Ld – Славно, пожитки заплечно, швырнём, так верхами, – поднимавшиеся желудёвым ситечком, шальные малышата выбирались подле носика, у ворота шныряя за картонную площадку, откуда рабочие им пособили в момент с обживанием ложечек звонкой латуни, держась на весу, – Что, мышатник, по ветру? Вы оба, тотчас отцепляйтесь, как шибче прижмёт, занесу! – Ленд поравнялся между шпорных шестерён у гвоздевого вала, чувствуя упряжку, точно зуд, уже развёрнутую кучерским хлыстом внизу.
Gy – Крутись-ка, раскрутись-ка пошустрее!
Ld – Пустит мимо черноглазой Сьюзан, что твоей рогаткой! – с натуги кричал трубочист, разгоняя бег мельничных крыльев по кругу вязальным крючком, у высоты поймавший ветер за большим цветком рудбекии, мерцая из цветочной густоты, широченный кофейник на толстых катушках гулял посередь молочая за чертополохом, вдогон суеты, – Развернулись... бойчее! – суматошно Янси и Гилли, оторвавшиеся мимо ложек, выпалились буковыми ядрами в кусты.
Gy – Ура ландскнехтам-каккен-бедденам!
Jn – У-а-а-а!
Порасшвырявший выхохатывавших странников далёко от себя, довольный Ленд перескочил к ближайшей ветке, без напрасных треволнений, ловко шмыгнув чуть повыше, осмотреться, доставая припасённую соломинку, но вовремя приметил обок тенью, откуда его караулил огромный паук-рысь, отбрыкнувшись мимо чудища, Большая Шляпа, втуне перекинулся движеньем, потому упал со стебля кувырком в одну из ложек повернувшейся вслед мельницы, которая ступенью оттолкнула трубочиста за кусты под можжевельник.
Gy – Давай, а давай мы опять пошустрее!
Jn – Аз так, мы весь дво пеепыгнем!
Уж не поднимаясь, Ленд чиркнул концом сигаросы по угольной крошке от шляпы за швом, вбок строго пыхнувший дымком.
Глава Третья.
Ld – Напрямик совсем зарылись в глухомань. Чужедальней святого Иакова, – допившие росу дубовых плюсок, наперёд Большая Шляпа с малышатами уписывали враз боровиковые лепёшки сквозь тенистые задворки, а Гилли и Янси, бубня через гул, поделили съестное по шапкам, чтоб никто впредь у другого не стянул.
Jn – Наминутни мы затемно пообкусали с метёлок двоов пежний памятник всюду отважному Хендику, что, бишь, пеепелиный пиожок.
Ld – Мастак же врать, – Ленд рассмеялся наравне, мешком придвинувший суму к спине.
Jn – Вать, чего вать-то, чего! – встав, Янси наскоро утёрся рукавом от лепёшечных крошек, из-под гама возмутившись не на шутку, – Нам по это самостельщики ассказывали пямо.
Gy – В ту пору кругом шёл отлов лубоедов из грибоповала, – Гилли сжёвывал тугие шишкоягоды, увёртываясь вскользь от можжевеловых иголок мимо веточки, – про доблестного Хендрика, с глубокой стародавности, под клён, вестимо, года как ни два назад, репейники пошли на приступ Форта Боиллон.
Ld – Что за диковинная крепость?
Jn – Её заложили вглубь стаой козины, да помазывали наново бульоном потив спичек, от вехушки по каям, в те вемена не изготовили ещё пужинных пушек...
Ld – Вот молотят, прямо удержу не знают вперебой, – Ленд отмахнул рукой.
Gy – То войско налетело с черпака, отважный Хендрик, слыл он вчуже косолапым, на заколотую шляпу вразнотык носил дымящую соломинку да шаберный палаш у пуза, взялся защищать корзинных празднества, сам, от напастей, шёл бой за горшочек с оладьями.
Jn – Малинщики повзводно обядилися в епейные киасы, наплечники четополоха, и уже вовсю таанили двузубой вилкой фот, – Янси грозно расправился с пухлой черёмухой, – доблестный Хендик пустил тут на них мимо буствеа пихватку, запяжённую мышами, да так, что езво все четополошные малинщики окест насобиались у колючек, им бы сколько башмаками не стучать без сил, оттоль взялось писловье, Хендик войско пихватил.
Ld – Уж околесицей! – между травы трубочист повалился, весь обхохотавшись.
Gy – Чего? Даже песенку сладили, – вихрами прочесав макушку, Гилли тотчас нахлобучил высокую шапку, лопоча, – взвели мышиные резцы на приступ крепости Бульон малинщики от черпака...
Jn – Под баабанцы-бубенцы четополох со всех стоон гнал абикосные войска...
Gy – За когтевые топоры, но косолапый Хендрик смог измыслить плутню, через фут...
Jn – Вёл супотив десятеых бой за оладьевый гошок, из-под козины сквозь едут...
Gy – Прихватки шорох упряжной рейтаров колющую рать насобирал крючками в тыл...
Jn – И с той поы служивый стой пошёл годами толковать, как Хендик войско пихватил! – закончил Янси вдогон, безусловной решимостью зрея, – ну, чего, и песенкам не веишь?
Ld – Сызмальства горазды побасёнки стряпать, в дрожжи от каких-то полоумных лубострелов, – накинув заплечный мешок, Большая Шляпа только двинулся тенистым можжевельником, посмеиваясь вволю.
Jn – Ты всё ж посто-напосто неуч, вот бюгеы Высокомишных Господ...
Ld – Тихо там, выйдет знатный пирог, – приотворивший рядом заросли осенней тимофеевки, тишком Ленд озирался наравне покатой выемки от ниссы через папоротник, выстланное кучкой бурых листьев с прошлогоднею трухой, на сорняках перед ним распростёрлось гнездо, – тут не достало бы гвоздя, издалека бывало ль прежде, что откупоривал враз яйцо лесного кулика?
Gy – Ты чего пустомелешь?
Ld – Деревня грибная... – Ленд усматривал три пёстрых скорлупы без долгих трещин посерёдке, – выбьем, коли развернуться с пулей, – шастая украдкой, гнездолазы опустились по травинкам на дубовые и липовые листья в беспорядке, околачиваясь пылью мимо кладки.
Gy – Ну, под чем их вразнобой уминать?
Ld – Сперва позычнее стучи, – сел трубочист, назад вытаскивая щётку за ядром, покуда Гилли, раздобывший обок веточку, гуляя стороной, уж принимался толковать со скорлупой.
Gy – Откройте, многоуважаемое, бишь, мэнэр яйцо, – поверх тычка, забарабанивший, он окликал желтка.
Ld – Высокомишнее тут надобно, hooggeachte ei, – подсказывал Большая Шляпа, – брякай пошустрей.
Gy – Хугахтэ эй, – наколотившись, малышонок развернулся в хохот Янси, заливаясь, от болтавшего ногами с краю.
Jn – Вот уж отозейский недотёпа! – вдогон примечая, как сверху на смех добралась не заглазно впорхнувшая тень позади гнездолазов.
Поднимающие крик, мишата бросились оттоле врассыпную мимо зыбко воротившегося узкими подлесками Ван Брандтовских задворок наперёд вальдшнепа с выводком округлых четырёх птенцов, разладом к визгу Янси, прижимавшего охотничий берет, как от густого листопада.
Jn – Гилли, всюду азбегайся, кто куда!
Скачком увиливая розно через клювы пёстрых ржавчатых комков на спорых лапках, досточтимые ландскнехты, завопив, метались около яиц, по стебелькам вблизи отваживая распушённых птенчиков, делясь, тогда как Ленд едва заматывал пожитки, востроглазивший за птичьей суматохой, вслед крадясь от валунов из скорлупы, обогнув куликовую матушку, прочь обронившей червей для подкормки, что приметила бесшумно трубочиста, тут же выклевав его взашей из кладки, стучась, между тем голосящие Гилли и Янси улепётывали разом от вальдшнепика, погнавшего их в папоротник сызнова задать тугую взбучку, перепуганные, наспех малышата вразнотык однако ж выказали преизрядно смелости, зажмуриваясь через кутерьму, где они беззастенчиво ринулись в бой, кружась по колкости мишовых коготочков, отчего уже вальдшнепик с непривычки вознамерился ретироваться к матушке, ютясь, возле перьев, покуда ландскнехты цеплялись ему на закорки, отважно пища и вертясь.
Поначалу Ленд счёл этот вздор безнадёжной затеей, смекнув невзначай... он проскользнул кругом яйца, вмиг припустив, что было мочи, закатился между лапами лесного кулика, всплошную с кладки попытавшегося, дёргая, его зацапать, но перевернувшегося рядом, в тот момент, когда проныра заграбастал червяка, отбросив резво к малышатам.
Ld – Запрягайте да обучимся здесь лёту.
От сосновых шишек подле трубочист перехватил ком улепётывавшего птенца, взнуздавший червяком, стал разгонять его гнездом по круговерти, через пух за башмаками вкось пришпоривая с маху, где начавший перепархивать, вальдшнепик поднимался между листьев над сумахом.
Ld – Шибче, дайте-ка улитке шенкелей.
Сжав, Гилли с Янси вдоль по рытвинам гнезда пустили меньшего из выводка, болтаясь мимо спинки вразнобой, оттоль к червячным удилам, на скакунчике, хлопавшем крыльями, в неразберихе перемётанные с боку на бок, странники нарочно не смекнули бы в отдельности, как с веток завихрились наверху по можжевельнику.
Глава Четвёртая.
Чуть выправив летящего птенца, Большая Шляпа оттолкнулся башмаками через пёрышки, глухо скакнув на ближайший цветок, поравнявшись над стеблем, он только стоймя заприметил второго вальдшнепика, спешащего отбросить малышат подряд, которые за ним держались напрочно, визжа, пока червячная узда не проявила столь коварную натуру, мягко лопнув мимо клюва, отчего шальные путники насыпались в кустарник, внезапно теряясь у листьев ползучего кампсиса, тянувшегося сплошь с дубовых сучьев на перила за Ван Брандтовским крыльцом, откуда сапом выбираясь из горчично-медной тяжести соцветий, Гилли с Янси обменяли перепутанные шапки, голося.
Jn – Вот пеизядный же показник! – ландскнехт потрясал кулачонками сверху, к упорхнувшему птенцу прочь восвояси, сквозь деревья.
Ld – Ну, смельчак не ветрогонствуешь? – задорный трубочист уже вытаскивал, посмеиваясь крепко, малышат за щётку-шишку, сажая на сродные ветки.
Gy – Ух, пройдошный нам червяк, размежевался от вожжей напополам! – за гущей странники, вдоль кампсиса немало хорохорясь, мельтешили скок-поскок, наперебой у тонкой влаги, всё толкуя о своей отваге.
Jn – Знатно, азбойничий олух, сбежал, что твой суп.
Gy – Так с ратной выучкой намяли бы громадине бока, уже вначале.
Ld – Не боимся никого, да всемером на одного, – подпаливший соломинку грифельной шляпой, Ленд вдруг ухмыльнулся, – там чего, не подмечаешь? – от кустарника нарочно завиднелся полусвешенный малиновый вагончик над проросшим из него цветочным стеблем, – Подобраться бы когтисто, – так, всучивший перемётную суму ландскнехтам, контур трубочиста затянул потуже длинной прядью косу, на которую они вмиг уцепились, чтоб ворсисто за спиной качаться гирьками к мишонку, вразнобой перелезавшему сентябрьские листья.
Над затёкшими от странников плечами, посредине малышат спускаясь веточкой, близ он скользнул в железную коробку, где из полутемноты, на слух освоившись, ткнулся у стенки в серьгу без застёжки со звёздным узором камеи, на полу вслед обнаружив часовую шестерёнку накренённого вагончика к углу.
Ld – Even wachten... vreemd oorbel, – шурша, Ленд старался припомнить подобное, – таскать сякое, верно, за собой тяжеловато выйдет, скопом зазубрите и отсель смотрите в оба.
Вздув, Янси молчком почесал колосок на широком берете, озадаченный созвездием в серьге, и бойко дёрнулся за Гилли, перекатываясь мимо стеблей кампсиса вплотную к трубочисту, что окликнул малышат, вниз показавший до кустарника просветами, откуда нашевамкали подвешенные узкими прищепками за шиворот наверх мастеровые, обок Ленда их позвали два усевшихся ландскнехта.
Gy – Отчего вам здесь томится?
Io – Под изветами сборщика податей, вдосталь, мэнэр.
Ld – Не полно ль провинившихся данников? – под шустрый взгляд он высчитал за дюжину мишат.
Io – Высокочтимый сударь, действуя, ввиду пропажи сырной головы, Господа Генеральные Штампы от посредства захребетников уж вздёрнули премного обложения из бисерин до двух дестей в набег, и кустарей по веткам, – встречный данник Йост держал ответ из-под прищепки.
Ld – Захребетники, тут сталось, поцепляли досушиться в наказание?
Io – Всё больше назиданиями, дабы растрясти вблизи границы благочинных гриборубов, остролистников, магнитчиков, башмачников провинций.
Ld – Twintig, aude dieven... чтоб всех прокормить споро надобно всех обобрать, – Большая Шляпа, вороша, сердито выпустил дымок, – Ну, магнитчиков ощупью так не возьмёшь. Где найти бы мне сборщика?
Йост призадумался под стук, болтая мягкие сапожки на весу.
Io – После мер долженствует ему прибывать в канцелярии ростовщика, знать, мэнэр.
Ленд перепрыгнул сверху к дудчатым цветам и, крепко выдернув бутончик между группами, немедля принялся горланить рупором.
Ld – Сплошь досточтимые мастеровые, мы вчуже дерзнём урезонить коронных сквалыг, разобраться, чтоб в скорости вас поснимать к домочадцам.
Gy – Ну, расправимся по-свойски.
Jn – Уезоним, как поядком отядили подзатыльников ещё лесным куличищам, – сурово размахался Янси, спинкой проскочивший на травинку.
Gy – Задали же им стрекача!
Ld – Да страха ради в бой пустились, – бурча, Ленд смеялся дорогою вниз, где пока малышата совсем не изважничались.
Jn – От нас гомадины по кочкам улепётывали мимо в ассыпную!
Ld – Обмарался и доволен, погляди-ка, на тропинке косарей, хранит их Боже, – трубочист засим сощурился, приникший под секретом вперёд кирасирского выезда, грезясь по клеверу, – там будто захребетник.
Вдоль них, запряжённые бурундуком, проскользнули торцы фатоватой каретою сборщика податей, наизволок в просахаренной груше с облучком, что резво близилась к узорной ростовщической коробке, вслед мерцая серебром колёсных пуговиц накошенных дорог, оттоль мишата караулили у пыльной корки, стала за парадную решётку неврасцеп с двумя солдатами, неся гружёный бисером мешок, захребетник вошёл через гладкий порог.
Наоколачивавшись подле, от кареты трубочист разведал между занавесочками клёна про пузатый узелок для славных податей, к важности дел, задержавшись у стражников.
Sl – Стой, чернородье, куда? – ему колюче буркнул правый караульщик.
Ld – На коронной службе, знай, уже приказом коменданта Форта Эммер. Пропускай.
Sl – Всяк верхом да на крысе, поди шустро прочь без верительных писем.
Ld – Складно... что уж вам отсель дороже станется, обмысли, пустить втуне олуха к ростовщику иль ослушаться, брезгуя нарочным графу Матийсу?
Разумея толком, стражники в напёрстках отступились, потому Ленд очутился изнутри заимодавческой коробки от конфет мимо зубьев решётки отломанной вилкой.
Ld – Goedenuur, hooggeachte heren.
Чуть потягивая носом сладкий запах стен, оклеенных в банкноты беж, он занял близ одно из сырных кресел для просителей, что супротив плутоватого сборщика за пуговичным швом кирасы, в шляпе с заломленным краем, пригодно среди букв конфетного зала простёрся конторской дугой стол в роспись винной кольеретки у расчётов, над которым уж приветствовал откормленно-радушный ростовщик, впрям с оторочкою кафтана мехом гусеницы, плотно за ключик на шейной цепочке, размером, тотчас в городские ворота.
Fm – Чевиляют Филимон, так чем озябаны ли, тосдочтимый сударь? Полде вас благожадённый сборщик с падотями Николас. Как вы товёзесь по нашей ворпинции, бодрый жрудок? – сев, ростовщик вчерне углём обмазал писчий лепесток.
Ld – Groot Hoed Lend, всё через “E”. Ух, не мастак наразглагольствовать, чудной ты, шеф... замолвить бы словцо от пришлых странников за тех мастеровых, что прищепили на кустах, можно ль впредь оказать послабления данникам?
Nс – Ну, сторговаться изволите, полно, мэнэр, здесь опять разве только сумеете их отыграть...
А трубочист возился в кресле до тех пор, пока зараз не углядел под край сидушки, наколотый возле штырька, вдогон пружины отведённой мышеловки, посредине зала сродно, проглотив комок, он бросил мимоходом.
Ld – Из эдама будто сладили?
Fm – Вот, сударь, сошервенно так, – покуда Филимон шуршал расписками к столешнице-печенью, Ленд резво заметил внизу кольеретки подпорку кандального полукольца за ажуром, – По средцу ли вам разрешать спор ниртуром?
Ld – Что ль, на шпагах с захребетником?
Nc – Доселе мы толкуем про загадочный турнир. Три попытки у каждого, ставлю на кон узелок, полный бисера, так вы уж, в свой черёд, Большую Шляпу, между равных.
Ленд был зол как чёрт, поверх заимодавца упитанно высились два кошелька навесными замочками, подле которых мишонок с береткой вертелся ключом невпопад, скрыв убор трубочиста в заклад.
Nс – Пожалуй, к делу, сударь, первая загадка. Бородатый паж Гильом, дружит он с железным псом.
Ld – Бредёшь двусмыслицами, шеф?.. – Ленд призадумался, – Вестимо, ключ, бородкой из насечек, дружбу водит он с замком. Ну, слушай. Машет мне с порога Фэй, кожа есть, но нет костей.
Nc – Засим, выходит, что перчатка.
Fm – Складно, поворну, – отметил ростовщик от лепестка.
Nc – Недурно, кряду. Закрутившиеся вспять, станут звёзды понукать.
Ленд взъерошил вихры, над уловкой, отломивший сыр комками из-под кресла мишеловки.
