Он убил моего пересмешника

Он убил моего пересмешника. Моего пересмешника.
Переломал серые пёрышки. Свернул пушистую шею.
Он не просто поступил, как бездумный грешник.
Это посягательство на жизнь невинного. Я не верю

В оправдание, облегчение, искупление и возмездие звёзд.
Нет той силы, что отомстит, воскресит, нарастит шерсть на сыром скелете…
Но я хочу верить в то, что мой пересмешник пошёл дальше, за небеса, в страну грёз
И его встретили там, исцеленного; обласкали, накормили, приняли — и теперь в ответе.

И в нём нет той боли, мучительной боли, и страха животного, животрепещущего.
И воспоминаний о мешке, тугом и мерзко-колючем.
И удар бессердечного топора о плоть только в фантазиях соболезнующего.
И предательства боль не коснулась сердечка
наивного чем-то вязким, тягучим.

Я спасти не пыталась своего пересмешника. Меня не было рядом.
А история вся — лишь догадки, предположения ужасных вещей.
Но его с нами нет. А мы живы. Убийца живёт. Постфактум.
И уже много лет я таскаю на себе килограммы двухсотого груза тех дней.

Боль грызёт несмотря ни на что, несмотря на время,
То, ушедшее за горизонт событий на край далёкой галактики.
На плечах меня и моей осиротевшей семьи висит тяжкое бремя.
И не в силах помочь ни психолог и ни посторонние котики.

Ведь…

Он убил моего пересмешника. МОЕГО пересмешника.
Превратил моё сердце в камень, а душу в лёд.
И, не веруя, по наитию вторю мысленно: «Боб Юэл, девятикруговый грешник!
Артур Рэдли уже идёт»