В скорбной келье призрачно-тихо...

В скорбной келье призрачно-тихо,
Лишь полночный сумрак ночи
Обступает сизою краской
Почерневший огарок свечи.
Здесь густой седовласою пылью
Самых ветхих записок и книг,
Как дурманящим чадом кадильным,
Опьянён полоумный старик.
Не монах он, но верен обету,
Не преступник, но скрылся в тени,
Желчь и злобу тая к всему свету,
Прозябает в далекой глуши.
Он боится. Чего? Сам не знает,
Но в потоке мыслей лихих
Очень часто он жизнь проклинает,
Не пошел ведь стезёю других.
И как призрак, как дух бестелесный,
Всё ютится в каморке сырой,
И, как грешник о жизни небесной,
Он мечтает о жизни земной.
И стозвонное эхо несётся
В коридорах бетонной клети,
Оно криком душевном зовется,
Что уста изречь не смогли...
Я проснулся. В окно ярким светом
Бьёт болезненно луч фонаря,
И пронзительно тонким фальцетом
Завывает, стоная, пурга.
Я забуду видение это,
Но так страшен рока исход.
Из оконца чернеющей кельи
Мне был виден кровавый восход.