Ld – Звёзды, звёзды... Шпоры. Вертятся привольно, что с Ван Брандтовских сапог. Теперь вторая. Берт учился не теряться, носом по ветру держаться.
Nc – Погодите, означает, будто мельницу?
Ld – Нет, мимо. Флюгер.
Fm – В вашу пользу, таснется, мэнэр Шольбая Пляша, – Филимон встряхнул тотчас мешочек бисером над пряжкой.
Ld – Скупердяйка из металла, сор не даст кому попало.
Nc – Вдоволь слыхано. Копилка, – сборщик податей надвинул край высокой шляпы мимо глаз, прибавив, – Шумно вертится кругом дуралей с одним ребром.
Ld – Известно, бисер... обалдуй, – Ленд впопыхах сообразил, что спутал в ряд мишачьи деньги за Ван Брандтовскими, – То бишь, как монета.
Fm – Что могу, выкосочтимый сударь, сывпорить накладно, повранялись, крутим сызнова?
Nc – К чему же, об закон решим тогда загадкой вашей, Филимон.
Fm – Визольте, давеча, зрипнаться, повредился логовой, когда панали на мою карету жадные забройники, чуть сразу довелось камушкой бухнуть о каштан, но топыпаю счастья.
Пухлый ростовщик, сверяя купчую, жевал край у стола-печенья вдумчиво.
Fm – Еслом бродить не хотят ксок-поксок, рукчами тянутся рпямо из ног, в пору им важихать мимо дорог.
Ld – Станет... лесом бродить не хотят скок-поскок.
Nc – Ручками тянутся прямо из ног...
Ld – В пору им хаживать мимо дорог, – Ленд вознамерился подпрыгнуть, вспомнив то, что в мишеловке, – Толкуете про обувные колодки!
Fm – Уж ваша зявла тут, мэнэр, – Филимон отпер шейным ключом раздвижной кошелёк, возвратив Ленду шляпный залог.
Nc – Разъясните между данников, о чём сговорено, – вперебой проворчал сборщик Николас, высунув через обмер узелок, полный бисером.
Ld – Славно замазано, шеф, hoe je goed... – распрощавшись, от них трубочист вышел подле коробки, заметив, что Гилли расхаживал руки в карманы, внаймы прихлобучив напёрсток солдатского кивера, Янси дымил сигаросой на корке, а оба при них караульных лежали вповалку, зрея шишками у темени до срока.
Раздав подзатыльники наспех и сдернув соломинку, Ленд зашагал к подмастерьям кустов нарасхват, шумом под растебячную брань малышат.
Глава Пятая.
Отоспавшись в перчаточных пальцах, трое странников обратно завернули их в суму, припустивши тропинкой к столице, вскользь лежавшей через банный таз, минуя можжевеловую ветку, трубочист им разъяснял дорогой, верно, какое в купальне приволье, никто не посмеет ловить, обнаруживши, и намывать за ушами, как матушка то порешила бы в кружке.
Сплошь, вестимо, все мишата признают мытьё уделом дураков, мол, потому как после бани уж любой мишонок точно меховой ворсистый катыш, отчего над ним, де, всюду потешаются, тому наперекор указом граф Матийс велел купаться подданным у въезда прежде города, вдоль мыленных щетин, покуда вкруг не провоняло всё мишатиной, вышагивая между хвойных игл да уминая шишкоягоды, попутно Янси с Гилли разобрали вдаль крыльца от боковин концом торчавшую стиральную доску с вальцами липы, мимо спин за край лохани, где считал взимавший плату банщик, шумом оттирая свой салфеточный передник у подвёрнутых штанин.
Ba – Тут, иэнэр, за три зёрнышка справим ушат пострелятам.
Ld – В добрый час, шеф, назади со мной приказ от коменданта Форта Эммер, так отмеряй, караульных поспрошай, ростовщика, надёжно сам их в том заверил.
Ba – Впрямь, они от вас прознали, сударь?
Ld – Ну, не показали же обратного, выходит, не зевай, прав, оттого и запускай.
У перепутанного банщика, чесавшего затылок на потеху, что всучил им скорлупу из-под ореха, сменили убор, обмотавшись исподним клочком от салфетки, ландскнехты.
Торопившиеся вместе на вальцы, куда взобралось до полутора дестей близ малышат, посредине которых они закрутили босыми ножонками верхний валёк, раздухарившись, и толпой скакнули вмиг до пузырчатой горки купальни, сколотив весьма внушительное "бульк!" через пенку, каким вдосталь можно бахвалиться свету, и даже развесить добытым на стенку.
Вперебой к лохани, с белых уголков ночнушки, Гилли подле Янси книзу прыгал в юркой мыльнице над заводью, где уж плескались мишата от всех возрастов и ремёсел, кто с кадушками-орешками на стебле коромысла пробирался наперёд, кто подчас натирался мочалкой мышиного волоса, кто плюхался в складки-пруды на сорочке, да лепил мыловиков у пены влёт, покуда четверо весёлых карапузов с колпачками под салфетки оборот, ретиво скатывались щёткой через мягкие сугробы, напевая в свой черёд.
Ml – Прекрасно графство пузырей, из мыла созданных зверей и мягких башен без дверей, ватага смелых бунтарей от можжевеловых ветвей скачком приветили гостей... – пропадая заливистым хохотом, взбили молочные комья у банного таза к подстилке, вниз, где мойщик нарезал крысиным зубом по кусочку от обмылка.
Gy – Ленд, выучи нас претакому вранью, – за ним, объевшиеся в горках, Гилли с Янси тараторили немало пузырями над словцом, – как же статься кругом молодцом?
Ld – Тут и вовсе не врал, тихомолком уже, правда сбита из двух половинок, из правдочек, если смекалистый, выйдет секрет, любое дело можешь враз пилить стократ на "да" и "нет".
Jn – И с ними вдоволь завиаться! – прямиком ошеломлённо пузыряли оба, – выйдешь кугом молодцом!
Ld – Вот пропастины, нет же, только правдой надобно здесь пользоваться с толком...
Gy – И сподручней завираться! – булькнув, ахнули восторженные блажью малышата.
Ld – Не про то вконец, опять вы...
Tm – Смею ль выпросить миг вашего участия признательностью? – слышал трубочист, оттоле позванный взволнованной мишатинкою.
Ld – Goedenuur, mevrow. Чем помогу?
Tm – Простите столь великодушно, дочурка моя преизрядная будет плутишка, не ровён час от неё ума лишусь, мэнэр, с подружками вот сызнова бежала через пенный ком, споспешествуйте близко, досточтимый сударь, славно бы управиться к огрызку.
Ld – Разумели, мелкотня? Как величать?
Tm – Её-то, Тришей.
Ld – Полно медлить, не достало нам лишившихся ума.
Отколь вертелась кутерьма, Гилли с Янси пустились вослед трубочиста, мимо горок, по которым проносилось баловство, со щётки к радостному визгу, на зубок тут каждый прыгнувший малыш вмиг добалтывал строчкой стишок.
Ml – Среди купальных снов горстей! Вдоль по застенкам от щелей! Мишатам предстоит скорей! Поймать несносных дочерей! Чтоб оттаскать за пенный клей! Вовек не мывшихся ушей! Прекрасен мир из пузырей!
Ld – А, ну, вы там чего прознали?
Шалопаи супротив уж затерялись громким бульканьем подле стиральной доски, откуда высилась гладь мыльной шапки, взбитая самими малышатами, чем больше те возились в пузырях, тем больше пены становилось и вокруг, за коей только подзывались горстки новых малышат, и те по скользкому брались возиться в пене, оттого её и наново сбивалось шапкой больше!
Вдалеке среди бессчётных уголков лохани им попались трое озорных мыловиков, что, врозь превесело хихикая, уставились на путников, однако же, чуть стоило ландскнехтам пододвинуться, как девочки метнулись врассыпную через горку, Янси с Гилли вразнотык насобирали на себя премного белых хлопьев катышками сверху, только Ленд уж повстречал тут пятерых мыловиков, правда, как ни лови, каждый наперечёт голосил, что не Триша, бурча между шабашем слов, трубочист взял скорлупку ореха, черпнувший воды, принялся вдоль неспешно гулять обок мыловиков, минуя давешних, пока один из них не шелохнулся, вмиг невольно изготовившись дать дёру, отвадив прочь средних, Ленд шустро облил его, разом прибрав малышонку под гулкий писк, туго отнёс её матушке.
Ld – Ваша проказница, Триша, мэвру?
Tm – Ох, да, верно. Veel dank voor de hulp!
Следом препоручая девчонку, он окликнул запыхавшихся ландскнехтов, мимо ветки оттирая их салфеткой...
Взапуски над банным тазом продолжающие странствия по долгому крыльцу среди повозок, им отселе заприметился глазок пропавшей свилью от сучка, до скрипучей качалки, в окрестностях шла винтовая игольная лесенка.
Gy – Сродно, к чему бы тут лаз?
Ld – Может статься, окольный путь в город, сажайтесь-ка оба.
Распростёршийся на семь квадратных футов, там особо, задощечный подкрылечный и столичный Кломпенбург тотчас открылся подле странников, от спуска изумлённо заболтавшихся на Лендовской косе... наперечёт заворожённые меж ползанья омнибусов и стука под ремесленные лавки через ярмарочный гул в коловорот, где Янси с Гилли перешёптывались, глядя поверх средоточия графства Их Высокомишных Господ.
Глава Шестая.
В силу местоположения, у северной границы Кломпенбурга проходили сплошь угодья вечной ночи, но, однако, на обратном крае города к обозу временами гостевать спешило солнце.
Ротозейничая перед тем, как сменные фонарщики развешивали горстки светляков вокруг сушёно-трутовичных мостовых, нежданно путники столкнулись с офицером, вознамерившимся тут же приковать их за бродяжничанье враз, но Ленд отрекомендовался точно вольный трубочист, засим раскормленный мишонок, что в кожурной был кирасе, указал, де, разгуливать первым законом без стружечных кломпов уже не положено, толково упредив, что под крыльцом нередко бродит сильный ветер, ткнув булавочным эфесом вверх на площадную вывеску от кровли, посему мишата справили себе три пары у чеботаря за припасённый Лендом сыр, прознав сноровкой, что при ветре браться надобно за руки, дабы прятаться гурьбой к ближайшим домикам, откуда все мешкотно перетаптывались мимо сквозняка у швейных лавок мастериц окрест ремесленников, ровно из напиленного старого ковра, чадя промасленными крышами голландских изразцов, от смолокуров и портных, до грибоваров с шерстобитами, к мышатникам, лохматя окантовкой пестротканый ворс округлых стен, вдоль бойких трепачей и пустословов.
Гилли с Янси перебранивались, гулкостью разнашивая кломпы, вмиг заслышав дилиньбомканье среди порывов, мимо колокольни на часовенке, проложенной из шахматных тур крышечкою сахарницы, к топоту ландскнехтов, подивившихся тому, что колокольчик зазвенел над перевёрнутым ночным горшком с бобово-стебельковой вязью росписи.
У сборного молебствия мелькали дамы в шляпах лепестковыми эгретками, обряженные в пух и прах, да рьяно шерудившие за ворот распузаченный строй бюргеров, под гомоном ворчанья суемудренно дымивших вкруг соломинок.
Jn – Азведай, Ленд, а Ленд, а почему пиход в гошке?
Ld – Слышно, вот потому, как мишата приносят сих набедокуренных пакостей складом, но ступают восвояси, облегчившиеся знатно.
Bg – Ведут разговоры, у сборщика податей ко гриборубам в пути по лесам, де, отвалились все четыре колеса.
Ld – То не к заслугам ли, вчуже прохвост оценил мой уборище парой двусмыслиц, – трубочист и малышата озирали просторный горшок на прищепках, от верхушки различив узорным оком гравировку "загляденье с облегченьем", спускаясь до пастора-коротыша, что у кафедры липнул чеканкою, на пробке с керосиновой жестянки, встав.
Hv – Broers en zusters... к сей минуте, вплоть от первых поселенцев, разом, словно одолевший великана Джек, всякий, будь простолюдин иль вельможа, усвоит, как должно одерживать верх над Ван Брандтом стократ, унося от него всё подряд.
Ld – Ну, подворьё с подворья, – тут Большая Шляпа рассадил не унимавшихся ландскнехтов от шума, по лавкам напиленной розно школярской линейки в два дюйма.
Hv – Украл кто ли с дюжину бисерин, жертвует церкви одну, да не прибудете в убытке перед оком Великановым, – скамьями певчих волоком тропарь тянули к празднику черники.
Ld – Славно, всё бы кликать лиха под урильником.
Переминающий зёрнами чётки, сим пастор мишово качнул высоченною шляпой.
Hv – Теперь вместе, братья и сёстры, как встарь, расшнуруйте свои кошели, дабы, смело воздать подношение до Великановой Трубки, от побега нам раскуренной отважным Джеком.
Вскользь достопочтеннейшие бюргеры вышагивали мимо букв гостиничных жетонов херувимами, залепленных к прищепкам, на стук опускали ломтём подаяние в трубку, засим чинно дуя сквозь ветхий чубук.
Ld – Преизрядно уже небылиц, ведь, heilig vader, Бенедикт из пилигримов сим говаривал, попалась, будто, книжица про Джека, никаких заветов к бисеру и оку Великанову так вовсе не нашлось, – ещё допытывался пастора косистый трубочист, в то время как за сапом Гилли с Янси вздёрнуто жевали лепестки на ближних шляпах.
Hv – Чем зря суесловить, mijn zoon, можешь сладить премного угодного схоже отсель, почему ж не берёшься?
Ld – Ну, а ты, mijn vader?
Hv – Раз без околичностей всё этак разумеешь, оставайся над читаемою проповедью, коей не запортишь слух, – тем коротыш резво спрыгнул с приступки, в момент подвернувший длиннющую рясу, – а мне бы наведаться к банному тазу, над поруками у Господа заглазно.
Ленд встал, озадаченный, подле серебряноспичечной кафедры, невольно, а пока тишком ландскнехты поползли на колокольню...
Ld – Ну, чтоб вам облегчиться.
Bg – Зычней, дубина, язык, как копчёный? За свистом о чём по пути наразмыслил?
Ld – Как быть под уделом, – он шершаво почесался, двинув шляпу набекрень, – Смекните, точно вы зерно в мешке с крупой, что везут на телеге средь прочих. Бестолковое, весёлое барахтанье по кочкам...
Bg – Ведь мешок-то куда сволокут?
Ld – И верно, даром, вы не мельник, вы зерно. От силы вам перепадёт... стать кашей, знамо, той каше, пуститься до брюха, а оттоле по кишке в нужник, с него водой подземной за деревья, а уж те, впрок напитавшись, скинут новое зерно, – степенно выровнявший косу, Ленд проворно затерялся между схепенов из гущи абрикостового графства, словно дробью, всё покуда об его кувшин тогда не полетели шумом стружечные кломпы.
Тайком сквозь бурчание недоумённых почтенных соломинок, увёрткой он засим стянул английскую булавку от констебля, раззнакомившись с приходом.
Ld – Надо споро заколоть анабаптиста, – вдогон, ковыряющий скважину исповедальни в коробке от мыла к чистюлям, принялся их караулить.
Hv – Kom binnen, mijn zoon, – стороной там набубнил ему вслед пастор точно к уху за стеной.
Пробираясь до мыльной картонки, сплошь украшенной осенним багрецом кленовых листьев, с разгородкой гребешком, входящий глубже, трубочист уселся подле на катушку.
Hv – Истолкуй, с чем привело к Эверту Семечку, пролаза?
Ld – Так и так, разучить ум за разумом, блох из башки повытряхивать.
Hv – Почтенное занятие. Мишата не упомнят, как дотоль переселились от портняжной мастерской, вдобавок им воспрещено о том справляться и обмысливать, всё дабы короли уже владели не двором, а всем подлунным миром, – вспять Эверт мусолил чётки-зёрнышки, сопя, – однако, многое ль решённое выходит на поверку, даже граф Матийс, известно, да проспит его Господь, как себя величать, положил от резных вензелей носового платка рябинных чащ, знать, чтоб скроить расшитый плащ.
Ld – Потолковать бы о наушничанье, шеф, – краем Ленд услыхал вдруг заливистый смех малышат с колокольни, по которой их старалась изловить гурьба раскормленных послушников, – тут пастору облегчатся немало, коли он уговорится обвести край исповедного зарока несудимо на тайник от пилигримов?
Hv – Тебе б всыпать розог, – мишовый священник, что за гребешком покачал высоченною шляпой, – втуне даже к оберегу мы страдаем от разбойничьих набегов...
Ld – Если кто-то учинит покражу?..
Hv – Слухом, в графской крепости пылится утаенное серебряное зеркало, на коем Бенедикт из поселенцев скрыл загадку, чтоб её прочесть, уж надобно отпаривать стекло, покуда выкажешь премного удальства и сметки, справлюсь, как наведаться за сырной головою, коль ты ветрогонных дел мастер, обстряпай всё прежде разбоем.
Ld – Книзу, стало быть, в лазутчики? – Большая Шляпа крепко поразмыслил.
Hv – Загребай-ка пострелят до провожатого магнитчика, толково отрядишь их неврасцеп на услужение пажами, сам же выйди трубочистом, goede reis, mijn zoon, – пастор указом ссудил ему чётки насквозь гребешка...
Унимавшийся зыбью сквозняк резво навыпускал ребятню Кломпенбурга, что прыгала между червячных верёвочек, в соринках забавляясь беготнёй, вдогон за божьею коровкой с паутинки, шелестя.
Ld – Waar is een kasteel hier? – Ленд вверх над малышатами окликнул до возницы мимо крытого фургона, к подъёмной стреле на запятках, под обломок из магнита собирающей вдоль площади железный мусор, кучер с облучка, завидев чётки, неслышно их препроводил под банкнотный навес, где мишата сменили уборы в кучу за горчично-бурые кафтаны да байкокеты, решившие проникнуть к абрикостовому графу, – вы оба походите сим на лесных куликов, – трубочист вправил косу под острую шляпу за шов.
Gy – А ты на дятла, – малышата ухохатывались, дёрнувши вповалку от фургона, покачавшегося с холмиков до замка, к трутовичной мостовой посередине череды ковровых домиков.
Глава Седьмая.
