Коллективизация. ТОЗ. Из книги А. Г. Абакумова

КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ

Во второй половине двадцатых годов в нашей стране появились первые   коллективные хозяйства. Началось движение крестьян по пути строительства социализма. В   1929 году около четырех процентов крестьянских хозяйств было объединено в колхозы. С осени этого же года началось проведение уже сплошной коллективизации. Особо высоких "темпов" коллективизация достигла весной 1939 года. В этом году стали создавать колхозы и в Северном крае, где была объявлена так же, как и на юге России, сплошная коллективизация с призывом завершить ее в 1931 году. О том, как проходила коллективизация во всей стране, написано много и всем теперь хорошо известно. Это повествование только об одном Ичково-Ступинском колхозе, у его начала я был в возрасте четырнадцати лет, комсомолец. Комсомольцы тогда были большой силой в коллективизации. Все в то время считали, что комсомолец не может быть вне колхоза. В Ичково-Ступинском колхозе мне довелось жить и работать более пяти лет с первого дня его организации.
Ичково-Ступинский колхоз в пятидесятых годах достиг высоких результатов. В туристской маршрутной схеме по Северной Двине сказано: "У высокого левого берега Северной Двины находится пристань Копачево. За рекой на широких луговых просторах раскинулись земли колхоза "Новая жизнь", одного из лучших молочно-животноводческих колхозов нашей страны".
Рассказ начну с описания семьи питерского в 1928 году, о создании Товарищества по совместной обработке земли в этом году.

СЕМЬЯ "ПИТЕРСКОГО"НАКАНУНЕ "ВЕЛИКОГО ПЕРЕЛОМА".

Шел 1928 год. Как всегда, на Петров день собралась вся наша семья, и решались вопросы, как будем дальше жить. Этот год был особенным: отец купил коня, молодого, красивого и сильного. В жизни северного крестьянина лошадь играла огромную роль. Она была основной опорой крестьянского хозяйства. Была лошадь - была жизнь и возможность прокормить большую семью. Лошадь назвали "Рыжиком", по масти. Все радовались, хотя израсходовали все сбережения и остались с одной коровой, так как вторую продали, чтобы купить коня. В сельсовете нашу семью перевели из бедняков в середняки, и отец гордился этим актом, говоря, что наконец-то выбился в люди.

Правда, еще не было плуга, соха плохая, борона деревянная, сбруя старая, но это считалось делом нажитым, был бы конь. Я безмерно гордился тем, что имеем коня. Ведь я окончил школу - четыре класса, дальше учиться негде было, и теперь мечтал работать на этой лошади. Своим дружкам я говорил больше всего о достоинствах Рыжика и о том, что научился его запрягать.

К утру Петрова дня собралась почти вся семья. Из Ленинграда приехал Степан с Ириной, с Надейхи - Андрей Павлович с Татьяной, из Архангельска - Дмитрий Евдокимович с Ольгой и те, что жили дома - Яков с Александрой, Андрей, собиравшийся осенью на призывной пункт в армию, Михаил, Нюра и я. Не приехали только дочери Степана из Ленинграда. Отец и мать были очень довольны, что все собрались. До приезда всех гостей отец с матерью все обговорили, детально продумали все вопросы, которые надо было решать, а их накопилось немало.

Отец говорил с сыновьями и зятьями по отдельности, а мать – со снохами и дочерями. Начался праздничный обед. Все уселись по местам, соблюдая старшинство и положение в семье. Около отца посадили нас, меньших, оказывается, и нас касались разговоры. Всем гостям были поставлены тарелки, положены рядом ложки  и вилки, а перед нами была поставлена общая миска, деревянные ложки и без вилок. Из этой же миски ели отец и мать. Считалось за правило приучать детей до совершеннолетия кушать из общей миски, а потом уж из отдельной тарелочки да с вилочки.

