Из поэмы Поэты-5 12

Прочёл Некрасова поэмы
о женщинах Руси святой.
В них крепостного права темы
вновь поднимаются страной.
Как соловей, самозабвенно
поёт и множит он мгновенья,
перемежая радость, грусть,
перемножая сонмы чувств
с повторами переживаний.
Читатель движется за ним,
сверкая, ослепляет нимб
непогрешимости скитаний
по лабиринтам всей судьбы,
но без всеядной похвальбы.

“Заздравный кубок подымая”, –
Никотин подлый написал,
Некрасова в том обвиняя,
неуважение снискал.
Поэт крестьянского страданья.
Напрасны подлости старанья,
все обвиненья в наши дни
усилием добра сняты.
Поэт жив в памяти народа
своей народностью в стихах,
которому неведом страх.
Безукоризненна свобода
многострадальных тёплых строк.
Поэт – по-крупному игрок.

“Падёт презренное тиранство”,
настанут солнечные дни
и поэтическое братство
войдёт во все мои стихи:
Некрасов стойкий, но без свиты,
и из Воронежа Никитин,
его земляк Поэт Кольцов
и с ними Николай Рубцов,
и Николай – мой внук – Сорока –
Поэт, редактор лучший мой.
Тиранство вьётся над страной,
не вняли подлинно урокам
Поэтов истины самой.
Тиран живёт всегда войной.

А тишина вокруг кружится
и мне печально с детских лет,
где снег сиреневый ложится,
и, знать, иного в жизни нет.
Непостоянство одержимо,
не понято. Необозримо,
уходит даль под зимний снег.
И начинают свой разбег
пурга, метель, позёмок с бурей,
а солнце спряталось во мгле
и стало сумрачно вполне.
Глядит в соблазнах небо хмуро,
стихает ветер за окном,
как будто совладал со злом.

Мы лишены добра и воли,
“мы добровольно терпим зло”:
рабы мы по своей же доле,
нам с властью сроду не везло,
то царь Романов – самодержец,
то большевик, сломавший стержень,
то генеральный секретарь,
переиначивая старь,
зовётся просто – президентом,
страну пускает под откос,
чекист навеки в трон свой врос,
и первым стал он претендентом
в Гаагский криминальный суд.
В том власти всей преступной суть.