Через проторённую косарскую тропу на подъезде владений, шурша за банкнотой, озорные Гилли с Янси разобрали по складам вверху "verboden in te rijden" прямиком с гравировки окрест вестовых молотков, невольно переполошённые у грохота, засим же повстречались над просветами с несущейся парадно, необъятною каретою графа Матийса из утерянного кломпа на спешащих мотовилах за впряжёнными у ней бурундуками, наклоном скользнувшую мимо фургона, что далёко притулился близ фуражного обоза для мышей до крепостных ворот сбоку сигарной коробки, где от Ленда малышата сноровисто принялись между слов облапошивать враз караульных с минутными стрелками, ладно толкуя о том, как его, мол, сиятельство жаловал наперечёт им кафтаны друг с дружкой, знамо, вровень досточванной службы.
Розно поглощённая насупленностью, пара кирасиров, ни жука не разумевшие, к щётке им подняли всё ж гвоздевую решётку отбивкой катушечным воротам, пустившие фургон вдоль у картонных стен со рвом вкруг замка, густо обнесённого вдобавок палисадом из еловых веток, сверху малышата высыпали к облучку, заротозействовавшись напрочно куртинами в шеренгах, возле шахматных фигур перемежая строем лучников, отсель над бастионами сквозь ряд у бомбардиров каронад, ведя к мизгирщику со своркой из охотничьих бродячих пауков на часовой цепочке, рубчато прорезами бойниц ковровых башен высоченной сшитой крепости, под жестяными воронками крыш, глухо Ленд указал им по главному входу... оттоль, меж раздвинутых сталью узорных щипцов под нагар вдруг блеснула от звёздной камеи серьга.
Ld – Не вспомянется? – бросил он вбок тихомолком, – Ведь ровно такая в вагончике том, что свешен прежде над кустом.
Среди стен замка провожатый кучер вслед отпустил трёх мишовых лазутчиков подле колодца вполовину не закопанной железной кружки, мимо зерновала отдаляясь к деревянным сводам, чтобы очутиться уж в парадном зале крепости, заложенной насквозь прорех резным сигарным ящиком торговца, вдоль медных колонн из подсвечников блуждая от узорных гобеленов, пестривших вдогон лоскутками атласных штанин у гербов шестерён, где над печёным креслом графа нависали эфесы скрещённых клинков от солдатского кепи, так недолго колобродившие звучностью, мишата столкнулись вдруг лбами с герольдом.
Gd – Вы отколе заявились, праздношатаи?
Ld – Из свиты, верноподданные, шеф, его сиятельства, – особо Ленд представился, де, графским трубочистом, а внакидку малышата затянули побасёнку, где славно пошли в услуженье пажами, – И куда запропастился столь высокочтимый властитель? – он полюбопытствовал, зорко среди лепестковых завес между сдвоенных окон.
Герольд шумно выстучал трижды бубенчиком в счёт, надетым лямкой за плечо.
Gd – Его сиятельство, знать, граф Матийс Ван Кадушка Ван Глина Ван Куст Ван Перчатка Ван Сигарный Ящик...
Gy – Что за такое, Ван Куст? – шепнул напротив Гилли.
Ld – Всё, что при нём навоёвано, – забормотал трубочист, поровняв обшлага, вверх по дыму соломинки наружу разбирая парапетами вокруг сторожевые башни, споро косясь на грибные тюки, вдогонку полные фуражных мух и листьев меж узлов для отмуштрованных жуков.
Gd – Ван Поленница Ван Молоток Ван Башмак Ван Кусок Пирога, из Их Высокомишных Господ, знать, Генеральных Штампов отбыл.
Ld – По всему, так башни вправлены булавками... стало быть, коли их, шеф, расцепить, крепость вмиг разойдётся по стыкам?
Gd – Ведь булавки ж безопасные!
Прознавшие о том, неспешных оба малышонка наравне переглянулись, а, разважничавшийся слуга, дугою свернул, провожаемый к верхним покоям.
Ld – Знатный вышел горлодёр, – скрыв, трубочист позвал их кучкой у каминного огарка, – преизрядно часовых и караульщиков, подряд нам закрутить бы толчею, дотоле надобно выискивать и зеркало, походит, что второй вагончик славно притулился по застенкам, тут разведайте началом средь придворных шаркунов, от полудюжины минут, уж всем немало к парадному залу.
Над сводами замковых дыр-переходов мерцали вдоль реверсов старый двухцентовик с никелем, здесь первый вёл в кашеварню, другой до опор арсенала, малышата взапуски, не будь разинями, ринулись к верхним покоям, с гвоздевых завивов башенною лестницей, столь торопливо на запах стряпни, вглубь светляками от фигурных жирандолей, мимо гульденов гербами стен, отрекомендовавши кашевару потучнее свой наряд, став за котлом широкой пудреницы вязью серебра.
Pg – Ко мне откуда притесались? – он справлялся через гам, отставив лобзиковой пилкой возле краденого прежде пирога.
Gy – Чуть заступили в услужение пажами неспроста...
Jn – Его сиятельства Матийса Ван Куста.
Pg – Так, и много ль вам стукнуло?
Jn – Уж как два месяца отоду, – Янси всё глаз не сводил наравне у кленового сока, мимо пара на свечном огне.
Pg – Сойдёте, подмастерья ведь, оболтусы, никак, объелись патоки, а посему, оттаскайте-ка яства в трапезную, да пошустрей, – кашевар отомкнул под медной звонкостью напротив табакерочные лари, впуская густой дух печёностей.
Gy – Сладим немедля! – вслед крикнули радостные малышата.
Брешью между бастионов, Ленд, вскарабкавшись поверх со щёткой влево до ковровых дымоходов уголками на резном сигарном ящике, поднялся, озираясь вдоль куртин, и, рассмотрев у парапета взмах букашничьего с выученным подле кленовым жуком, что на локте, держась выше лучников между дремавших подчасков перед шахматной турой, вдруг заприметился вагончик надставкой подальше, у самой воронки кругом длинной замковой башни.
Продвигаясь возле скрепочных решёток, тотчас здесь трубочист и отыскал проход военной кладовой да постучал.
За ощетиненной подушечкой с иголками, от пуговичных стопок из кирас, посреди арсенала несли службу двое других караульщиков, сидящих по напёрсткам да играющих в напёрстки, Ленд прознал у гарнизонных офицеров, где сподручней раздобыться шпаге, мол, дабы загнать паука восвояси к мизгирне, тот, строго всучив ему стрелку карманных часов, наказал воротить сей минутой, трубочист же отгадал, как спрятан бисер за еловой скорлупой, вслух любопытствуя о памятном вагончике, и стражник разъяснил, что вдоль позиций, к узилищу был заточён самый грозный смутьян, вчерне разбойник четырёх провинций...
Окрест не найдя малышат у парадного зала, Ленд резво отправился к верхним покоям, тогда обнаружив обоих пажей вокруг трапезного стола, который стелен был отпоротой манжетой, разносивших над жетонными подносами сплошь ягоды ирги вослед гордовины, к припасам, горстью рубленых маслят, засим тушёное да баночное мясо...
Ld – Вы какого тут рожна ещё выслуживаетесь?
Jn – Ведь поучил дотоль спознаться с кашеваом... – сытно Янси утирался рукавом.
Ld – Да где, у вас наполовину всё обкусано, уж зеркало не выискалось между пирогом?
Gy – Так ровно за опочивальнями, – трое, тотчас ухвативши по ягоде, двинулись к сродному залу, безотлучно шелестя от листьев дуба и густого сассафраса вдоль ковром по замку, споро набредшие мимо ручного овального зеркальца на серебре потемнелой оправы, скрытой боком рукоятки у лоскутных гобеленов, шурша, трубочист, обогнувший его, сквозь раздумья уселся верхом на печёное кресло, точно в кломпах старшим гостем, назади пажи вмиг заняли две покерные кости.
Ld – Вот как нам забаламутить остолопов... – мишата все стакнулись шёпотом.
Покуда Гилли наново спустился к арсеналу, кругом всполошив гарнизонных солдат изрядно неким шалопаем, что по вральству бросил шахматной турою с крепостной стены в колодец, наспех Ленд перекатил огарок вбок, за пенстемонным дымоходом, в ту пору, когда Янси насочинял кашевару с мешок о кленовых жуках, будто кои давно уминали припасы внутри кладовой подземелья, трубочист подряд управился, оттаскивая сапом котловую гирю пудреницы, крепко водрузив сверх тройки пешек возле зеркала, чтоб вдосталь малышата уж наполнили её кленовым соком пары гильзовых кувшинов, а после зачинщики выбрали спичку, да покрепче, от запасов кашеварни, Гилли в свой черёд принялся близ выпаривать навар глубокой пудреницы, Янси подле смахивал клубы еловой веткой ближе к зеркалу... оттоль расслышав сутолоку вскоре до нижних покоев, резво трое осмотрели отражение украдкой, вслух читая проступившую загадку шириной.
Ld – Ценён уменьем неспроста, от меди, если заперта, позвать, не раскрывая рта, – Ленд притушил огарок возле, под котлом отмашкой веточки, – затру придумку, скопом поднимайтесь на срединную воронку до границы, заодно без шума вызволим колодников из башенной темницы.
В шорох, стружечные кломпы новоявленных пажей засеменили через лиственный ковёр, где повстречали офицера графской стражи вкось намерений да рядом кашевара с подмастерьями.
Pg – Вприпрыжку объявились, вся стряпня как после гусениц.
Of – Острите шпаги, судари, дотоле, кто ж застрельщик?
Вперебой набедокурившие Янси с Гилли сроду так не врали, чуть прознав, что собираются их шустро отходить пониже розгами, вдвоём без промедления пустили шептуна да отчурались от премерзкого дурного трубочиста, кой уж впрямь затеял этакие плутни, мол, пока они навкалывались, точно ломовая мышь, свыше чего кашевар положил их, де, сослать в работный дом, наспех тут малышата гуртом повалились без чувства от слова "работный", поперёд, как были, навзничь, оголтело уличая трубочиста в нескончаемых проделках.
Gy – Отрядил нас взапуски по кладовым, забравши блюда!..
Jn – Обгыз, что твои лубоеды!..
Gy – Облапошил верноподданных пажей!..
Jn – Вот надувала и полаза!..
Наслушавшись их беспредельного вздора, слуги чинно порешили, никак не могли столь премилые крошки учинить подобной каверзы, а тот, всем ясно, редкий негодяй, и на дятла похож, недаром, только часовой за офицером отвернулся, малышата со всех ног под визгом бросились оттуда переходами да гвоздиками лесенок, по вывешенной щётке трубочиста взбираясь булавками подле ковровой стены, с двойными окнами за край, в сторожевую башню, резво косистому растолковав, что его вознамерились колесовать.
Ленд размашисто сопроводил сию весть густой голландской немишатной бранью, сплошь запирая картонный вход пешкой, очутившиеся между прищепочных кип кладовой, трое верно смекнули, какова же вся длина от их прибежища к вагончику, мигом тут Гилли подпрыгнул.
Gy – Мы выстроим лесенку!
Ld – По воздуху, так, что ль, головотяп?
Jn – Уж нет, пищепку за пищепку!
Ясно, Ленд уразумел вперёд рискованность затеи, только медлить выходило бы дороже, потому-то, сцепляя прищепки одну за другой, скоро странники двинулись вкось поперечною лесенкой над парапетами от бастионов, тем временем достопочтенное кресло-качалка с мэнэром Ван Брандтом, что, громоздко уместившись, вдаль попыхивал старинной делфтской трубкой, заскрипело, сей же, по обыкновению, сурово принялся ворчать о том, как сорванец, тишком, Ван Доленов стянул мясной пирог в его печи, супротив отдаваясь раскатами грома для всех подкрылечных мишат, пока вертлявый трубочист с пажами комкался вверху, сооружая переправу до мозолей, чередой над бомбардирами репейных каронад, и звонким шумом барабанщика-герольда...
С собой притянув малышат, Ленд оглядел под жестяной воронкой близостью узор на перевёрнутом вагончике срединной башни, мимо у колёсиков стремились шерстяные нити к малым створам замка, поддевающий решётку гнутых скрепок шпагой, дёрнув между пыли, трубочист отгородил вспять Янси с Гилли.
Ld – Там разбойник, изготовьтесь отпереть вослед узилище.
Среди темницы прочностью цепочных кандалов был заточённый в наказанье... слизень вдвое меньше ногтя на мизинце... даром, что и без колодок навесных, всё непрестанно выползающий из них.
Ld – Враз облапошили.
Jn – Узнать бы, с чем дежали взапети. И кто таков?
Ld – Ну, сдаётся, какая-то сволочь.
Gy – По всему выходит, слизень у оков.
Jn – Нет же, что-то дугое.
Gy – Вот при нём нога, заместо дюжин мелких, вовсе, стало быть, не гусеница книзу, да к тому и рожки движутся, сплошь слизень.
Jn – Но ведь слизи не пускает, глазёнок-то чёных тут мало, каковых у слизней прежде не бывало.
Ld – Я не стану брать в дорогу не пойми кого!
Gy – Всё ж, как теперь величать, может, Габри?
Ld – Может, Слизень?
Gy – Может, вдоволь помолчишь? Он с нами пустится, вот мы...
Ld – Заглохну, право, Слизень ваш без кутерьмы, и величайте, как взбредёт.
Gy – Прозовём по-голландски? Naaktslak?
Jn – Нахти?
Gy – Слаки.
Ld – Ну, там, червоводы, – Ленд повыше указал им о сургучный красный след на темнице вагончика, ровно с ажурной короной.
Jn – Ещё ли подсказка?
Покинув узилище стен, тут же Слаки прилип у байкокета Гилли, вовсю шевелящий короткими рожками поверх куртины замка, трубочист оттоле высмотрел наспех бездельную пушку, и, отвесно расшатав скачками крайнюю прищепку, вровень крена, где мишата всей ватагой завалились прямиком на крепостную стену.
Вскорости прознавшие о том, ряды букашничьих гулко спустили за ними кленовых жуков, принимавшихся низко кружить над пажами, да мешая снаряжать брешь орудий, в ту пору как Ленд их отмахивал стрельчатой шпагой, малышата забивали стык прищепки до сигарной каронады, трубочист уселся вмиг на ней верхом, прочь из-под острой шляпы выпроставший косу, за которую схватились Янси с Гилли, а затем, переворачивая щётку, Ленд вырвал игольный запор, отчего скопом длинно их вытолкнул бой орудийной пружины.
Голосящею вволю гурьбой промелькнувши над замковым рвом, шальные странники по воздуху искрились, как шлейф пестротканой кометы, что из-под раскатов у кресла-качалки стрелой разносила внезапно, к сосновым ступеням задорный мишачий шум головотяпов.
Глава Восьмая.
Через клевер, грибными стволами чащ путники выбрались от зверобоя, прямиком за городские крыши давних изразцов, тут повстречавшие вдогон средь упряжных мышей омнибусов так же глухую повозку магнитчика, наново переменили кафтаны внутри, нежданно свидевшись и с пастором горшка Эвертом Семечкой, вдоль треска у колёс, под тень банкнотного навеса.
Hv – Дозорные резво спешат уж выискивать пакостного трубочиста.
Ld – Ты, никак, скрутил пожитки, heilig vader? – Ленд прилежно воротил Большую Шляпу.
Hv – Что ж разведали, mijn zoon? – только после ответивших странников, уразумевший, священник повёл было речь в свой черёд, – а нашептал сию загадку пилигрим Тобиас, уйму дней назад... сожмёт наказом гул колёс, как под щелчком железный пёс.
Вот малышата призадумались вдоль гама верховых рейтаров, звонкой сбруей крыс неподалёку.
Ld – Пёс, ну, стало быть, замок, сим верно?
Hv – Pijper.
Ld – Так, сложется стройный делёж прибаутками.
Hv – Туго ли, волей Господнею свидимся, да в добрый путь, mijn zoonen.
Подле крытого фургона вперебой ландскнехты дёрнули щелями закоулков Кломпенбурга, на сушёной мостовой торопясь, трубочист положил контур стрельчатой шпаги, приникнувший ухом до трутовиков, дабы вскоре брюзжащий клинок им означил поблизости строем дозорных, отселе ватага метнулась окраинной тропкою вглубь, за лавчонками мастеровых... где, оставляя полутёмный город вдохом четверых, брыкаясь, путники раскидывали стружечные кломпы да вослед кляли навозом преглупейшие законы, от крыльца сдвигаясь пешими в привычных башмаках через шорох осеннего дня вместе споро, а кто и приклеился мелкой ногою у высокой шапки Гилли, справлявшегося о косарских дорогах, отчего им все премного так сулят, Ленд разъяснил, что косари, мол, вырезая сорняки, объединяют уголки провинций здесь наперечёт, и что без них мишата розно задичали бы вконец окрест бурьяна, тотчас, потому-то им всюду почёт несказанный.
Возле клеверной дороги, шарясь перед запылённою пивною кружкой между листопада, Ленд окликнул за ватагой незнакомого под обручем-кольцом у лба, в салфеточном переднике, ажурном, что резьба.
Ld – Kunt u mij seggen, hoe ik naar het "Dapper Beer" kom?
Tr – Mijnher, hartelijk welkom! – ответил радостно трактирный на подворье, проводив гостей дотоль, где ветер свищет в прохудившемся дубовом днище.
Прежде трубочист ему назвался путешественником Хансом Рукервбокером, внаймы ещё с прислужниками, дабы их засим не отрядили вместе к порщику, чуть только перебравшись, малышата уж во все глаза скакали по таверне, от коей витал стародобренный гам удальства впрослойку с напечённым сыром, к шлейфу песен менестрелей вкруг свечного очага за толкованиями бесперечь окрестных поселян, чьи ремёсла подчас можно было прочесть по ладошкам... вот у первого они с чумазой грязью коготков – оттоль, выходит, землекоп, да у второго сплошь порезы мелкой пылью – он точильщик, руки третьего сим кряжисты, опухши от работ – всё крутит ворот часом в час наперечёт, а у четвёртого большущие мозоли, краем схожи – он косарь, хранит их Боже, так у пятого подушечки затёрты напрямик – то значит, вор иль ростовщик, что будет, в общем, одношёрстно, здесь подле буфета уж их привечала кабатчица в кленовом шитом фартуке, усаживала к чистой доминушке близ на стульчик-позвонок, покуда Ленд вовсю шушукался с трактирщиком, попутно раздала грибы от желудёвых плюсок, полных доверху росой припаса ягодных кувшинов, Гилли с Янси уминали шустро головы засушенных сверчков из монетных подносов, ну, а Слаки шмыгал рожками на праздничный манер у превесёлых отголосков "Dapper Beer".
