Селяви

Те кто придёт после нас – вы же в два раза хуже.
Мы конечно не сахар, не кичимся светлой душой.
Чем отличен чужой? У чужого изогнутый запах. Чем приятны свои? У своих прилагательный Вой.
Собирать свою стаю не стану, кто рядом тот рядом. Формировывать строй не дано, не стою у верхов.
У чужих, хоть ты тресни, ещё раз промолвлю про запах, у своих, повторюсь, идентичный, приближенный Вой.

Реализм, реализмом, кому не хватает печали. Психоделика, постмодернизм, всё искусство в тени. Мы всего-лишь, ходячая, деконструктивная, графика, прозябающая в бытие сквозь зубастые дни.

Умереть что-ли множество раз, и застать оппонентов, без душевных болезней, без сил регрессируя в прах.
Я спросил: "Кто последний"? И тот мне ответил про запах, мол: Ты пахнешь как мама, а значит при наших кругах.

Мне сказали: "Мы лучшие, новое поколение";
Мне сказали: "Мы будем рождать обновлённые рвы. От Земли до Венеры воздвигнем мосты Еремея, чрез скалистую местность и чрез формовые бугры".

Те кто придут после нас – вы же в два раза хуже. Единицы прочувствуют сложную,  русскую речь, ваши души – грибные, покоя сторонних нарушив, попадают в конечном итоге, в голландскую печь.

Не печаль, не печаль, не печаль, не опустимся ниже, дно пробито подошвой уставших фаянсовых шпиль. Все мы звери с когтями и шерстью, звериною тушей, попадаем в специальный питомник с названием – "Утиль".

Чем спасаться? Не знаю, любое спасение отрава. Повернувшись к врагу не увидеть в глазах тишину. Меня помнят Булгаков и Рембрандт, как нечто слепое, ну а я их, в ответ, как наивную величину.

Что-ж, закончим на этом, негоже вести монологи, за спиною тех спин что кричали на Мир по ночам.
Я двуногий и хилый, во мне сидит нечто живое, то живое, упрочилось кажется не по годам.

"Пройти через" не стыдно, хужее песочить моменты, запрокинув макушку питаться небесной росой. В канцелярии видят, ты взрослый, но всё же ребёнок, как посмотришь одетый, а внутренне так же босой.

Те кто придёт после нас – может вы и ни хуже. Разберёмся кто лучше? Сразимся на раз, два, и три. Только Богу судить, а кому ещё можешь быть нужен...
Только он объективен, ведь видит тебя изнутри.

И бороться не нужно, подумаешь...приключение. Всё циклично, изменчиво, рвано, как в первой любви.
От зари до зари, в нашем сердце стрекочут кузнечики, а стрекочут они – Селяви, селяви, селяви.