Они жили долго и счастливо...

Они жили долго и счастливо,
славно и незатейливо,
но в один день не умерли –
оба пока не умерли.

Однажды она сдала его,
в общем, еще не старого,
в дом престарелых (был ранее,
теперь же носит название
комфортного пансионата
для пожилых людей –
для добрых хороших соседей,
и: «“комната”, не “палата” –
запомните, просто запомните»).

Жил он в отдельной комнате:
кровать, два стула и тумбочка,
не открывается форточка,
но письменный стол с ноутбуком –
входите только со стуком:
он работает – строгое правило, –
что бы это теперь ни значило.

Она к нему приходила,
водила его на прогулки
мимо разлапистой ёлки,
по тропкам с кустами кизила.
Говорила: все тебя помнят,
девочки шлют приветы.
Говорила: как тебя кормят?
Холодно! Ходишь раздетый!
Говорила: чем занимался?
Как ты спал? Опять просыпался?
Он кривил капризные губы.
Отвечал, что есть не давали.
Отвечал: говорили грубо.
Насильно опять одевали.
Я работал, весь день работал
и устал от работы что-то.
А потом уходил вниманьем
всё дальше в места без названий.

Но снова она разговаривала.
Говорила: а помнишь Эльбрус?
Нас спасали из-под завала –
мне казалось, не выберусь!
Я тогда потерялась в лагере,
ты нашел меня, мой Ромео!
Говорила: а помнишь, как на море
улетело моё парео?
И сама тихонько смеялась.

Говорила: прости, прости.
Я ведь очень долго решалась,
это длилось три года почти.
Ты не мог оставаться один,
ты квартиру крушил от скуки,
а я ведь работаю, блин! 
И еще на мне наши внуки.
Ты не ел, не пил и не спал,
ты потерянный дом искал.
Я едва не сошла с ума.
Нет, похоже, сошла с ума.

Говорила: люблю тебя,
знай, я очень люблю тебя.
Он кивал равнодушно и важно.
Уставал, косился тревожно.

Говорила: я приду завтра,
зная, он ничего не вспомнит –
через секунду не вспомнит.
Ни завтра, ни послезавтра.
Ни послепослезавтра.

Сиделки ее жалели:
посещайте его раз в неделю –
раз в неделю – его не убудет.
Не один ведь, вокруг ведь люди.
Им живется здесь словно в сказке!
Игры в мяч, аниматор, раскраски.
Отдохните, выйдите в свет.
И без вас он обут и одет.

Но она приходила завтра.
Всегда приходила завтра.