Tr – Так-перетак, здесь мишееды от кореньевого леса учиняют сплошь набеги, что свора чертей, к тому крестьяне по наушничанью сызнова молотят о чудном погроме замка абрикостов, де, будто бы вместе пажи расцепили булавки на башнях, засим припустившие от караульщиков, так-перетак, что ведь изрядно левой крепости валилось под сквозняк.
Тем Ленд сурово оборачивался возле малышовых сотрапезников с набитыми щеками, поспешивших за свечной очаг, сквозь буйный тарарам вперёд коптящейся хруплянки, откуда на крышке карманных часов заносили с потехой блюдом жареного в сыре долгоносика подле сосновых орехов.
Ld – Как бы схаут не ввернул за них награду.
Tr – Впрямь, коли изловят зачинщиков, не медля отрядят по плётке, вот, сдаётся, так-то перетак-то, и упрятались спокойненько мешками до гнездилища разбойников.
Ld – Бишь, угораздило складно червя в переплёт... себе дороже, так не пустишь ли за шпагу на постой, шеф?
Tr – Отчего ж, мэнэр, тотчас располагайтесь, дотоль всем постелены верхние комнаты, – привычно засмеявшись, приглашал трактирный, – зря почём бубнить, угодно ль позже разбудить?
Ld – In elk geval.
Спросив горшки, вдоль по картону правой лесенки, наевшиеся сыру, малышата тесно двинули сквозь кружку, пятном отворяя слегка шорох спальни, внесли светляка.
Большая Шляпа наказал тут Гилли с Янси супротив умыться прежде от ореха, через комнатку, пестря ковром истоптанного знатно желудёвого пажа колоды, оба пострелёнка забрались тогда ко спичечным перинам коробков с подстилкой мха, укрывшись буковым листочком вровень лампы, рядом Слаки завернулся в шапке.
Ld – Нужно водворить всё по местам, иначе бойко разрешится впрямь на деле, как спор колониста Гилельма.
Jn – Чем он бойко азешился... азешился чем? – выпытывали первыми две сонные тетери.
Ld – Приключалось, между тем, что перепёлки нападали на мишат, влёт разоряя букашовые запасы, да и склёвывая наспех, как жуков, солдат, покуда ещё не смекнули поймать их кофейником вместе с рябиной, такая вот сплошь перещёлкала нескольких ловчих, засим увязали её для муштры, но порешили только следом объезжать, точь-в-точь мышей, когда негодница уж выпорхнула прочь, с верховым на закорках, а после того колонист Гилельм перевидал всё кругом, он звал, помнится, Олбани, к подворью воротился чудом с той же нетерпёжной перепёлки, да однако, объявили же его вруном и выпороли, так-то, – назади Ленд оглянулся по ландскнехтам, продиравшимся вдоль сапа, будто из печных мехов, где складом по обыкновению вмиг плотно занялись брюховарением.
Всемерно растолкал их шум за дверью...
Td – Там свистите носопырками уж дольше получаса, огольцы.
Jn – Наочно, только б колотиться спозаанку, – вокруг надремавший премного вихров, Янси вяло уселся, бубня, в коробке, примечая и Слаки, объевшего буковый лист одеяла у Гилли за космами, спящего вволю без просыпу.
Напяливая зябкостью охотничий берет, вдруг догадался, трубочиста не видать, украдкой высунувшись через коридор, оттоль служанка в пенстемонном длинном чепчике да с толком вычищала сор еловою метёлкой.
Jn – Чеедом не побегал здесь Укевбоке?
Td – Кто таков?
Jn – Ух, отозейка, – разбурчался малышонок у двери, – тут, Гилли, ну-ка, повтои.
Gy – Куда теперь запропастился Рукервбокер? – клочковатый, буйно тёршийся ландскнехт, ставший близко, надел вровень шапку со слизнем.
Td – Знать почём, не объявлялся, – макушки лазутчиков тем заперлись в комнатушке.
Gy – Наперёд Большая Шляпа, вон, удрал-то.
Jn – Опостался, видно, дяхлый стаикашка.
Gy – Взапуски рванул за сырной головой, уж верно, нам-то ни к чему, так лихом, Ленд поджёг шутиху?
Jn – Отговаивал его, но толку еле, вот же стаый дуалей, чего поделать?
Gy – Напрямик чего бы вздумалось... да никаких подзатыльников...
Шустро смекнули вдвоём, за постой уплатить будет дорого, тут же ландскнехты, решив не вводить себя в лишний расход, пробрались отселе через дымовую щёлку крышки над пивной дубовой кружкой, вдоль по щётке трубочиста опустившись до узорной ручки, близостью к загону постоялого двора, где отвязали мышь в напёрстке, вскачь погнав её за веточный плетень, брыкая стрелкою под хвост, растормошив тем полтаверны беззаботно между смехом гулко мчали сквозь дремавший околоток.
Глава Девятая.
У сосновой хвои всадники мелькнули за густой венерин папоротник, рыща вслед горстки из тёмно-каштановых боровиков, нежданно стали, точно вкопанные, дёрнув удилами ездовую мышь... пред ними простирался будто каменный, длиннющий лес кореньев, сплошь торчавших снизу вверх, что кривобокие глухие деревца, в подросте коих мутно высился стальной олень с чернильницы.
Вдогонку малышата, столковавшись, порешили крепко двинуть напрямик, да востроглазили за чем-нибудь съестным, но меж засохших волосков не находилось и листка для Слаки, рядом Янси вздёрнуто махнул от стрелки в сторону мишонка, близ привязанного тягостью узла цепочки мимо корня, будто вдоль дубового ствола.
Jn – Ух, никак, там пойдоха сыскался?
Wl – Вы что, пострелята, простой шерстобит, всяко, не пособите ль несчастному?
Gy – Вот ещё, раз примотали, так значит, за дело.
Wl – Господь с вами, уж, ребятня, повозку нашу тут облапила вослед гурьба отпетых мишеедов.
Jn – Этак здесь кругом взапавдашние водятся азбойники?
Gy – Я точно наперёд пойду в разбойники, – Гилли ссёк воздух под стрельчатой шпагой, тем же слизень у него на шапке вровень закачал макушкой строго, угрожающе поднявший ногу.
Jn – Довеху такого не возьмут головоезом, да мы ведь ландскнехты?
Gy – При том одношляпно, правда, только вот буянам высыпаться можно вволю.
Jn – Аз так, по всему, я в азбойники певый!
Wl – Доколь, отвяжите ж меня, окаянные? – звал шерстобит, малышата тогда сняли с мыши напёрсток, непрестанно подгонявшие её обгрызть цепочный узел, словом, вмиг после чего и спустили оковы.
Gy – Откуда взялась бы сякая дубрава?
Привязанный, треском жующий остатки печёных сверчков из припаса трёх странников, немедля рассказал, что лес кореньев засажен был вчуже указами графа Матийса, да тому недель как пять, ибо ежели корни в земле отдают весьма знатный приплод у верхушки, что ж будет, мол, коли их вынуть наружу?
Wl – Тут и вышло дуралейство. Все крестьяне разбрелись по старым бауэри, а лес облюбовали, де, рубаки-мишееды, нападавшие по дебрям на кареты, поговаривают, логово за остролистом теперь стережёт подле как ни всамделишный их Василиск!
Jn – Ух, нам бы здесь и поселиться...
Gy – Решено, знать, пора в тарарамщики, – верхом тут малышата усадили шерстобита, дабы розно уж съестного не делить, отпустивши ещё восвояси негаданно повеселелую мышь, оттоль стрельнувшую прыжком накоротке меж Янси с Гилли, кои тайно побрели за шумом, что невдалеке.
Едва проглядывая смело уголком из криволапостей стволов, там ландскнехты вдогон разобрали сквозь чащу набег мишеедов на военную повозку да с холщовым кошельком, сверх полным бисера и зёрен, где Кулачный прочь раскидывал солдат рябиной корневых деревьев, с тем же тряс ростовщика за семена, громя поодаль Восромётки, что окрест разгоняла двоих кирасиров, старавшихся, охая, вынуть иголки в портках назади, когда Булавный с Вожаком близ настучали вдоволь стражникам так мимо киверов, что оба шарились вглубь леса от кувшинов, плотно вбитых сквозь напёрстки, а за ними Вырвизуб метал крысиные клыки вдоль по солдатскому вознице прямиком, спеша, который улепётывал вкривь через ветролом.
Jn – Сласть, а то всё учись да учись... – пробубнил рядом Янси.
Gy – Чтоб сызнова не начинать, впрямь, давай уж ограбим разбойников? – Гилли со слизнем и переглянулись, малышонок под охотничьим беретом отсчитал, а, пораздумав, закивал.
Покуда четверо шальных головорезов между тем переправляли бойкий выезд к обиталищу, Вожак с прищуром вправо отселе забрался верхом у манжетной попоны лесного ежа, кой был месяцем раньше того привезён Вильгельминой Ван Брандт из Голландии, сим двинувший вприскочку через корневые дебри, что пятном, куда ландскнехты заспешили их путём.
Не нагонявшие ретиво, Гилли с Янси искружились по следам, пока об визг не натолкнулись вдоль чащобы на огромного смурного Василиска, задремавшего кольцом вперёд глухой норы к пещере мишеедов, оттого, сперва зажмуренные кучкой, малышата сплошь размахивали стрелкой пред гремучником, только засим, де, опомнились, выказав удаль, и приблизились ко спящему чудовищу... тыкая от шпаги в захрустевший нос, они тайком смекнули, что разбойники вширь положили у входа змеиную кожу, ловко найденную блеском, от липы мальчишкой Ван Доленов, под валуном, и снесённую мимо предместий.
Три разважничавшихся ландскнехта празднично отплясывали с морды Василиска, пролезая сквозь по дыркам, у линялой шкуры вглубь, как незаметно, оказались, будто штольневой тропинкой, в тёмном логове негодников.
Споро таки догадавшись о том, плутая, оба притаились за украденным дотоле кошельком, едва высовывая щёки... посредине обиталища вдоль, на крысином ковре протянулся нарубленный стол горбыльком из поленницы, вокруг него по камешкам гулкой сидели гурьбой мишееды-разбойники а назади у постелей из листьев и мха подряд воткнуты были спичечные факелы между оружия стен, бишь, иголок, шурупов, гвоздей, пилок лобзика, чтоб уже точно предстать парой грозных рубак, тут Янси с Гилли порешили славно выманить ежа кнаружи логова, затем же воротиться, да верхом-то будет лучше, для чего и был подослан слизень, точно неприметнейший лазутчик.
Вдогонку с дубовой листвы, обгрызая путём одеяла, пролезший, Слаки двинулся окрест головорезов.
Sh – Так скоро ли сготовятся купцы? – из-под байкокета с ворсинками пера, вдоль бойких дел тут Востромётка снаряжала от пружины самострел.
Cl – Vleesbouillon en gekookt beren... – возле котла меж кофейною бронзовой чашкой звал Булавный с шапкой ушками торчком и за репейными наплечниками, туго перемешивая в горсточки, наваристою зыбью от гвоздя похлёбку средь мишовых косточек.
Th – Заслышали, под корнем шерстобит уж отвязался, впопыхах не приведёт ли чернокнижников? – усмешкой Вырвизуб, в широкой шляпе недоломанным углом, впритык рассаживал крысиные резцы под кушаком.
Fp – Onzin, – подле кресла из мякиша, что во главе горбылька, засел Вожак буянов, со шмелиным воротом, строго державший дубиною сталь языка колокольчика, – Так бы созвал, мы их шибко приветим, точите резцы... ну, мол, сготовлены купцы?
Ёж, зачуявший слизня, к цепочной узде недалёко, стал красться за Слаки, вослед помахавшим ему тенью рожек, что весьма, де, прытко для своих улиточных сползал окрест разбойничьих пожитков, отвлекая сим зверька, по счастью вовсе не способного привычкой отобедать малышом из-за цепочной сбруи, ёж зря тыкал носом возле слизня, когда только сверху от головорезной норы был засёдланным парой ландскнехтов, кои резво объездили лесом корней вдоль тропинки, подчас не совсем управляясь вожжами над крупным зверьком, Янси с Гилли его закрутили в змеиную кожу пред логовом, спутанный ёж двинул там напрямик, через дыры линялою шкуркой, оттоль потянувши её за собой сквозь нору... нежданно переполошённые шуршанием, разбойники, бросая волокушу, обхватали между стен шурупы с пилами, тем высыпав гурьбой наружу.
Th – Братцы, Василиск! Ой, кто куда! Братцы, прочь, Василиск обернулся! – пока малышата верхом на еже таскали вытянутым чудищем пустую кожу давнего гремучника, рубаки-мишееды, перепуганные вспять от своего же крика с визгом, тотчас разбежались по лесу порядком, да не поспевая вдогон за сверкавшими пятками.
Gy – И эти подевались!
Jn – Пеизядно вокуг дуалеев на нашем году!
Вскоре оба ландскнехта, оставивши Слаки постели доесть вожаком, набрели к потаённому лазу от кресла из мякиша, где за кусками коры отворили подполье, забиравшиеся внутрь, Гилли через потёмки нащупал воткнутый близ факел, чиркнув им о земляные стены мигом, озаривший тесно веточные стойки подземелья, наперёд мешками бисера и зёрен мимо связанных торговцев, поодаль Кулачного... вбок пятясь, малышата загостились немало с огромным верзилой в крысиных царапинах, готовым оттаскать их было за уши, как Янси вдруг явил премного сметки, поджигающий разбойнику штаны, дабы тот вгорячах улепётывал с криком из логова прочь, будто шишку, хлопками туша подпалённую шерсть на хвостишке.
Распутавши негоциантов, чтобы те не заболтали их уж намертво, ландскнехты обнаружили всплошную, как в пещере скучно без головорезов, потому, взнуздав ежа, прибрали шустро Слаки к шапке прямиком, держась отвагой из корневого леса за окольною дорогой между папоротником.
Глава Десятая.
Gy – Вот ещё заладил, – уводя зверька от прежних суматох под разросшийся чертополох.
Jn – Надобно вслед пихватить у мешка госткой бисе, вволю сыу наедимся.
Gy – Куда бы, де, скажут, покража, обильно засим отрядят...
Jn – Подзатыльников, – выдохнул Янси, тем поворотивший ежа ко глубокой да ржавой кастрюле вверх дном, у сассафраса они привязали цепочкой поводья, на железной ручке, громко захрустевшие опилками от ладных башмаков сквозь мощёный вниз трутовиками подкоп, – доколь уж в темень, попивыкнуть бы чуток.
Натоптав башмаки, малышата вовсю потирали глаза, чтоб испуганно вдруг завизжать по кастрюле, оказавшиеся меж виргинским филином с болотною совой, окрест недвижно кои вперились друг в друга темнотой комков, по шалости запамятованных огольцами Ван Брандта, пока Слаки зябко прижмурился рожками, Янси и Гилли наверх всполошённо таращились мимо огромных голов с перьевыми ушами возле медной пыли хищных глаз, как вдруг из-под крыла густого филина сердито донеслось ворчанье швов, поперёк боковых завитков бормотавшей к подпушке совы.
Rb – Ну, бросай голосить, пустобрехи...
Sv – Вразнотык негоже шастать под кастрюлей...
Rb – Шустро лезьте за подчасиной.
Сбитые с толку, ландскнехты уже разбрелись вокруг опилок между старых чучел птиц, влезая через перьевые ямки ровно под крылом, Янси так и раззявил рот средь обжитого виргинского филина, завидевши крысиный череп тенью от буковых плюсок раскрытыми пастями у ссохшихся вязанок сорняков, по железному креслу со спинкой зажимом, тугим, что вроде поднятой руки.
Rb – Порезвей, коль не хочешь врасплох обратиться здесь жёлудем.
Споро ландскнехт припустил за картонную лесенку, где разводил пар кудеснической мешанины откормленный вширь чернокнижник с плащом из торчащих кореньев, буйно что-то прилепётывая.
Rb – Простолюдин? Толкуй отсель без самохвальства путно, ежели ведун тем повелел держать ответ сию минуту.
Jn – Чу-чуа, зовусь как Янси, буду одом из деевни гибоубов.
Rb – Тайно по коловращению судеб немедля сделаешься нарочным, – возле сушёных маслят, что подпорками, тучный ведун набросал сквозь коробочку из-под игральных костей можжевеловой хвои, сим приправив ей кленовый сок, шумно чихнувший вдобавок, – от юбок макушкой взлетит по углам, как Сильвии не обмараться бы там, – черпнул над жижею, всучивший малышонку преколючую семянку от чертополоха со снадобьем, – нечего мне столбенеть, ну-ка, брешью снеси сверх кадушку замшелой сове.
Так ландскнехт с перепугу промчался наружу, обмотавшийся вмиг наискось у старой паутины между чучел под кастрюлей, где ему навстречу выскочил такой же запыхавшийся сплошь Гилли, что тащил в ручонках полную семянку и для филина, забравшись под совою, Янси нёс перед собой кадушку мимо стебельков тысячелистника, червовых и трефовых карт по стенам, до кресла атласной сидушкой вместе с гребнем кверху зубьями, упорно мимо коего гадалка уж мешала гущу, едко приговаривая, в пору как ландскнехт от перебранки вылил жижу из семянки.
Rb – Чу-чуа, вот меня пееветень сюда отядил...
Sv – Довольно будет растабарывать, – вещунья припугнула малышонка от накидки взмахом крыльев мотылька, да наломавшая паучьих лапок вровень мешанины, – под варкой Роберу совсем просмердеть, за сим не отмыться ему и на треть, – швырнув тычинки с черноглазой Сьюзан, влёт гадалка стукнула второй кадушкой Янси, – уважь ту, которая востро сулит обойти чуть все поклёпы да булыжники спиной, а потому, заправь-ка снадобье вприкуску чернокнижнику...
Так малышата совсем с ног сбивались, таская окрест чародеям семянки из чана за чан, дабы те прибавляли сквозь жижу опилки, угольки, грибные юбки, горсти крыльев стрекозы, толчёный красный воронец и зверобой, клочки волос, чтоб густо сдобрить их ворчливыми присловьями, до пор, когда уж вонь из мешанины стала вовсе нестерпимой, отчего, сказать, вещуньи с ведунами супротив гама перебрались между птичьих голов, отворившие вбок слуховые оконца у чучельных глаз, где принялись вдвойне браниться, огулом швыряясь друг в друга крошёной смолой и понося во все наречья поверх, из виргинского филина вздором к болотной сове.