Обед был хороший. Батя заколол барашка, было и масло, и молоко. За обедом водку пить отец не разрешал, чтобы малых не развращать. Хотя мы все знали, что мужчины до обеда выпили водочку в соседней комнате. Разговор начал отец, объявив, что в Ленинград больше не поедет, скоро исполнится шестьдесят лет, поэтому займется хозяйством в деревне,   чтобы обеспечить старость (пенсий тогда не было в мастерской, где работал отец). Квартиру в Ленинграде передает Степану, если он не будет в этом году достраивать свой дом в Моторихе, а поможет завершить постройку дома для Якова; так как его жена Александра наотрез отказалась ехать в Ленинград, их надо отделять и пусть живут своей семьей.

Степан и Ирина согласились, договорились, как поступить с вещами отца и матери в Ленинградской квартире, и были очень довольны, что теперь вся квартира будет им принадлежать, и Яков не приедет, а Яков с Александрой тоже были довольны, что к весне дом будет готов.
Для Андрея решили в предстоящую зиму купить лес, нарубить и привезти бревна для постройки дома, а строительство дома начать после возвращения Андрея из армии. Служба в армии считалась большим счастьем для мужчины, где и грамоте учат, и специальность многие приобретают. Тогда в армию призывали не всех, а достойных и только по рекомендации сельсовета.
Михаил решил учиться, подал заявление и ждал ответ из Пинеги, где организовывался техникум. Дошла очередь и до меня. Оказалось, что вопрос уже решен, меня увозят в Архангельск к дяде Мите, мужу сестры, где я буду учеником слесаря в мастерских Нарпита. О себе отец объявил, что думает вступить в товарищество по совместной обработке земли. На этом и закончился семейный сход, вернее то, что осталось в моей памяти через многие годы.

Всю осень 1928 года решался вопрос создания товарищества, чтобы с весны начать совместную обработку земли. Главным организатором ТОЗа был Александр Архипович Абакумов. Если мне память не изменяет, то он был председателем сельсовета, и хорошо помню , что он был членом ВКП(б). Первый вопрос - объединение земельных наделов (с запашкой меж), что посеять и сколько чего, решили к рождеству (в декабре). Самым сложным оказался вопрос, как распределять урожай. Предложение по числу едоков было быстро отвергнуто, как не состоятельное. Второе предложение по количеству пашни, обработанной товариществом, тоже было отклонено. Обсуждение так затянулось, что думали из этой затеи ничего не выйдет. Но не таков был Александр Архипович. Он настойчиво вместе со всеми искал разумного решения и где-то к февралю определили: урожай делить по затраченному   труду каждым членом товарищества, с учетом выделения определённой доли урожая на лошадей. После этого собрали денег на покупку сенокосилки, чтобы быстрее скосить траву и убрать сено и распределить его тоже по труду.

Эти коренные организационные вопросы оказались не только правильными, но и перспективными для будущей сельскохозяйственной артели. Посевную товарищество закончило настолько быстро, что высвободилось время для подготовки к уборочной и вообще к зиме. Включили в объем работ заготовку дров для каждой семьи, входящей в ТОЗ. В товариществе по совместной обработке земли производственные средства не обобщались. Землю обрабатывали совместно всю, но каждый знал свой участок земли и пожни. Был договор, подписанный всеми членами товарищества и заверенный (скрепленный печатью) сельского совета. Договор подлежал уточнению или расторжению в декабре каждого года.

ПЕРВОЕ ТОВАРИЩЕСТВО ПО СОВМЕСТНОЙ ОБРАБОТКЕ ЗЕМЛИ (ТОЗ)

В товариществе было объединено пять хозяйств с тремя лошадьми. Сельскохозяйственного инвентаря было достаточно. От нашей семьи в товариществе работали отец (на лошади, иногда его подменяли другие члены ТОЗа), мать и сестра Нюра. Немного помогал Михаил, работавший тогда секретарем сельсовета. Учет затраченного труда каждым велся очень скрупулезно, что позволило безболезненно распределить намолоченное зерно по труду. Сеном скот обеспечили на всю зиму. Для лошадей выдали овес с условием, что часть овса сохраняется в общем амбаре до весны. Страховой фонд засыпан был единый, выделили семена. Общий амбар, около которого была часть сельхозинвентаря, стали охранять.
Все было вновь продумано на 1930 год. Но начался новый этап развития: коллективизация.

