Посвящается Алексею Скурлатову

Алёша Скурлатов, оплаканный дважды,
Выжил назло всем врагам,
Чтобы памятником встать однажды,
Укором нашим "браткам".
Скурлатова в армию взяли с Алтая,
"С трактора сняли..." - как он вспоминал.
В сорок первом забота была простая -
Нужный "поднять номинал".
В составе лыжного батальона
Скурлатов в разведке служил,
Потревожить врагов для "полона",
Оборону свою сторожил.
Зачищал от захватчиков Подмосковье,
Участвовал в битве за Ржев.
В Калинине дважды лечил здоровье,
Выбираясь из страшных "крошев".
Дважды в алтайской деревне Налобиха
Получали Скурлатовы "похоронку.
(Второй раз повторяюсь в своём стихе,
Чтобы рифма встала в "колонку")
Сначала "ударила" в сорок втором,
Но письмом он себя "оживил"...
Через год опять писарь выводит пером,
Где сержант свою смерть "словил".
Так случилось, что при наступлении
Обошли хорошо укреплённый пункт.
Ну а в лыжном подразделении
Подготовки к штурму идут.
Атаковать с ходу не получилось,
Окопались, но враг не дремал,
Артогня столько вдруг навалилось,
Земляной вал Скуратова вмял.
За то время, что он пролежал,
Враг разбит был, позиции взяли.
Кто из медиков мимо бежал
Иль "похоронщики" тело подняли...
Оказался сержант живым
И доставлен был к месту сбора.
То ранение головы
Не давало вести разговора...
После раненья в разведку не взяли,
Стал связистом Скурлатов служить.
Как на Курской дуге связь "вязали",
Смог не каждый её пережить.
Украина и Белоруссия,
А там Молдавия и Румыния...
Везде картина была своя -
Национальная тонкая линия.
Но всеобщая радость победы
Лишь в Болгарии прорвалась,
Ещё живы ведь были те деды,
Кто помнил Шипку и древнюю связь.
А Болгары тогда ликовали,
Сбросив иго царя Бориса.
Русским щедро вино наливали
И навеки дружить клялися.
А Скурлатов в порыве танца
Поднял на плечи двух взрослых болгар
И кружил их под звуки вальса.
Изумлённо кричал млад и стар!
Даже был карандашный рисунок
Сделан кем-то тогда второпях...
В сорок седьмом снял Скурлатов подсумок,
Стал работать на мирных "путях"
Комбайнёром, потом слесарем
Перешёл на ремонтный завод.
И не знал, что стоит на горе
Тёзка каменный, замкомвзвод.
В семидесятых Методи Витани,
(С ним сдружился Скурлатов в Болгарии),
Напечатал в одном из изданий
Про "Алёшу". Пошли комментарии.
Сам Скурлатов заметку читал,
Опознал себя. Но в бригаде
Не поверили, что пьедестал
Был поставлен ему. И в досаде
Алексей Скурлатов замкнулся
И об этом не вспоминал.
На него журналист наткнулся,
Расспросил и всё разузнал.
Сделал фото, отправил в Болгарию,
Что Скурлатов им найден живой...
Город Пловдив подобен розарию,
Встретил морем цветов, с головой
Был засыпан Скурлатов розами.
"Меня встретили, как министра!..."-
Вспоминал Алексей со слезами,
Медь гремела во всю мощь регистра.
Ветерану вручили грамоту
Почётного гражданина Пловдива,
При встречах чувствовал теплоту.
(Объясняет всё факт рецидива,
Когда власти хотели снести
"Алёшу", как символ СССР.
Народ встал у них на пути
И добился запрета тех мер)
Алексей Скурлатов о войне
Говорил, что это дело страшное
И никогда не вспоминал о ней,
Кто же будет ворошить ужасное.
В юбилейный день, на 85-ть,
Чествовал его Алтайский край.
И болгарский консул пожелал принять,
Несмотря на мировой "раздрай".
В две тысячи тринадцатом ушёл от нас
Легендарный Алексей Скурлатов.
Он из тех, кто Родину нам спас,
Разгромив жестоких супостатов.