Rb – Про так об этак...
Sv – Чтоб тебя расперетак-то...
Розно между прекословья суеты вдруг малышата перепуганно опамятовались, назади побросав запашистые снадобья сорных кадушек, дабы им не воротиться ненароком желудями, на удвоившемся гуле заспешили в свой черёд из-под кастрюли.
У тропинки косарей с тем ландскнехты вперёд осадили ежа на подъезде к чугунной колонке, всплошную которой поилась из лужицы рядом четвёрка мышей, впряжённых конскою скребницей бороны, а Янси с Гилли враз прижали шапки к темечкам, заслышав над собой жужжанье, только щёки вздёрнулись, поодаль разобрали пролетающих шмелей, вразнобой нитяными вязанками стеблей, которые зычно скользили поверх над застрехами, до ветряка со флюгаркой рудбекии.
Мелькая подле изгородей колким остролистом вровень бауэри, широко стерегущие сверчки подняли шум от чужестранцев, уж когда наголодавшийся зверёк погнал их мордочкой, дерзая изловить сим прыгунов среди узды, под кутерьму так объявилось ведь немало шмелеводов, громко встреченных мишатинками в пенстемонных чепчиках.
Bu – Толкуйте, отчего же суматоха, голоштанники?
Jn – Впямь, отчего, ёж не комлен, овно сыщется у вас чего ежового?
Bu – Дело не станет за тем, – крепко утихомирившие скакуна, вмиг шмелеводы подкатили им возок с грибною кашей, малышатам окрест приносили тяжёлые мёдом дубовые плюски да пергу вторым напёрстком из бочонков, так, что наперво ландскнехты слова молвить не могли вдогон уписываемых сластей, неспешно озираясь по угодьям через бауэри, у изразцовых домиков, полных от сорной травы для шмелей, напротив сельской ребятни листочков-шапок, заигравшихся гурьбою в "кинь-ка боб", среди лоскутных мухоловок из варенья, натянутых между грибов, босоногих крестьян, возвратившихся обок садовой колонки задорными песенками... шмелеводы в глухом восковом снаряжении расспрашивали сплошь до малышат наперебой, отколь у них бы затесался ёж.
Те, знамо, принялись молоть о том, как одолели мишеедовых разбойников, изрядно накуражившиеся вкруг самохвальства и перги, сим заверяя поселян, они народ благонадёжный, как попались вещунам подле чучельных сов, да, что соринки, уносились прочь, не разобрав тропинки.
Gy – Перевертень, весь кореньями, бубнил оттоле про... каловращение судеб, к нему вторая, чур-чура, всё грозилась обжёлудить нас в назиданье, – мимо шапки Гилли скоренько отпотчеванный Слаки показал из рожек чёртика.
Bu – Вы, сталось, бесопослушники?
Jn – Бесоослушники мы, так ещё накидали сухою смолой та-а-ам, и угались заклятьями возь, чу-чуа.
Уразумевшие немало, поселяне рассказали им тотчас о чернокнижнике Робере с гадалкою Сильвией, что наспех обучили их шмелей кидаться камушками, дабы засим обложить вокруг поборами крестьян, знать, в обмен на сохранность макушек, Янси было к тем пожаловался, дескать, занемог от чародейства, как тут из грибного домушки к ним вышел кряжистый собой, весёлый местный костоправ со здоровеннейшим гвоздём, вид которого ставил вмиг на ноги, прочь малышонком, визжа, улепётывавшим до ежа...
Развесив обок перемётную суму, зверьком ландскнехты потянули за собой возок шмелей, споро двинувшись мимо чугунной колонки обратно ко ржавой кастрюле, где, выпрягши следом поклажу, её запустили сквозь чучела филина вместе с совой под крыло, отсель уже ни вещуны ни чернокнижники вдогонку не казали носа даже в дымоходы провинции близ шмелеводов.
Глава Одиннадцатая.
Pt – А далёко ль путь-дорога?
Янси тут высокочванно пыхнул краденой вприглядку сигаросой, заправски держась на еже, вскоре поворотивший у сельского каталя, до гильзово-булавочной тележки, мимо коего близился шумный рейтар пограничных земель, наизготовку остриём вязальной спицы, вровень крыш, понукающий кавалеристскую мышь.
Jn – Вестимо, только минутою вытуил почь пееветней с уочища.
Pt – Не к вашему ли слизню были посланы сим графские дозорные, особо потому как он чинил изрядно, бишь, злодейств у замка?
Шпагой Гилли вдел порожнюю ракушку от ближайшего листа черники, строго её нахлобучивши Слаки на ногу.
Gy – Не видали мы похожих, верно говорю? – а двулиточный слизень уже закивал, вжавшись домиком, рейтар вкось почесал мех чёрной шапки со шлыком, а малышата врально справились у каталя.
Jn – Что нам удумать бы в складчину, дабы пегой каждый час угощаться спешить, но вот мооки от шмелей не азводить?
Pt – Это, сударь, уж надобно станет крестьян разводить, – поселянин сквозь гибискусовый цвет им засмеялся вслед.
Гилли и Янси дымком, по тропке долго растабарывали бойкостью о том, как впредь заделаться в графья да бургомистры, назади Улитка Слаки перехрапывал ракушкой всё окрест, покуда где-то у прогалинки с тележным колесом не стали вкопанные, молча дивясь от престранных узоров щелей деревянного обода, вглубь за которым простёрлось тенистое капище, ведясь двумя кругами, наружным из перьев канадской дикуши, посаженных в землю, чуть меньшим из горсти крысиных резцов, к середине тускнел затухающий веточной сажей костёр... малышата вмиг спешились там, забродив по кругам.
Gy – Уж колдовское место? – шустро ландскнехт приглядел на земле, меж торчавших зубов, отпечатанный, будто гранёно, пепел гербовой короны.
Jn – Азумеешь, то нам Господа Генеальные Штампы.
Gy – Весьма, стало быть, в околотке упрятался третий вагончик? – и, словно заклятьем у шерсти, мишата поверх разобрали среди головешек зыбью узкие следы стальных колёсиков, пихаясь наобум, без проволочек с тем взнуздавшие колючего зверька тропинкой обок, вдоль землистой колеи, – Смекаешь, ежели ровно мы так раздобудем всю сырную голову?
Jn – Да с ней впедь можно потчеваться беспеечь, а то бы гостевать по месяцам! Вот где пиволья будет всем невповоот!
Gy – Оттоле зорко примечай, – враз Гилли ткнул налево шпагой, за истоптанный башмак, вблизи которого из буйной тимофеевки непрочно завиднелся и малиновый вагончик, потому ландскнехты наперегонки умчались через сорняки, насилу сплошь остановившись у порога... изнутри он был завален кладовым припасом спичек, распалённые доселе, малышата принялись их загребать, взбивая шорох поминутно, да как ни копались, преследуя, оба вокруг ничего толком и не разведали.
Jn – Ну, как мы спавимся от башмака?
Подвязавши зверька у вагончика, Гилли и Янси тем вскарабкались опорой на обшарпанный мысок, чтоб споро двинуться вверх спутанных шнурков, навстречу свёрнутому бережно навесу обувного язычка, просеменившие картоном узкой лесенки внутрь чужедальней фактории, бегом за весовые гирьки, вместе обнаруживая здесь из уголка печать короною, стоймя от каблука.
Me – Wie is daar? – поверх торгового прилавка вдоль узорною губной гармошкой, коя сим высилась между бадеек, округлый купец из-под широкой да высокой шляпы вкривь заполнял длинный перечень сора, – Gesloten, – выводя скрип мушиною лапкой на книжной гравюре, что прутиком, он заприметил двоих малышонковых путников.
Gy – Поведайте ль высокочтимым, бишь, странникам, прочно сыскалось чего из вагончика?
Jn – Ну, исподволь, сугуч или сеёжка?
Торговец фактории, важно представившийся Мельхиором, от первой купеческой гильдии, грузно оправил цепочку с даэлдером к пузу среди мехового кафтана, начально для них пересевший до стружки-качалки.
Me – Дабы только не вводить себя в убыток, вместе, многоуважаемые судари, извольте уплатить за столь же надобные вести.
Gy – Шпага с карманных часов-то сгодится? – вразрез Гилли поднял эфес.
Me – Weest u zo goed, – торговец вволю оглядел её, признавши недурной, а засим отложил на товарных весах коромыслом у скрепок ореховых чаш, закопошившийся в кофейном кошельке, – мои лесные подмастерья раздобыли с тем латунный знак, двумя частями наискось, – мимо подмётки купец Мельхиор глухо двинулся лесенкой, – снесу вам из наружной кладовой, тут однако мешками не смейте концы ворошить иль покражу чинить, огольцы.
Янси, впрок затянувшись дымком, близ устроился в стружке-качалке, шумом весело болтаясь меж тюков туда-обратно, а Гилли обхаживал стопки печенья, всё покуда через шорох листопада затерявшись вдалеке от башмака, у сосновых ветвей, за разросшимся вкруг папоротником уж объявился поперёд ограды шустрой рукой силуэт шалопая Ван Доленов, чуть около пустой соломорезки вглубь двора, чубатый в оспенных щербинах славный малый, да с рогаткой из подвёрнутых штанов и горстью буковых орехов за щекой, тишком чумазых пяток вдоль перебегая ковёр мягкой стылой травы, он примостился у куста, наперёд воровавший чернику об узел рубахи, как вдруг различил затаившегося мимо хвои ежа, что под тележным колесом, да погнался за ним, но зверёк, сметливо дёрнувший цепочную уздечку, прочь скользнул вслед можжевеловых кустов, оттого, исколовшийся втуне ступнями, проказник Ван Доленов к досаде пнул башмак... внутри которого под визгом кувыркались с ног да на голову двое малышат, забарахавшись корками возле тюков и мешков по фактории.
Опамятовавшиеся, ландскнехты тесно выискали шапки за прилипшим обок Слаки без ракушки, после наново смекнули, как торговец Мельхиор их оттаскает по ушам, завидев попусту окружный кавардак.
Gy – Вот теперь-то нам чих вместо цифры.
Jn – Споо надобно убаться, но отколь чего взялось?
Тут каждый странник призадумался нешуточно, когда особо Гилли заприметил подле выгоревший временем кусочек в моховом ковре, ландскнехты передвинули его кнаружи, близостью башмачного проёма над макушкой.
Jn – Так и выовняем, дёгая по следу!
Малышата принялись за дело, лихом распознав круги от масла, воротили горку гильзовых кувшинов строем, розно вдоль подмёточных царапин натаскали кипу гвоздиков, славно к опилкам же приволокли даже стружку-качалку, по местам без пыли дружно разгадали форму прежних шестерёнок, отмашками выложив их ладной башенкой.
Gy – Отсель пахнёт орехами!
Jn – Затягиваем шишки!
Мимо угольного следа Янси с Гилли в раскоряку водрузили сим коронную печать, над коей Слаки верховодил, указавший всем ногой, где не разложено, да важно пошевеливая рожками.
Налево к пятнам дёгтя подкатился чуть закупоренный впрок бочонок перечницы, справа на табачный дух шершаво примостили пять вязанок сигарос, кофейным пятнышком напротив затолкавши кошелёк пахучих зёрен и выкладывая стопкой вширь обкусанное с дальней стороны печенье, обок у мыска они нашарили враз паточную кучку леденцов, тайком оставленных без должного присмотра, отчего пропадали минутами бесперечь звонкой грызни, но уж потом-таки, заждавшиеся, выбрались по лесенке наружу, громко кликая торговца Мельхиора, до поры не разумея, среди околичностей, каким дотоль пинком их занесло во вражье графство сих малинщиков...
Глава Двенадцатая.
Несясь по чужеземью сквозь бурьян вприскочку-наперегонки, трое двигались возле куртины с пунцовой монардой и пышным гибискусом, вестимо, оба взяли от фактории лишь только непременного, сластей, ротозействуя мимо кареты серебряной пудреницы, блеском высокородной мишатинки из-за возницы, поверх чинно правившим бурундуками, Гилли с Янси набрели на жестяной форт-лейку, тесно окружённый вскользь багрянцем у дюжин садовых цветов, да оловянными солдатиками вровень парапета, супротив от караульни из игральных карт громко приветила сторожевая застава сноровкой, минутными пиками наизготовку.
Sl – Стой, кто бы в пути?
Gy – Кто несёт охранение?
Sl – Кто, вы чего набормочете? – вдвойне замялись было кирасиры, пока малышата тут не угостили служивых куском с леденцовою патокой, чтоб караульные вмиг пропустили ландскнехтов до веточной лесенки, через пружинные колумбиады, справлявшихся у бомбардиров для верности прежде, в какой они крепости.
Bm – Форт Гитер, второй, упрочнённого сооружения ввиду сплошных напастей от шутихи башни Эммер.
Jn – Слава попеёд нас мчится, – рядом лоскутно шепнул Янси путникам.
А около вершины к ним носились приказы игральной доски в "колонисты с гуронами", плотно разложенной вдоль перед крепостью, где проводились тогда войсковые манёвры, назади при гренадерах, упражнявшихся швыряньем просмолённого репья, нимало за фламандский фут, когда ландскнехты, наболтавшись башмаками, вдруг расслышали здесь крики офицера, статью в гессенского кроя сапогах, что запутался между шеренгами из полувзводов, споро вызвались ему, де, пособить, раскидавши команды направо-налево, чуть только служивый приказывал "марш" иль "кругом", так Янси с Гилли голосили построение в каре, наспех вздвоить ряды, всё перед носом офицерского малинщика, которому без слов уж доставалось вволю сих гренадерских репьёв.
Gy – Салютовать же булавками, строй, эшелоном! – к парапету малышата враз покатывались со смеху тотчас.
Jn – Дежать авнение, сомкнуть яды, оту во фонт! – им командовал Янси поверх оловянных солдатиков, – Ну, дуалеи-то кипою, им же и всыплют.
Gy – Строй, иголками направо!
К остриям, рассвирепевший впопыхах от марш-манёвров и колючек, гарнизонный офицер под Фортом Гитер пригрозил вверх отменнейшей поркой, велев изловить огольцов, если б Слаки не выпустил скользкой дорожки, по которой оступившиеся стражники сплошь кубарем валились в жестяную лейку, наново ландскнехты, заливаясь, паутинками скакнули гулкой парой у металла ручки до куртинных зарослей монарды.
Оттоль мимоездом за сласти, дабы всё ж не стать колодниками форта, трое путников от местных брадобреев шустро справили себе копну дремучих париков, что из конского волоса, за паточный карманный леденец, вприкуску лавочник от "Pruik En Bakkenbaarden" упредил, у малинщиков, де, повелось встарь курить самотрубки, бишь, заломанные кончиком соломинки, добротно Гилли с Янси вмиг исправились, под деревом бесшумно проскочившие на ягодный обоз, где малышата по куску разговорили здесь извозчика, вдвоём перебираясь к облучку.
Jn – А по вагончики у вас чего ль не слыхивали?
Ch – Так не смекну, ребятня, но, коль мы держим путь через ярмарку, вестимо, знать, поспеете до Праздника Соцветий, втихомолку там разведаете с толком.
Сплошь обозные запряжки поселенцев уж двигались вслед под сосновыми ветками да сквозь проём замшелой конуры, наспех Янси и Гилли откуда слетели, вмиг бросившись наискосок длинной площади, уставленной прилежно треугольными шатрами лоскутков, плетя торговые лотки за выкрутасами гимнастов, от запаха вдоль коромысел медовых кадушек, близ шума ремесленных и подмастерьев со всей размишовой провинции, глядя, пока скоморох отсель жонглировал весёлой чередой зажжённых спичек над ватагою из сельских малышат, игравших прытко в догонялки вместе с божьими коровками, ландскнехты примечали через вывески гравюрные узоры прежних гильдий мастеров, сквозь гул косого зазывалы у манежа подковёрною борьбой, когда силач уже тягался врукопашную с сосновым лубоедом, забавляясь меж растянутых столов кругом поленьями, рубчато загромождённых окрест уймой центовых блюд, вдогон щипая от лепёшек и оладий подле каши, гурьбой к состязаниям лучников Янси и Гилли споро высмотрели праздничных крестьян, вкруг обряжавшихся костюмами соцветий, промазав кафтаны и платья вареньем, то дабы расклеить их вширь лепестками, а потом кидались в пляс, где малышата уж горазды были всем задать, ловя по два притопа к развороту, и кружились дружно за руки, покуда вверх букашничьи шныряньем семенных клопов на нитке подзадоривали резвостью скаканий ребятню, а между лавок расписные да латунные стаканчики на вздёрнутых прищепках так распахивали громко табакерочные лари за шиповником и падубом с иргой, переставляя сквозь тюки премного буковых орехов, зыбью возле жукопаса, к ним пригнавшего откормленную тройку долгоносиков, мелькая через песенки бродячих менестрелей в шитых кампсисных накидках, прочь за щепково-ореховыми лютнями бренчавших складно под волосяные струны пряли долгий сказ про смельчака, что, бишь, полез на мотовило шапки ради, забавляя норокопов, неврасцеп с городовым окрест играющих в напёрстки, малышата, лишь уписывая исподволь печёные грибы, среди задорных горлодёров шустро в свой черёд уж справились, не ведомо ль чего тем о вагончиках особо.
Mi – Коль надобны гостю заплатки для дыр, поможет загадочный в этом турнир.
Je – До скоморошеской колпачни побредёшь, на бубне вошь тебе расскажет, отчего ведём галдёж, – встрял балагур по дружбе к ним, швыряя спички над макушкой.
Mi – Но слышали мы, в Пайнбумгене порой толкуют о страннике между собой, неясно, пропустит ли городовой?
Шурша оладьями, ландскнехты притулились возле марких норокопов, разводивших через ярмарочный гомон вширь чудаческий турнир.
Co – Смекнём, пожалуй. Над столешницей ладонь Берта держит за огонь?
Gy – Ух, знамо, что запальный шнур, – впопыхах бросил Гилли.
Hl – Куда там, подсвечник, – отвечал ему ремесленный, – Впредь наш черёд, мэнэр, сим, тяжеленный костоправ распрямляет, не измяв?
Jn – Ну, точно гвоздь, – припомнил Янси, улепётывавший звонко за чугунную колонку от мишонка.
