Ты помнишь, мой друг...

Ты помнишь, мой друг, как ночною порою
Средь бархата неба зажглася звезда,
Как шли мы извилистой горной тропою,
Поросшею стройной стеной ковыля.
И тут, средь ночи, вся в лохмотьях тумана
Да в сумраке сизом безлунной поры,
Явилася та, что во блеске сафьяна,
Ткёт тонкие нити всей нашей судьбы.
В её волосах  — самоцветы зарницы,
Полуночи сажа  — в прекрасных очах,
А голосом звонким младой чаровницы
Звучало стозвонное эхо в горах.
Жемчужною кожей небесного лика,
Багрянцем ланит да луною очей,
Томленьем несчастным печального мига
Она воссияла над царством теней.
И пела она, вся унявшись работой,
Под грозною кроной седых облаков
И обрамляла златой паволокой
Писания странных, но сладостных снов.
Серебра и яшму осеннего ливня,
Хрусталь, бирюзу тех далёких озёр
Она, всё смеясь так звонко и дивно,
Вплетала в раскидистый мира узор.
А звёзды-сестрицы, глядя, удивляясь
Искусницы вещей большому труду,
Белёсою дымкой во тьме озаряясь,
Прильнули все разом к её полотну.
И видели сёстры, как бледные руки
Выводят на шелке узоров круги,
И слышались им незнакомые звуки —
На небе рождались людские пути.
А мы всё стояли там молча, упрямо,
Внимая неведомой песне богов
И всё не решаясь подлунного храма
Нарушить созвучие тех голосов.
И сердце моё, и душа пилигрима
Навечно привязаны к хору сестёр,
Что славит и чтит одного херувима,
Который полотнища судеб простёр.
О, Ангел, живущий на окраине мира,
Звезда путеводная горестных дней,
Так пусть же к тебе вознесёт моя лира
Несчастную песню жизни моей.