Возвращение. Отрывок романа

           Из зоны вышли вдвоём - Сашка и баянист Толик. Как и мечтали, с музыкальными инструментами  обошли зону, напевая блатные песни. В кармане у обоих  кое-какие сбережения. Купили водки и отправились к женщине, которую знал Толик: он год прожил без конвоя. Дородная баба засуетилась и, пылкими глазами глядя на Толика и виляя ими и на Сашку, приготовила  сковородку рыбы. Поели, выпили. Попрощавшись с Толиком, поспешил Сашка к остановке автобуса, что довёз его к вокзалу.
Путь Сашкин лежал домой, и весь этот путь не покидало его волнение. Не оставило, и когда оказался рядом с домом знакомым. Как по заказу, встретилась  соседка, которой он задал пару вопросов. Соседка, пожилая женщина, морща лицо, этим ещё более прибавляя морщинок, сказала, что весело ждала его супруга. Понятно, с каким настроем переступил он порог квартиры. Люба, как положено жене, измученной долгим ожиданием, всплеснула руками и кинулась навстречу. Удивился себе Сашка, – зона, однако, закалила характер, – ни полслова упрёка, хоть твёрдо решил разводиться. Но в данный момент натура его требовала близости с женщиной - не старик же. Тяжело  будет бросить эту знойную женщину, к тому же не безразличную.

Люба решила покинуть Север, ждала лишь возвращения Сашки. Она уже отправила документы на поступление в техникум в городе Свердловске, где жила её тётка. Сашка молчал. Вместе решили так: она уедет первой, найдёт жильё, а он следом, закончив дела и отправив вещи посылками. Она исчезла, и он неделю пил в кампании Кости, и, по его совету, решил лететь в город Караганда, где много шахт и разрезов. Вскоре пришла телеграмма от Любы. Он отправил на её адрес посылки с вещами, а себе купил билет на самолёт в Караганду, но через Свердловск: решил попрощаться. Всё делал обдуманно, спокойно, но лишь до тех пор, пока не произошла прощальная, как думалось ему, встреча в Свердловске. «Не могу без тебя, и ты без меня!» - вскричала она, узнав, что он с ней прощается. И он почувствовал правду в её словах. Полетели вместе в Караганду. Сидя в кресле салона самолёта, он подумал: «Даже сбежать не сумел». Но, искоса глянув на жену, почувствовал в душе неожиданное тепло, которое существовало в его сердце вопреки разумным мыслям.
В Караганде задерживаться не стали – Люба предложила поехать в Шахтинск, где жили её родственники, по матери. Пожилая пара по-доброму встретила их, приютила. Шахты в городе были, и шахтёров, вроде бы, не хватало, но пойти в забой Сашке не удалось: комиссия под землю его не пустила из-за сердца. Зато пригодились корочки кочегара, его приняли в котельную при шахте. Размеры котельной Сашку удивили. Он увидел три огромных котла, с движущейся топочной решёткой и механизированной подачей угля. В том же здании, через стену, располагалась бойлерная. Сашку поставили пока вторым кочегаром. А первым была женщина лет сорока, по говору, хохлуша. Она улыбнулась  и пропела:
- А ну швыдче переодевайсь. Будем на пару процювать. И не бойсь – ничего тута сложного нема. 
Работа, действительно, очень простая – наблюдай за поддувом, да чтоб не заклинило решётку, не спёкся уголь – не превратился в корку. Под топкой, стояли вагонетки, в которых вывозили шлак.
Недалеко от городка находился рабочий посёлок Абай, почти городок, а в нём функционировал известный в округе Дом культуры. Известен он был музыкантами, побеждающими на конкурсах. Сашка, естественно, не мог не появиться там. Прослушав его игру на баяне, директор предложил ему вакансию заведующего кружком, причём, обещая выхлопотать в грядущем однокомнатную квартиру. Но Абай, как и Шахтинск, не понравились Сашке. И, чтобы не мучить себя сомнениями, решил перебираться в Омск, откуда начался супружеский вояж. Люба не возражала. Она отправилась первой; вместе решили, что она остановится у тётки Анны.
Появился он в Омске через месяц. У Анны её не было. Оказывается, к ней и не заходила, а устроилась комендантом в мужском общежитии, где ей предоставили комнату. Услышав про это, Сашка не сказал Анне ничего, только ухмыльнулся, подумав: « Предел Любкиных мечтаний». 
Люба его встретила прохладно. Почувствовал это. На другой день в общежитии проводился  вечер. Люба попросила Сашку поиграть на аккордеоне, заменив радиолу. Выпив водки, он принялся играть. Играл, да играл. Пары танцевали. Увидел, что около Любы крутится разбитной парень. Танцевал только с ней. Был парень подпитый, и прижимал Любу к себе. Сашка терпел, но когда тот большими трудовыми ладонями бесцеремонно погладил её зад, не выдержав, поставил аккордеон на пол и подошёл к паре:
- Ты чего мацаешь Любку? – ткнул он в плечо  парня. Жаргонные слова не по душе Сашке, но если он волновался, блатные словечки выскакивали.
- Потому что я деру её. Понял? Деру… - Мужик был пьян и нагл.
- Пошли, выйдем, - глупо было драться за эту дрянь, но наглость парня взбесила Сашку.
Вышли. Парень был ловок: Сашка, не успел  моргнуть, как получил удар в бровь, кровь брызнула в глаз ему. Но и он врезал парню, и, свалив его на землю,  стал бить по голове и телу ботинками; злость на свою тёмную жизнь превратила его в зверя, несмотря на то, что парень, ударами оглушённый, не сопротивлялся. Сашка, наконец, опомнился: вспомнил, что в его положении попадать даже за драку в милицию – это зона. Схватив аккордеон, он отправился прочь. Рассказал всё тётке. А та, обняв его, сказала:
- Этим бы всё равно закончилась. Хватит тебе мытариться. Мало, что ли,  мучился? И не лезь в драки – сядешь. Саша, определяйся. С ней разводись, и женись на порядочной. Я познакомлю тебя. Не тяни, брось болтаться. Боюсь я за тебя.