Co – При чём-то? Утюг, – уж воскликнул им городовой, размышляя о той побасёнке, – Тучкой бродит, словно тенью, между чашками кофейник.
Gy – Чего разуметь, паром кофе, – перечили странники будто нарочно, смеясь по ладошкам.
Hl – Вот неучи. Лейка, – норокопы глухо стакнулись к четвёртой прибаутке, – Замарашка вьёт рассказом дружбу с птицами заглазно.
Jn – То венёхонько, подушка, – бурча складный вздор, хохотал Янси между оладий.
Co – Никак, огольцы, верно, речь повелась о чернильнице, испробуй-ка такую. Строй дубин и сорванцов под гурьбой сорвиголов?
Jn – Бишь, азбойники, коих мы столь отчихвостили! – кричался невпопад галдёж подтрунивавших обок малышат.
Hl – Ни при чём оно. Спички, – да ремесленные сызнова бубнили, – Со сверчками пляшет Фанни мимо спорых кукований.
Gy – Трескотня, лесной бурьян стоймя качается, – на темечке у Гилли слизень хлёстко показал им сорняки вдогонку рожками густой причёски.
Co – Впрямь часы, оттоле пляшут шестерни с кукушкой.
Jn – Невсамделишные тут загадки, наискось улиткам побавляться, ну-ка, тот опеедит, кто езво нашу азяснит?
Co – Чего ж, не сыщем коль ответа, даже в город пропущу, – к еловой шишке малышата зашептали, сговорившись.
Gy – Птицы кованных узоров на дворе забавляют псов цепочки в конуре...
Спустя минуты как ни две, уж менестрели провожали за сметливостью ландскнехтов славно через треугольные шатры, ведя попутно стройным бреньканьем под лютню.
Mi – Сквозь Пайнбумген выйдет мишовая рать, что может над сотнями верх одержать.
К лазу от конуры малышовые странники вдоль поднимались прорехами крыши, мотая железную баночку из-под кольдкрема среди шерстяных ниток, розно продетых в бубенчик с кусками магнита внутри, отдаляясь подряд машинерии города свистом на дереве.
Глава Тринадцатая.
От махрящейся негромко бечевы держа притянутую клеть, дотоле полную ландскнехтов, что мимо соснового штамба неровно качнулась впритык мотовила, близ раскрученного мышью, заспешившей между веточной основы колеса вприскочку от хлыста погонщика, едва с которым Гилли возле Янси, прошмыгнув, кругом затеяли сквозную трескотню.
Wh – Бывало, точно, попадался мне сякой, прежде сказывал, что путешественник, обмыслить, подвизается теперь у грибопильни.
Jn – Сподучней бы там очутиться?
Wh – Ветки на три будет кверху, да магнитными зацепами ключей всё по службе дотащат испольщики мимо катушек.
Малышата бойко справили двух плотных долгоносиков отсель за леденцы у жукопаса, понукающие вслед их удилами через хвойный шорох Пайнбумгена гулко, правя между затаившихся мохнатых пауков, от скакунчиков резво сосновыми дебрями наискосок, чуть огибая наперёд расшелушённые остатки шишек, то покуда Слаки не толкнул ногой дремучую причёску Гилли, мимо ствола показав ему рожками в сторону щели трёх краговых мельниц.
Поперёк ландскнехты спешились, окрест препоручая долгоносиков букашничему, поднаторевши в делах леденцовых, двояко сверкнули разменною патокой.
Bs – Не обессудьте, уже ль, пострелята, – развёл, де, руками магнитчик, – вконец лубоеды совсем источили кору, с того подъёмные ключи, бишь, зацепились друг за дружку, тогда приведётся у ворота их размежёвывать, дело нескорое.
Gy – Мы ж под коронною службой, значит, надобен, вестимо, путешественник.
Jn – Ну-ка, пипомни бодячую мельницу, – Янси ткнул пальцем от ветра, через ложечные крылья сверху.
Прежде малышата неврасцеп уговорились при магнитчиках, букашничий, гуляя в высоченной шляпе домиком, шустро отправил запиской клопа с поручением для шишкомолов, потому ландскнехты двинули сосновых долгоносиков до мельницы шаткостью из просмолённых ажурных перчаточных крагов с густой бахромой.
Да взобравшись по ложечным крыльям, тут оба махнули разгонным, чтоб выгадать, лишь при каком ветре будет вольней отцепляться, на споспешествовавшем витке за криком пролетели от нынешней мельницы к сродной, а оттуда взапуски, суком повыше очутившиеся в ямке третьей, смело опускаясь винтовою правой лестницею гвоздиков поодаль между гербовыми стиверами, Гилли и Янси тотчас расплатились с рабочими ворота надёжно припасённым леденцом, оказавшись взамен через клеть у флюгарки, отлитой в лесного индейца, несущего лук, где супротив шершавой хвои самотрубки недотёп уж различил почтенный схаут Пайнбумгена Их Высокомишных Господ, от пуза важно оправляющий свой шаберный палаш, и с предлиннющим отложным воротником, задорно встретивший обоих смельчаков.
St – Подобно Джеку, одолевшему смурного Великана, сим движетесь напропалую, отселе к бобовому стеблю.
Gy – Здравствуй, встречный-поперечный, не далёко ль грибопильня?
St – Всё со шкурным интересом против шерсти, – засмеялся досточтимостью магнитчик, осмотревшийся верительным письмом городового, – Расчихвостили в загадочном турнире? Так и быть, ух, шалопаи, – накреняясь парапетом строя веточек, схаут назвал им погонщика, – Луве, к дуплу!
Малышата чуть было схватились гурьбой друг за дружку, разумев, что следом крутятся привольно с поворотной башней кожаной манжеты, которую тянут вдогон кабестаном ломовые мыши парой от нижнего вала, разобравши, где смыкается край вязаных мостков подле двух сыромятных наручей, оба поблагодарили бургомистра вдосталь паточными крошками, тогда перебежавшие за рубчатый помост на узких спицах, рьяно выискали лесенку в углах трутовиками до соснового дупла.
... Вниз он будто спросонок выколупывал золу из шишки горстью под намотанную нитку, сидящий оттоль изнутри в деревянном протезе ладони, подле спутанных шнуровок за мерцаньем светляка окрест ремесленной да пыльной комнатушки, чуть угадывая там наперёд смутный контур огромной разбойничьей шляпы, стоймя, бормотавший, ты сам не таков, и в судьбе твоей наспех всё будет не то, никого над тобой не слыхать, ни за чем ты не надобен, прытко что сможешь урвать, набивая заплечный мешок враз ошибками, всё будет кряду твоё, а потому пляши да пой, верно сызнова миг смыслом не тяжелеет, вокруг позови никуда, уже не станется важнее, судьба нам дорога, который навстречу, тот мимо, вослед не гоняйся до них, только делай своё, только главное, дело Своё...
Ленд вскочил, оттого что трясли за его предлиннющую косу, врасплох уползая сквозь шум грибопилки, где уставился стократ на завизжавших от восторга малышат.
Jn – Большая Шляпа, отозей, Большая Шляпа, в путь езвей!
Ld – Никак мерещится, – он вывернулся между сих щипков кругом веселья сорванцов, твердивших бесперечь о ладной чепухе скороговорками, под фонарём светляка, отколь магнитчики несли тяжёлый рыжиковый ствол до отточенной вкось шестерни из настенных часов, близ укреплённой мимо пробок над картонным верстаком, ушедшей к веточному валу за мышиным колесом, – Не померещилось! – вконец оторопевший, прокричал Большая Шляпа, неровно стряхнув на себе малышовых проказников, – Спровадь, спровадь их, шеф, они похуже ветрогонных лютых снадобий, всё время с передрягами! – размахивал он подле, точно вилкой, стебельком над грибопилкой.
Gy – Ленд, бежим скорей за нами, Ленд, разыщем паровозик!
Вспять шарахнувшись от них, сим трубочист уже зарёкся наотрез прочней, куда-либо скорей.
Ld – По недомыслию и каверзной проделке втуне спутался бесправно с таковыми шалопаями, in geen geval... за ними на поверку от любого ремесла сплошь дурно пахнет, всюду станешься в прогаре, коли взять меня измором порешили? – с тем четверо пильщиков, наслушавшись немало преизрядной околесицы после обеих сторон, прогнали каждого взашей из их дупла, чтоб озорством не докучали праздношатаи работникам, а, дескать, с Ленда нитка толку, вдосталь час от часа спал без просыпу.
Ворчавший и бурчавший, скрежеща зубами, фыркая, ругаясь немишатно и бранясь, Большая Шляпа оглядел засим ватагу довольнёхоньких ландскнехтов под кудлатыми причёсками в зашитый конский волос, надымивших самотрубками привольно.
Ld – Чего ещё за дребедень по макушкам?
Jn – Дабы здесь не отядили споо к важеским лазутчикам окест.
Ld – Вас ловить, всё равно что носиться за бешеной крысой.
Малышата дружно стакнулись, надев обратно шапки, бойко двинувшие по трутовикам у грибопильни мимо хвои.
Gy – А куда ж запропастился-то всемерно с абрикостовой таверны?
Трубочист поведал вспять, мол, из них кошмотворные путники, сперва его подряд оклеветали взрывом краденой шутихи Форта Эммер, чих спустя за ним охотиться взялись от графской стражи, и возиться уж с такими наказание, но после малышата уболтали всё же Ленда, оттого Большая Шляпа супротив растолковал, как на самом, бишь, деле поймала его перепёлка за добытой сигаросой верха кружки, де, отбился он лишь только у малинщиковых сосен... а ещё позднее Гилли вместе с Янси так прознали, что был это короткоклювый крапивник, оба, вскоре начиная потешаться без числа над Лендом, дескать, его муха унесла.
Мелькая через трутовичные уступы штамба, странники вприскочку добрались негромко к баночному домику летяжного, с которым трубочист за семена из-под высокой шляпы вмиг сговорился оставить сей город магнитчиков шустрым путём, то когда залезавшие на спину взнузданной белки-летяги, все мишата кучкой спрыгнули с мохнатых веток Пайнбумгена, между корой за визжаще-пушистой гурьбой.
Глава Четырнадцатая.
По шкуре серого зверька, прочно севшего вдоль коготками на пне, что для колки еловых поленьев, так же юркнувшего буковыми сучьями с возничим, прежде Ленд и малышата очутились возле кожаного переплёта книги у железных уголков, наотмашь вбитой по колоде близ трухлявым топором сквозь потемневшие страницы, меж которых распростёрся эшафот, откуда порщик через клетчатый колпак строкою ниже вёл расправу над воришкой.
Ld – Погоди-ка сечь, служивый, – обратился было строгий трубочист, от заштанных дел мастера впритирку заприметивши чугунный утюжок из-под угольев, слыша топот у распахнутого тома назади коронных встрёпок.
От щелей для пара гулко объявились двое резвых скоморохов, подоспевших колесом до горстки маленьких ландскнехтов.
Je – Счастлив тот, кто сон крадёт, ну, так чего ж вы прикатились, отвечайте наперёд?
Ld – Как были, шмыгнувши из Пайнбумгена, punt en punt, втолкуйте, и по что ему задали взбучку? – Ленд сим показал всплошную к вору головой до плахи пробкой, которого порщик охаживал мимо крысиным хлыстом вдоль бесштанностей, вприпрыжку, оглашенные в болтливых колпаках уж принялись за выкрутасы краем ручки утюговой, подпевая.
Js – Коль дурной простолюдин заграбастает ползамка, не сносить ему кувшин, а раз указы в три строки, так шустрей снимай портки.
Gy – Премного здешней околесицы? – вокруг ландскнехтов розно повертелись косолапые шуты, из коих первый зажонглировался жемчугом от бус, когда второй стучал в монетный бубен, Янси тут пихнул за Гилли боком, очерёдностью вдруг разглядевший латунные цифры о край эшафота.
Jn – Уж, высокочтимые судаи, знать, почно не видали околотком вы железного вагончика?
Ld – Вестимо, скоморохов ты уважил.
Je – От чего же, счастлив тот, кто смотрел наоборот, будь ты славный сумасброд...
Js – Присягаешь похвальбе, толку нет в твоей судьбе, – сквозь дилиньбомканье забавников Ленд справился у Янси о подсказке для вагончика, покуда же Слаки крутил головой вслед за взлетающими бусинами связкой.
Ld – Может, хватит вздор молоть?
Je – Вылезайте на поклон, со всех сторон, да коль обрезать на рассвете, не вскрывается ль бутон?
Ленд отчего-то всё выгадывал по цифрам, различив, как малышата увлеклись кандальной поркой, с того и натёр слизнем руки, промазавший косу, а после тотчас отобрал у ландскнехтов хлыст под встрёпку и дымившие соломинки, обоих покидав себе в заплечную суму, где, подшнурованные впрок, озорники пихались, двинулся оттоль с кульком барахтавшихся путников, сплошь гомоня посреди трутовичных уступов замшелого пня.
Вдалеке от косарских дорог Большая Шляпа враз набрёл тем на приметный след колёсиков, под гирькой измотавшийся вконец, он из мешка довольно вытряхнул бурчащих малышат, став отбиваться по укусам двух всклокоченных и потных недотёп чертополоховым листком, покуда те не присмирели от колючек, обок злобно потрясая кулаками Ленду, слева который засим обратил их носы колеёй через клевер.
Jn – Вот, чтоб тебя, мишкоподавец! – грозился, бишь, Янси копной перед слизнем, кой подтрунивал им рожками, жуя чертополох, да веселей, у трубочиста ровно с угольных полей.
Ld – Знамо, ежели б вас наказали по совести, так вышло бы пороть всю осень бесперечь, – вдобавок Ленд смахнул их на обозную тропинку валом, будто от колючего стрекала.
Так, под занимавшимся шорохом ветра и странники вышли гурьбой к промысловому лагерю, шумно блуждая окрест шалашей из палых листьев сассафраса, где вился уступами неторопливый охотничий дым самотрубок.
Cs – Вместе ловчие, мэнэр, а зовёмся подряд Христофор и Тобиас, чем тогда пожаловали к нам в отряд?
Ld – Напрямик от заштанных дел мастера с полной сумой шалопаев, мы лихом прознали, что поблизости гостит резной вагончик, не встречали, шеф, такого? – звероловы рассмеялись.
Cs – Ongetwijfeld...
To – Как же вовсе не встречать, мэнэр, наша то будет повозка для дичи, верным словом, непременно выдвигаемся на ловлю.
Gy – Чур, мы с вами!
Jn – Чу-чуа! Кому, бы как ни нам? – тут Янси отряхнулся, под монету наперёд задрав макушку да с охотничьим беретом.
Cs – Тогда уж готовьте силки, огольцы, – за картонкою довольный Христофор гулко пыхнул соломинкой.
Прочно верхами, держась на попонах мышей, звероловы окрест пробирались к отъезжим угодьям, спустившись чуть невдалеке, дабы после букашничий зорко отправил кленовых жуков, где возможно разведать, премного ль до лёжки...
Ld – Ну, кто там у вас, долгоносик, или сродный короед? – Большая Шляпа звучно справился у лучника.
To – Вестимо, козодой, – ему обрадованно плёл Тобиас, лишь взводя пружинный самострел, как воротились плотной кучею назад жуки-лазутчики.
Ld – Так, даром не облопаешься?
Cs – Он к другому надобен, указом бургомистра, дабы зря по кошелям старинный бисер не тускнел, его, мол, следует нарочно проводить сквозь птичье брюхо, засим решено изловить для подворья, ему теперь должно дремать на подстилке вдобавок, оттоле состроим облаву.
Продиравшиеся через можжевеловый подлесок, охотники впрям различили же бурого пёстрого зверя, всё глядевшего десятый сон под северным кустарником от буковых ветвей, когда расставили мизгирщиков для будущей гоньбы, розно между припавших к сухой траве лучников, покуда и ловчие, впредь разъяснявшие знаками, столово изготовили обозную рогатину, толкая к малышатам неврасцеп... чуть Христофор им дал отмашку, так над птицею уже мелькнул серебряный аркан, прочь не дававший козодою запорхнуть враз от привязанной голландской толстой вилки, а покуда строй бродячих пауков сего мизгирщика затеял вслед гоньбу трескучей шишки зверя да под самострелы сметкой лучников, его тогда немало приструнивших за летящими иголками напастей, оттого, бишь, козодой, вмиг проглотивший двух охотников под широченным клювом, споро ринулся ко хвое можжевельника, средь зарослей где ломко поджидали егерь с Лендом и другими звероловами, сноровкой заманившие сим птицу сквозь ночной колпак, принявшиеся тут же назади вязать пушисто шерстяную бечеву с конца, в столовую рогатину подспудно, слыша радостные крики отовсюду...
To – Не мастак? Пришло сторицей!
Cs – Знатно дичи настреляли, братцы! – возле отъезжей тропы кругом наизволок уж двигалось близ дюжины задорных звероловов, мельтеша узором лиственных плащей и рогами жуков на байкокетах, привольно набивали с тем заплечные гибискусовые мешки добычей, снуя от вихляющей между бурьяна мышиной повозки супротив, к запяткам коей непременно подвязали козодоя, шумно дёргавшегося в силках колпачных, вдогон приближаясь навстречу охотничьей крепости, что прежде знали старой маслобойкой, поперёд у винтовой да ближней лесенки гвоздей ко входу крышки.
Ld – Сговорён теперь делёж обозных, шеф?
Cs – Без прекословья, так, мэнэр, впредь берите, сколь выйдет угодно, – тогда Христофор и Тобиас пустили двоих малышат за трубочистом до малинового крепкого вагончика, наполненного дичью, мимо стреляных скакунчиков прилежно под жуками-дровосеками, отколе вся четвёрка заприметила дубовый металлический листок внутри, с майорского погона у стены, после резво гурьбою они принимались наваливать густо заплечный мешок, вширь добытым по вкусу.
Ландскнехты уже погоняли дарёною мышью, когда их окликнул букашничий между наёмных мизгирщиков, растолковавший вслед о принесённом письме за два часа тому клопом, из которого уразумел вдогонку, дескать, у портного в десяти фламандских футах да тишком припасено к ним наставление вчерне Эверта Семечка, сим для Большой Шляпы, особо Ленд пожаловал ему кверху самого, бишь, усачённого из дровосеков толстенной сумы, пока взамен от маслобойки уже верховые проказники трогались в путь до малинщиковых деревень.
Глава Пятнадцатая.
