Блок - Рубцов 4

Блок – один из самых упоминаемых Рубцовым поэтов, а по мнению современников – самый упоминаемый. Значит, такое частое обращение совсем не случайно.
Наверное, лучшее прикосновение к имени  Блока и его стихам дал нам Александр Рачков. Оно, без сомнения, помогает нам задуматься о глубоком интересе Рубцова к лирике гения и отчасти понять, что именно привлекало нашего современника в поэзии Блока. Скажу ещё, что многое уже в воспоминаниях о поэте лишнего, сорного, а вот такого «прочтения» души поэта маловато всё-таки. Поэтому будем благодарны А. Рачкову за бесценное воспоминание.
Приведём воспоминание полностью из книги «Воспоминания о Рубцове» (Архангельск, 1983):
«Он давно ходил по комнате, временами останавливаясь против меня и пристально вглядываясь в лицо: интересно ли мне? Не уловив скуки, продолжал читать дальше. Это были стихи Тютчева, Фета, Пушкина, Блока. Много тогда он читал, но запала мне в память блоковская «Усталость»:

Кому назначен тёмный жребий,
Над тем не властен хоровод.
Он, как звезда, утонет в небе,
И новая звезда взойдёт.
И краток путь средь долгой ночи.
Друзья, близка ночная твердь!
И даже рифмы нет короче
Глухой, крылатой рифмы: смерть.
И есть ланит живая алость,
Печаль свиданий и разлук…
Но есть паденье и усталость,
И торжество предсмертных мук.

– Что скажешь?
Я молчал. Как-то чересчур торжественно прозвучали эти трагические стихи в устах Рубцова.
– Печально, больно, хоть ты и подавал их весело, – признался я.
– А ты что, вечен, что ли?
– Конечно, нет. Но «торжество предсмертных мук» не понимаю.
– И не поймёшь, – словно обрадовавшись, подхватил Николай. – Это надо пережить. Са-мо-му пережить. Сие великая тайна! – и Рубцов понизил голос, вскинул голову, замер, будто вслушиваясь во что-то. В сумраке комнаты фигура его, подчёркнутая бледностью лица и лихорадочным блеском глаз, напоминала евангельскую картину.
Я решил спустить его на землю и полушёпотом спросил:
– А когда ты успел пережить «торжество предсмертных мук»?
Конечно, ирония не ускользнула от рубцовского слуха, но Николай ответил спокойно и серьёзно:
– Давно. Первый раз давно. А теперь я испытываю, ощущаю это чувство в себе часто. Даже больше, чем хотелось бы этого. Блок! Это Блок! Но беда, что его терзают не те люди. Этот мудрец поставлен перед нами обывателями с ног на голову, когда у него всё ясно и просто:

Россия-мать, как птица тужит
О детях: но – её судьба,
Чтоб их терзали ястреба.

Так вот откуда у Рубцова (невольно подумалось мне):

Россия, Русь! Храни себя, храни!

Конечно, нам нужно понять блоковскую «Усталость» и причины интереса к ней Рубцова.
Попробуем сделать это в следующей заметке.
Пока же очевидно не соглашусь с теми, кто считает параллель «Блок – Рубцов» натянутой.
Воспоминание Александра Рачкова – яркое тому подтверждение. Связь не натянутая, связь – «жгучая и смертная».