Восьмитысячники

Восьмитысячников в мире мало: все по пальцам можно перечесть.
Только в дивном царствии Непала Канченджанга с Джомолугмой есть.
Высятся Короною Земною и манят людей к себе давно.
Путь сюда становится судьбою – ничего иного не дано.

Альпинистской Мекки мёд не сладок – каждый шаг снежинкой на виске.
В этих скалах ржавых нет закладок, так как жизнь висит на волоске.
В кулуарах голос эха страшен. Камнепад с лавиною – беда.
Всё, что сверху прилетело – наше. То, что вниз сорвалось – навсегда.

Даже летом вьюги колобродят. Красит в пурпур снежники рассвет.
Русские сюда без шерпов ходят, выездными став под сорок лет.
В солнечных очках от света плача, смотрим панорамы, как в кино.
Дружба, тренировки и удача – ничего другого не дано.

Здесь не скажут: «Покорять вершины» - горы эти преданно любя.
Лишь вздохнут суровые мужчины: «Победить возможно лишь себя!»
Каждый для себя рубеж наметил. Эверест красуется в кино.
С Аннапурны не вернётся третий. Ничего иного не дано.

Из героев не творю кумиров и венков торжественных не вью.
После Лхоцхе здесь погиб Башкиров, Розов на отроге Чо-Ойю.
Все невозвратившиеся с нами. Пьем разлуки горькое вино.
Их зовём вершины именами. Права на забвенье не дано.

Выше облаков стоит палатка: чай и кислород на одного.
Лишь сухой расчёт, а не догадка. Права на ошибку не дано.
Мечется подруга, как волчица, молча с непокрытой головой.
Если что-то с ним вверху случится, здесь её не назовут вдовой.

Потому что век не разлучатся высотой пленённые сердца.
С эхом в унисон они стучатся, так как у Вселенной нет конца.
Притяженье гор неодолимо. И в Непал стремимся вновь и вновь.
Здесь струится с высоты незримо в небе растворённая Любовь.