Препоручая удила тотчас мышатнику с подворья, заодно Большая Шляпа у ландскнехтов очутился перед буковым мальчишеским конём да постельною сковородой, за которою располагались буквы швейной мастерской "Zacht Bont", негаданно в округе уловивший мимоездом горлопанство вспять глашатая.
Gl – Слушайте, слушайте прочно, указом Их Высокомишных Господ, – из руки мимо графского вестника бойко звенел пенстемонный цветок от упрятанного колокольчика... – прознавшие о сырной голове у пилигримов, оттого и снаряжаются отряды для похода супротив, как подобает верноподданным сих четырёх провинций... – поднимающийся вдоль сковороды под угли буковым конём, глашатай зычно разносил высокочтимой побасёнкой околесицу, покуда малышата изжевали весь шиповник, с тем разглядывая швы портняжной лавкою, крышей для коей служила тогда жестяная воронка под тесто на шляпной картонке углами, входящие плотно за дугу стальной подковы сводом.
Обок раскройных столов их приветил непрестанной блажью щурившийся вкось мишонок, тесно держа свой рулон мерной ленты, уж в котором трубочист признал швеца без слов, да горстку подмастерьев у станков.
Mh – Goedenuur, mijnher. Коль нужен убор чужестранцам, вестимо, пред вами с тесьмой чеботарь и закройщик Михил, – оправляющий буфы вдоль сборок засим на примерочном ряде фигурок печёного теста через ткань, портной ударил с Лендом шустро по рукам.
Ld – Наше вам, жаль пустобрешить ни ко времени, – зорко приглядывал тот за ландскнехтами, в округе разбегавшимися гулкостью средь веточных каркасов из-под шляп, отрезов бежевой тафты, лекал вощёною бумагой, наблюдая, как работники отпарывают враз куски медвежьей старой шапки для нарядов мимо шороха у лобзиковых пил, – так зовусь Groot Hoed Lend, без околичностей чего ль не приносилось важно нарочным окрест Эверта Семечка, шеф?
Mh – Коль всего упомнишь ведь, – Михил, оттоль сощурившийся подле зыбкой лампы светляков, уж начал вскорости чесать макушку, – станется, запамятовал шишкой... починить свои штаны, пока латал чужие.
Ld – Велено ль о том-то передать? – он поровнял себе узлом витую косу, – Achteruit... за минутами будем вдогон твой умишко распутывать.
Mh – Словно штаны, мне из той побывальщины о ловкаче, кой червяка поймал за грушей, подвязался им кнаружи...
Ld – Тот, который без портков? – Ленд забурчал с ним вспять, не различая двоих шалопаев, решивших соткать Великанов убор, отчего и принялись метаться резво прежде швейного станка, взапуски пролезая к ободьям лорнета без стёкол с прищепками, вдоль по которому средь воротов прочно ходили кругом стеблевые валы, где Янси юркостью взбирался через веточный каркас напротив лобзиковой пилки, завертевшись по раскройному столу картона с гвоздиками встык, покуда Гилли супротив рук скакал мимо нитки вдоль швейной иглы навстречу маленькой катушке, плетущей стежками ажур, держась внутри стола закройщика, увёрткой от ловящих подмастерьев, ну, а Слаки примерял тогда сготовленные шляпы непреложно, заползая вглубь них рожками.
Mh – Сдаётся, поразмыслить, у него так все портки в прорехах, складно ли, порку ему, де, устроят презнатную.
Ld – Это кому? Achteruit.
Mh – Кому... Ван Брандту с его сырной головой.
Ld – Тут, по-моему, сказать, что твоя голова будет сырной, премного в ней дырок видать.
Mh – А вот сами раздумайте, сударь, ведь он-то с чьёго двора всё ж ворует? Как будто, ещё разумел, столько гаму от разных походов, так, взять хоть бы и проделки гарнизонных дуралеев, у которых было чуть не разломился пополам... каретный двор! – Михил сим радостно себя прихлопнул по лбу, – Шустро вспомнилось, мэнэр, этот Семечко, точно ль, велел передать, что загадку, мол, надобно станет искать чередом под каретным двором!
Ленд похватал вокруг обоих сорванцов под мышки, бросив слизня локтем, словно лапой, на верхушку шляпы.
Ld – Сколь будет вернее, а то всё штаны да штаны. Раз голова уже дырява, башмаки дотоль истоптаны, забыть пора, в чём смысл у растакой судьбы?
Mh – Заняться тем, что напрочно для вас имеет смысл, – им отвечал весёлый швец, далёко между подмастерьев, кои после малышат вернулись сызнова к работе, подпевая в унисон задорно, – Мимо штук атласа, через крой взяв сластей порожнюю коробку домом, разумея наугад колкости портняжной мастерской, песни объявились ненароком уйму десятей мишат назад...
Посреди бойких зарослей вдоль тимофеевки четверо странников разом устроили сорный привал, объедая жуков-дровосеков под щепочный, бишь, костерок споро, невдалеке от косарских дорог.
Jn – Втолкуй, чего за побасёнка там, со штанным чевяком?
Ленд засмеялся сквозь дымок, чудно принявшись растабарывать.
Ld – Так, мол, и так, лихой ловкач поймал, де, было червяка из груши, дабы подвязать свои портки, уж только вот, когда отправился он свататься, за кашеварню к одной расприятнейшей вру, червяк расплёлся да уполз, оставив резво ловкача средь напрочь спущенных штанов, а что ж он сделал, вот, сказал ей, досточтимая мэвру, благонадёжностью своих чистейших помыслов, дескать, смиренно пред вами снимаю штаны, и, потому как, видно, помыслы те выдались действительно чисты, что свист лесной, вдогонку сердце кашеварки было сим покорено.
Малышата уже повалились от хохота, ровно скатившись близ кубарем в божьих коровок.
Ld – Покамест ведь носил меня крапивник над провинцией... сумел же углядеть за верхотурою клочки других домов, оттого призадумался о колонисте Гилельме, было правдой, из дворов нам столько всякого... Что там за Олбани?.. – окрест Большая Шляпа сел у палого листка, – Не навостриться ль восхождением к Ван Брандтовскому, верно, чердаку, до черепичной балюстрады, чтоб нарочно разобрать всё самому? – так Янси с Гилли шустро рты поразевали грандиозностью затеи, вперебой принявшись громко убеждать его взять каждого отселе в путешествие немедля, трубочист их разогнал за самотрубкой, с тем взваливший перемётную суму, бурча, – Коль сделаете враз чего толкового, тогда ещё, быть может, разумею, а значит, покуда наведаемся за дубовым листком на каретный двор... – плутая, малышата вразнотык полюбопытствовали, ежели его сим утащила муха кверху, пересилил бы он божью, мол, коровку в честной схватке, отчего Ленд начал веточкой размахивать жучков по тимофеевке в их сторону кучей, когда шалопаи уже отбивались ручонками, стягивал к ним превеликой ватагою божьих коровок, на макушки незадачливых забавников, среди чащоб умчавшихся вприскочку сорняками впереди.
Глава Шестнадцатая.
Споро направляющий ландскнехтов подзатыльниками шумною метёлкой стебелька, Большая Шляпа к указанию от слизня наверху сплошь огибал густою тропкой незакупоренный встарь бочонок, плотно что здесь был поставлен дотоль, наособицу отпертою стороной за кипарисовик, да на венерин папоротник, мимо любопытных носопырок недалёко обнаружившие прорву из рейтаров с кучерами сквозь хруплянки на мышатне, всё перед каретным двором у подпорок от камешков, шерстисто обнесённым вдоль чертополоховой изгородью.
Lt – Ровной вам дороги, сударь, так зовусь каретник Ламберт, враз и поныне, прикажете справить себе ладный выезд?
Ld – Ленд Большая Шляпа, добрый час, шеф, без утайки только, вовсе не видать у вас подполья?
Lt – Не припомнится, мэнэр, – от мягкой шапочки ремесленный чесанием, вкруг повязав давний кожаный фартук, рассмеялся, – Наминутни разберём, как подобает величать сих ваших путников?
Ld – Вон тех-то? Маета с Морокой.
Lt – Шибко ребятни, идёмте к нашему обеденному залу, в свой черёд уже поспели на лепёшки да кленовый, бишь, сироп.
Gy – Ура, лепёшки!
Jn – И сиоп уа!
Оттоле малышата гулко ринулись в бочонок, шмыгнув плотной чередою изготовленных повозок, трубочист им наказал с того поглядывать нарочно, дабы подле разыскать и металлический листочек.
Lt – Выбор, сударь, превелик, – среди загонов для мышей тотчас каретник проводил их у банкнотного фургона близ телег, расположенных вдоль за трёхногою бронзовой пепельницей, на коей связанно держались клинья нижних мастерских, глубокомысленно кивая, Ленд посматривал о пуговичный строй колёс напротив зубочисток, всё покуда Гилли с Янси закачались меж лоскутной крыши вниз ландо, – Порядочные сбруи здесь, дотоль две распрекрасные коляски сырным креслом...
Ld – Что в присловье, шеф, каков бы не был выезд, облучок всегда из теста?
Ламберт вмиг расхохотался поговорке, откинувший вожжи кареты у гербовых гульденов, стоймя их зазывая наперёд картонной лесенкой, но бойкие мишата пробежали выше сходнями да розно, где спускался только прочный гам оконченных повозок.
Lt – Мастерские наши, – следом он добавил, вынося подпругу комнатой ремесленных, заполненной кнаружи непрестанным гулом с треском вбок точила из сапожной шпоры, – выторговать складной машинерии не можется, всё стук-постук на коленке, отчего графья портным благоволят поболе, – странники уже совсем отчаялись бы заприметить листик, потому как сверху дюжины мишат наперебой чинили, дёргали, сбивали да ровняли уймой выезды, натужно у складированных меж латунных книжных уголков куч из гвоздей, ключей и нитяных катушек.
Gy – Не чуешь?
Jn – Кленовый сиоп... – Янси метко принюхался, встречной резьбой за столбами латунных подсвечников.
Lt – Ух, славно, голоштанники, теперь-то прямиком до верхних комнат, – обок смеха малышата припустили зыбью через коробковые постели у банкнотных разгородок, пушисто вбежав сквозь обеденный зал, откуда громко и позвали трубочиста.
Gy – Нашёл!
Jn – Я певее нашёл!
Большая Шляпа едва лишь успел различить украшеньем глухого бочонка дубовый листочек с погона враз, когда за доминушными столами возле камешков уж поднимались тишком двое кавалеристов, державшие наизготовку минутные шпаги карманных часов, у барабанщика поодаль с франтоватым офицером, от них подбоченился весь комендант-малорослик Форта Гитер, стуча на просвете ботфортами да в широченном берете.
Md – С тем к бою, мэнэр, – упорно выхватил иголку щёголь, мимо блеснувший двубортным мундиром без кивера.
Gt – Сторицей, обожди ты, притесался камуфлет под башмаком, пока доложено, здесь вражеский лазутчик вознамерился подрезать корку с сырной головы, тот Коромысло, поперечный выйдет, стало быть, застрельщик.
Ld – Назовусь Большая Шляпа.
Md – Мэйндерт, к вашим, де, услугам, – отыграл клинком бретёр.
Gt – Тут обожди, когда повелено враз, – комендант и его сотрапезники дожёвывали сдобою лепёшки возле лампы, – Так приказами статхаудера Генеральных Штампов...
Lt – Отобедать вам бы, шибче столковаться, что к чему, да не вводя себя в обман, – предложил им задорный каретник, над блюдом усов подносящий печёных сверчков.
Ld – Прытко сведаю, кто вам наушничал, шеф, только я не лазутчик, булавкой махать не мастак, по виду скверно испечённое враньё, – от пыли рядом Ленд чесал тугой затылок.
Md – Так острите шпагу, сударь, – на задиристый манер скакал чубатый офицер.
Gt – Да обожди ты, что ж, по-твоему, все дурни мы, выходит? – малорослик утирался вкось былинкой, – заточить его б в узилище, так больно вышли сытные сверчки, – пока отвлёкшиеся прочь кавалеристы принялись уж за добавку на подносе, а бретёр совсем извёлся.
Md – Довольно, решим дело смаху, – швырнул он внезапно игольную шпагу Большой Шляпе.
Ленд засим опамятоваться не успевал, как, наперёд салютовавший, Мэйндерт бросился уколом, блестя сквозь невольный захват через комнаты мастеровых, погнавший выпадами резво трубочиста тенью мимо светляковых куч, завязывая то и дело вспять клинок по сильной части, скресным шагом вдоль картонных лестниц...
Меж спинами громко трапезничавших кирасиров малышата сняли тем дубовый листик из майорского погона, вмиг затеявшие спор, кто же первым его отыскал, Гилли важно твердил, бишь он раньше учуял кленовый сироп, а Янси, дескать, поперёд него вбежал к столу, так дёргая значок всё друг у друга, оба стали неврасцеп кататься по полу, отпинываясь шумно и бранясь, покуда только завертевшиеся кубарем, не вывалились просто из бочонка, что без крышки, посреди густого мятлика сплошь на каретном дворе, орудийным ударом точь-в-точь по макушке рейтаров...
Окрест проявляя изрядно ловкачеств, лихой трубочист отбивался здесь, будто от своры чертей, подле Мэйндерт, ведущий маневренный бой, враз через полукруговой батман от выпада споро заставил косистого прыгать наобум с точильной шпоры о книжный стальной уголок, вдоль ремесленных прочь отдаляясь гурьбой неумелых финтов за подсвечник, между тесными отбивами игольной шпаги средь рожководящих знаков Слаки, уж грозившего бретёру вслед ногой со шляпы Ленда...
Гулом распри сквозь трясущийся взмах нижних веток папоротника, лежмя барахтался комок на двух повздоривших испольщиков, что вскачь лупились шапками, буйно кидаясь черникой, в сорняках поочерёдно отбирали мелькавший дубовый листочек, всё царапаясь, кто ближе, да кусаясь от еловых шишек...
Закрывшийся из контратаки назад, Мэйндерт вёл остриём трубочиста по сходням у фургонов и омнибусов, когда Большая Шляпа разбежался от запяток на коляску, берегущий башмаки поверх ударов, хватанул бретёра наискось вожжами, тут же срезав и блеснувший эполет, отколе вымуштрованный сплошь, офицер невпопад принялся за финты с контрзащитой, пока трубочист молотил оборотным концом его вдосталь к макушке поводьями...
Вертя сквозь распекающую брань, ландскнехты лишь пихались пятками о пятки, а с тем, подскочив, шустро начали снова толкаться и стукаться лбами, оглоушивая через пыль хруплянками, где оба завалились кучей возле подпорок из камешков, попутно кряду вышибив немало таковых, а после визгом уж бросались улепётывать тотчас от накренившегося шаткостью каретного двора вприскочку, слыша, как бочонок набирает непрестанно ход вращеньем по окружному бурьяну...
Гомоня среди метавшихся подсвечников, ремесленников, кучеров, омнибусов, рейтаров и столов, за кувырками нижних комнат Ленд вразброс не разумел, когда нежданно утерял окрест и шпагу и соперника, в шальных переворотах заспешив до отворённой боковой стены, чтоб чудом глухо вылететь наружу между камешков-опор с двумя растрёпанными олухами, кои здесь, пооткрывавши рты, бурча, уставились вдогон за непреклонный переполненный катящийся бочонок...
Gy – Так бы каждый час.
Jn – Венёхонько.
Большая Шляпа вмиг поднял их, развернув носами точно к паровозику, что накрепко пристёгнут был замком на месте подпола каретного двора, оттого малышата и начали в силу тянуть заводной ключ наружу латунного поезда, но клевером приблизившись особо, раскумекали, что он сощёлкнут прочно шестерыми барабанами, в которых округлой строкой сплошь мерцали тиснёные буквы.
Jn – Он, чего ж, подяд словами отпиается?
Ld – Постой, – Ленд задумчиво переглянулся со слизнем на шляпе, двинув тише вдоль замка, – сожмёт наказом гул колёс, как под щелчком железный пёс... а что нам Семечко говаривал украдкой о загадке?
Gy – Pijnboom?
Ld – Pijper! Вот и все пароли, ну-ка, забирайтесь шустро сверху, – истомившиеся наново двусмыслицей сторон, озорники уже вскарабкались дотоль у барабанов, трубочист им наказал толково, бегать лишь вперёд-назад, прокручивая слово.
Сим обрадовавшись крепко, малышата принялись за баловство, кругом выплясывая, точно посреди овощетёрки, так что Ленд ретиво только успевал враз отгонять их мимо выисканной буквы, знать, покуда не сложилось изготовленное "pijper" целиком, скобою высвободив спицы за ведущим колесом у паровозика, однако же не тронувшегося на дюйм, с того мишата прытко перелезли на латунный да узорчатый котёл, во все пятки толкая застрявший близ ключик, что воротом дёрнулся...
От выстрелившей тут пружины сызнова маленький поезд рванул через папоротник вдоль косарских дорог, за цветками монарды и красной смолёвки, уносящийся трещоткой под восторженные крики Янси с Гилли, у мелькавших кипарисовиков обок елей, гамом пролетая сквозь деревню гриборубов, звеня мимо баночных домиков под изразцовыми сплошь островерхими крышами гладью варёного масла чередой, где им уж были наготовлены вперёд боровиковые оладьи с подзатыльниками, в лютневый мотив, да потому как толковали между странствий пилигримы, что счастье не цель, счастье это всего лишь попутчик, не приходит навсегда, но и уходит супротив не навсегда, так поспевая до него, не затеряться бы своей дороге, если оно не встречалось почти, может, нам с ним уже по пути?..
A. A. A. Комментарии "О Мишатах Для Мишат" (предместья Олбани, осень 1895 года):
Глава 1. Тарарам: варёное масло – олифа; бруствер – насыпь для защиты форта; мерлоны – часть бруствера между амбразурами; emmer – ведро (здесь и далее перевод с голландского); цейхгауз – воинский склад; стивер – голландская монета; колумбиада – крупнокалиберное орудие; мортира – орудие для навесной стрельбы; схаут – чин между бургомистром и начальником полиции; Их Высокомощные Господа Генеральные Штаты – официальное название Нидерландов в XVII веке; коронная служба – на правителя; ландскнехт – наёмные войска; кираса – броня.
Глава 2. Бродячая Мельница: куртина – клумба; черноглазая Сьюзан – рудбекия; цуг – запряжка один за другим.
Глава 3. Как Войско Прихватил: дорога святого Иакова – Млечный Путь; редут – полевое укрепление; рейтар – всадник с тяжёлым вооружением; дать шенкелей – пришпорить.
Глава 4. Загадочный Турнир: even wachten, vreemd oorbel – подождите-ка, серьга; twintig, aude dieven, – двадцать, старое ворьё; goedenuur, hooggeachte heren – добрый час, многоуважаемые судари; Groot Hoed Lend – Ленд Большая Шляпа; hoe je goed – всего хорошего.
Глава 5. Графство Пузырей: goedenuur, mevrow – добрый час, сударыня; veel dank voor de hulp – большое спасибо за помощь; омнибус – многоместная повозка.
Глава 6. Дилиньбомканье: кломпы – деревянные башмаки; broers en zusters – братья и сёстры; heilig vader – святой отец; схепен – член городского совета; анабаптисты – протестантское течение XVII века; kom binnen, mijn zoon – входи, сын мой; goede reis – счастливого пути; waar is een kasteel hier – где находится замок; байкокет – остроконечный головной убор.
Глава 7. В Замке: verboden in te rijden – проезд воспрещён; куртина – крепостная стена между башен; каронада – малокалиберная пушка; герольд – глашатай; никель – пятицентовая монета; бастион – укрепление форта.
Глава 8. У Смелого Медведя: pijper – трубка; kunt u mij seggen, hoe ik naar het "Dapper Beer" kom – подскажите, где находится "Смелый Медведь"; mijnher, hartelijk welkom – сударь, добро пожаловать; in elk geval – непременно.
Глава 9. Наперёд Разбойниками: Василиск – сказочный змей; vleesbouillon en gekookt beren – мясной бульон и готовые медведи; onzin – чепуха; негоциант – купец.
Глава 10. Чур-Чура: бауэри – поместье с фермой у голландских колонистов.
Глава 11. Пограничные Земли: wie is daar – кто там; gesloten – закрыто; даэлдер – голландская монета; weest u zo goed – будьте любезны.
Глава 12. Марш-Манёвры: gieter – лейка; гуроны – индейское племя; гренадер – солдат, обученный метанию ручных бомб; pruik en bakkenbaarden – парик и бакенбарды; pijnboom – сосна.
Глава 13. Пустешественники: штамб – часть ствола без веток; in geen geval – ни за что.
Глава 14. Обок Звероловов: punt en punt – шаг за шагом; ongetwijfeld – несомненно.
Глава 15. Распутать Умишко: achteruit – обратно.
Глава 16. Между Странствий: гульден – голландская монета; камуфлет – подземный взрыв мины; статхаудер – правитель; финт, батман – фехтовальные приёмы.
А. А. А.
Walking Along The Table
Прогулки По Столу
(сказки, приключения)
Однажды, было то давным-давным-давнёхонько, разве припомнится, в коем же городе или деревне, обок маленькой портняжной мастерской, где скрипела машинка чудного мэнэра Ван-Брандта, тишком на раскройном столе между вороха сладилась эта история.
Жил здесь в картонной коробке, что из-под конфет, невеликий мишонок по имени Ханси, да жил он уже сотню дней, возле папеньки, матушки, бойко умевший всё только пихаться вместе с парой младших братцев.
Час его в часу немногим отличался от любых мишат окрест, проснувшись, вытянув носочки, впопыхах перекусив незрелым жёлудем, гурьбою домочадцы разбредались по делам: папаня тут садился в стружку на крылечке своего жилища, с важностью закуривал соломинку, набитую табачной крошкой, смело принявшийся за предобеденный сон, чтобы потом, отдавши должное сполна кусочку сыра и двум каплям травяного сока, взяться уж как следует за сон послеобеденный.
А матушка, среди всех прочих матушек, окольно проходила спозаранку до швейной машинки, получасом дабы справиться, заштопать сплошь разорванные в клочья шапки, курточки, штанишки ребятишек, отсель по дороге домой, заскочив и на сырную голову, споро несла в кутерьме, к доминушке, ломоть маасдама в заплечной суме.
Ханси с братцами, как подобает приличным мишатам, бежали сперва намываться в общественной кружке на заднем дворе подле домика, где наискось расплёскивали вверх достопочтенный кофе близ достопочтенного Ван-Брандта, ковылявшего мимо по старой привычке до ящика, до скорняка или даже скобянщика.
Приобретя ещё более рыжий оттенок, попутно и справив нужду, малыши утирали салфетками насухо мордочки, одев скорей подсохшие, застиранные впрок штанишки, шапки, курточки, сапожки, а после спешили как можно усерднее, с большею пользой да ленью прогуливать время ученья.
Словом, Ханси положительно не знал, чем вдруг заняться, на батрацком таракане уж кататься надоело, обгрызать печенье вывесок подавно, шустро в прошлом же часу пытались вытащить кораблик из бутылки, да всё без толку, решил пооколачиваться кубарем по городу, с мишатами вослед потолковать о том, о сём... точно, вместе подскажут чего интересней?
Невпопад околотился до орешенковой стройки, на краю стола минутно развернулась вширь невиданная прежде суматоха, кругом треск и визг, а рядом всякий из работников носился вразнотык туда-сюда, как офицер от крысы, шаркая на самом уголке резной столешницы, упёршийся в булавки возле куч, задрал отважно кверху нос подъёмный ключ.
По всей его длине вдогон тянулась нитка, что одним концом вертелась у лебёдки, а вторым шла под столешницу неведомо куда, и супротив неё работники в поту крутили ворот, приговаривая шумно между свистом, толстый мишка в скорлупе подряд командовал им, шибче, мол, давай-ка, с тем ещё в бисквит всех масляный к Ван-Брандту затолкаю!
Вереница из работников, мелькая гвоздевыми молотками, забивала обок новые булавки, стелившая подле картонные сходни.
Ханси рот раскрыл, немало подивившись, что за странная штуковина, подъёмный ключ, да мигом заспешил подручным к мишке-толстяку, начав канючить выше:
– Дяденька, а, дяденька! Чего вы тут затеяли?
– Мы все, дружок, здесь бритву поднимаем, выйдет больше трёх часов тому назад, ребята наши из уборной затащили, покуда её волокли, путь, оно-то понятно, нескорый, к минутке дотянем сюда, переладим, как должно, станет всем на загляденье сучкопилка... Тотчас наломаем же мы с нею дров! – мишка полностью точно зарделся от гордости.
А Ханси наперёд не унимался, чересчур махая:
– Дяденька, а, дяденька, а, можно? А лебёдку покручу?
Старший с тем оглядел ротозея в расчёт, но, вроде, мал ещё.
– Ладно мне, тоже, вот сызнова переоденься, как должно.
Так зашли они в коробку из-под мыла, шеф резво его снарядил тугой ореховой скорлупкой вместе с пачкой из бумажных рукавиц, крысиным хвостиком, расшитым у подтяжек шерстяною ниткой.
– Впрок его пошибче обвяжи, чтоб от натуги лихом пуп не развязался, да смотри, скорлупку вовсе не снимай, бывало, много наслучается, приладили мы как-то славный мост, от верстака с оконной рамы, понятно, в скорлупках ведь были, так Стерти же, швабра его побери, раскидался скорлупкой, недаром в стекольный зазор прошмыгнул пересмешник, нарочно кружится всё под потолком, а потом, как возьмёт, наперёд ..иранёт, ведь оно и понятно, уж под потолком-то любой ..иранёт, ну, и Стерти в макушку того залепило, дурной он теперь, говорят, в проповедниках бродит, оттоле скорлупку чеши, да не слишком, так выбьет последний умишко.
На место работника Ханси стал к вороту, взялся покрепче, уже крутанул... ни в какую, силком крутанул – никуда, поплевавший на лапки, мишонок вовсю поднатужился, только заметив помощников рядом – так ворот поддался, на шустрый манер шедший вверх.
Не без лиха подняли стучащую бритву, затем опустивши с узлов от картонных мостков.
– Полюбилась тебе работёнка? – наперекосяк бросил мишка-толстяк.
Малыш, утёрший потом рожицу, надел свою шапчонку-колпачок, сказав отряду, штука будет слабовата.
– Дотоль попривыкнешь, и слабое легче пойдёт без забот.
Впритык они перекусили резво, поблагодарив за помощь Ханси, с тем отправился мишонок дальше, северней топтался мимо города, здесь крошки врозь пинал, тут мошек веточкой гонял.
Вдруг зазевался, будто клеткой перед ним торчали частые английские булавки, по верху накрытые бронзой солдатской медали, навытяжку двое смурных часовых, где Ханси, став, приветил в спешке их вопросом прежним:
– Дяденька, а, дяденька! Чего вы тут затеяли?
Но левый часовой в напёрстке с никелем сурово шикнул.
– Ну-ка, не мешай, растяпа, грозным караульщикам опасного прохвоста.
– А чем он опасен, раз в клетке сидит? – уже выспрашивал мишонок, вспять украдкою смотря на оборванца за булавками.
– Так, станется, безжалостный разбойник, вскачь обчищены купец и сборщик податей, но даже в самой варварской общине приводится главностепенным на день податной сбор... вместе с кучером, угнавший ломовую мышь, зная об этом, заслуженно будет нести наказание.
– А за какую провинность смекнули поставить и вас караулить?
– Ничуть не провинность, почёт и награда любому солдату.
– Куда бы, стоять верный час под иглу, за шальным оборванцем у клетки в награду смотреть... долго ль выйдет ему тут сидеть?
– Прознаем живо, наше дело сторожить.
– А коли точно не смекнёте, что проступки сплошь закончены?
Солдат смутился:
– Верно, сам он должен знать. Эй, Марси, шустро нам ответь премного тут ещё сидеть?
Зачинщик оттоль ухмыльнулся в просвете:
– На выход не прежде обеда.
– Смекаешь? – солдат назидательно буркнул, с тем вытягиваясь в струнку.
Ханси хмыкнул, расчесав затылок:
– По-вашему, после обеда с ним выпадет чудо и внезапно перестанет воровать? Как ему изготовите сразу в особую кашу волшебное масло?
К той поре навстречу давешнему узнику прибрёл и местный пастор, всем окрест напоминающий бильярдный шар, от пуза колесом до пары дюжих подбородков, один волевее другого, с полудюжиной таких же у затылка, что носил катушкой скроенную шляпу и длиннющий балахон, вширь узелков пошитый боком от Ван-Брандтовских носков.
Оглядев его ясно, добавил разбойнику Ханси:
– По всему, тебе сидеть теперь голодным.
Узник дёрнулся украдкой, зачесавший пятку.
– Вышло, преподобный, что взаправду, не секрет, опять сожрали мой обед?
Утёрший крошки благочинностью со рта, достопочтенный пастор вывалил тираду, из которой Ханси впрок уразумел премного важностей Творенья всемогущим, де, племянником Ван-Брандта первой поросли мишат от выковыриванья катышков пупа и от швырянья их вослед оконной раме, да справляясь о Великой Беготне по тыкве, громко завершившейся обжорством, нежданно увенчанным под воздвиженье Великой Мушиной Горы от угла, что на окраине стола.
Подобно всяким назидательным речам, сии густые измышленья оказались потрясающе же связны, точно слизь, и вообще никуда не вели.
– Так растолкуйте мне сперва, – зашёлся Ханси, – что за надобность его кормить задаром через клетку, сторожить, ещё читать нравоученья, коли проще отрядить на стройку или за подвал, пусть отработает всё, что наворовал.
При тех словах же говорьба пришла в великое волнение, разбойник наперёд забеспокоился, ведь если он покрал, к примеру, сыр, который съел, его сажают под медаль и кормят верных полтора часа, к тому ещё солидно караулят, преподобный развлекает, без сомнений, чередой нравоучений...
Поел – отработай.
При мысли о том уж поморщился каждый, в самом деле, сторожить кого-то выгодная служба, на напёрстке просидеть себе, иголкой по столу заковыряться, даром твой прохвост кому бы только сдался, ну, а проповеди читывать на бисерные чётки, дабы с кашами скорлупки объедать, как задарма, вот благодать!
С тем преподобный впопыхах решил наставить неразумного мишонка, но поток широких словоизвержений был внезапно прерван узником, что гулко объявил, его, де, срок вот-вот, закончился, попутно обозвав катушку-шляпу проповедника последними словами, у разини стал вытребовать ботинок.
Оттого солдат припомнил городской указ, в котором шустро власти меж собой постановляли отнимать пожитки Марси на уплату содержания под стражей, раз в кармах дул сквозняк, то забирали впрямь башмак.
– Идём, малявка, зазнакомлю я тебя с дружком-охотником, спросить бы, у него найдётся, чем перекусить.
Святоша вмиг хотел за ними увязаться, ему же наказано было остаться.
Так в задорных побасёнках прошагали малышата сквозь пальто да за рукав мундира, дружно миновали шумно-швейную машинку, три катушки, через ярдовый мосток издалека перебрались и до цветочного горшка.
Здесь, на земле в опавших листьях притаился вдоль охотник на жуков, шевелясь неприметным нарядом среди перемычек, так Ханси заладил привычкой:
– Дяденька, а, дяденька! Чего вы тут затеяли?
– Тихо, пострел. Ляг и не шевелись, – дёрнув плотно, шепнул им охотник.
Послушавшись, Ханси и Марси смотрели на дюймов за шесть от себя, где мишонок следил за шмелём, копошившимся через бутон колокольчика, оба сидели недвижно, бурча под охоту, покуда Гилельм, ровно так величали кругом самострельщика, имя не укоротив, потому как охотника всякий мишонок привык уважать... вот Гилельм пригласил их уже, отобедать в своём шалаше.
Ханси с тем приглянулся чудной промысловый костюм: у блестящих ботинок череда из коготков паучьих лапок, чтоб карабкаться наверх по стебелькам, а впереди шершавый буковый листочек, да заколотый шмелиным жалом, подле на спине расшиты крылья дровосека, довершался тот наряд широкополой шляпой сочного дубового листа, где по тулье сверкала швами пасть жучка с двумя торчащими усами.
Без боязни Ханси резво бы заделался в охотники, к походному обеду от Гилельма он уж выпросил тяжёлый травяной лук с оплетённой да кручёной паутиной тетивы, принявшись влёт стрелять иголками по мухам, но пришлось ему узнать своё растяпство, оттого что в ремесле охоты надобно стараться и усердно обучаться.
Покидая скрытый листьями шалашик, распрощавшись бойко с Марси да Гилельмом, он побрёл в другую сторону горшка, где напевал, болтая ножками небрежно озорной мишонок Ежи.
Ежи видом был постарше Ханси, с шишкой золотистых волосюшек, носил стебельковый костюмчик и побольше прежней шапку-колокольчик.
Впереди босыми ножками плескаясь над поливочною чашкой, по которой, словно пёстрая кувшинка, закружилась горсть опавших листьев ниссы, клёна, падуба, случайно залетевшая в окно, на отголосках через дудочку звучал весёлый посвист.
– Ежи, мишково поётся?
– Не мешково, Ханси, выше заберись да смело рядышком садись.
Так Ханси снял сапожки, выправил их бортиком горшка у края прежде, чтоб усесться подле Ежи.
– За машинкой слышно, три часа спустя в тарелку едет балаган от рукавов из дрессированных клопов!
– Я первый там, когда начнётся?
– Полудюжиной за сорок, уж не всякий протолкнётся.
– Растолкуй среди легенд, что приключилось в пироге?
– Чего погуще, обвалилась пара штолен, Йони кремом заварным всего обсыпало, ведут беседы, точно попытался он прогрызться кверху носом, да упёрся прямо в вафлю! Кое-как оттуда выкарабкался, пинками наперекосяк.
– Уф-ф... приключилось... что там Фанни?
– Кто, чистюля? Вмиг освоилась прислугой по кастрюле.
– Ну, дела! Мигнёшь, так будет разъезжать по коробкам от спичек в городе, что знатная дворяночка... я же теперь без запинки поставил на край сучкопилку.
– Молоть уж! – воскликнул задавшийся Ежи, поднимая носом шерсть, но Ханси знал наверняка, что обзавидовался весь.
– Туда предлинная-длиннючая стрела, и ворот рядом, и булавки между спичками кругом, вообще, полным-полно всего...
Они премного наболтали, а потом засвиристелся Ежи дудочкой сквозь дом.
– Чего, встречаемся на час, ещё попробуем с копилки разом вытащить кораблик из бутылки?
– Собираемся на час!
Заспешив по дороге домой, мишонку встретилась повозка, отправлявшаяся в город, возле треска кучер споро предложил катиться вместе.
Мышь, отужинав, лениво догоняла сыр возницы, напевавшего за кочками “Ван-Брандтскую Рабочую”, а пуговицы мерно прошуршали вдоль стола, тишком подскакивая в крошках у развилин да проскальзывая вширь клочками ватной пыли.
– Ох, погода сырная! – воскликнул Ханси звучно.
– Бишь ведь, эх, его, – вспять отозвался кучер.
– Почему зверёк напёрстком наперёд?
– Ну, бишь, мол, эх-то, маасдам-то погрызёт.
– А ломтик вешать мимо носа для чего?
– Мол, ух ты! Всё тебе-то, эх! Бывало времечко, стрекалом погоняли, да за сыром только бегается шибче, чем от вилки под нападки, всё мышиные повадки...
– Уж пословица! – он шумно рассмеялся.
– Бишь ведь, эх его, – объехавший распил, возница гордо заключил.
Придя в коробку, получил вдруг Ханси первым делом по уху за то, что пробродил обед, усажен был потом за доминушку, впопыхах накормлен сырной кашей, мимо в коробковую кровать отправлен спать.
А поутру опять уселся на крылечке, весь руками о колени, под папашин зычный храп стараясь выдумать занятье до обеда, как нарочно подбежал к нему соседский вдруг мишонок-малышонок, даром, крохотный, в костюмчике газетном, наперёд залепетал, у ног вертясь по следу:
– Дяденька, а, дяденька! Чего вы тут затеяли?..
Так поживают мишата, из часа подчас, кто работает, кто бедокурит, кто слушает старших, а кто безобразит, кто учится делу, а кто колобродит, прыжками бегом за шнурками.
Но поровну всё раздаётся мишатам, и кто-то получит оладьи в сиропе...
... а кто-то получит по попе.
FUTU WATT, Полный Текст
© Copyright: Тэлон Шарпер, 2023
Свидетельство о публикации №123090905598
Свидетельство о публикации №123090905598
Рецензии