Осень 1929 года была последней для крестьянина, как хозяина своего надела земли. Хлеб с полей убран. Зяблевая вспашка закончена. Плуг и борона поставлены под навес. Телегой еще пользуются, но и дровни подготовлены. Спокойно дымили овины. По утрам на улице тянуло запахом ржаного хлеба, выпеченного каждой крестьянкой из муки нового урожая. На пожнях и на убранных полях свободно ходили коровы, принадлежащие почти каждой семье Ичкова. Рано утром слышался стук цепов, это на гумнах молотили хлеб. Ребятишки вели своих лошадей из ночного.

Старики и старушки чуть свет ушли за грибами и ягодами. Копали еще картошку и, подсушив ее, ссыпали в погреба. Намолоченное зерно везли в дом для сушки на печи, а овинное сразу засыпали в сусеки амбаров. У хозяина одна забота - кормить всю семью и своевременно сдать. Зимой лес рубить и брёвна к Северной Двине возить, а весной опять хлеб сеять.
 
Вот так и жили ичковские землепашцы, и у питерских был такой же образ жизни, летом между посевной и страдой, да только зимой не лес рубили, а в Петрограде по найму трудились. Отец и средний его сын Яков уже порвали с городом. Яков был отменным мастером - лесорубом, хотя главными инструментами в этом году были топор да хорошо отточенная и в меру разведенная поперечная пила. Отец в эту зиму стал возить лес на своем коне. Но его назначили десятником, принимать лес от возчиков. Он согласился, что послужило в последующем для него и для всей нашей семьи страшной бедой. Он был честен, неподкупен, учитывал все, что было нарублено и вывезено.

Однако нашелся плохой человек, не выполнявший норму, стал требовать приписку, обещая в будущем довезти лес. Отец не пошел на компромисс, на сделку с совестью. Разгневанный лесоруб ткнул слегой в живот отца. Свидетелей не было. Сначала отец недооценил силу удара. Но потом заболел и осенью 1930 года умер. (После зловещего удара отец продолжал работать на лесозаготовках до весны). Виновник не понес никаких наказаний.

В зиму на 1930 год крестьяне Ичкова часто вечерами собирались для обсуждения того, что происходило в стране в связи с коллективизацией. Отец приезжал с лесозаготовок, как правило, в субботу вечером. Мылся в бане и после этого пил чай. К нему приходили три-четыре соседа, чтобы побеседовать о колхозах, узнать, что об этом говорят раскулаченные, высланные к нам в Орлецы на лесозаготовки из южных районов России. (Административно высланным хлебный паек и норма выдаваемых им продуктов были уменьшены чуть ли не в два раза относительно других категорий работающих, да ещё при полной выработке).

К этому времени приходил из сельсовета Михаил, работавший секретарем Совета, отдавал отцу газеты за неделю с пометкой интересных статей и постановлений о коллективизации. Отец заставлял Михаила или меня читать газеты вслух. В ходе читки газет мужики обсуждали прочитанное. В разговорах они возмущались тем, что в газетах пишут одно, а на деле, как говорят раскулаченные, другое.
Особенно они внимательно читали решения ХV съезда ВКП(б) о коллективизации и недоумевали оттого, что в решении сказано о разных формах кооперации и постепенном переходе к коллективной обработке земли на основе новой техники, а на деле спешно, силком создают колхозы. Съезд предусматривал экономическое вытеснение кулаков, а на деле - принудительная ликвидация. В газетах пишут добровольно вступать в колхоз, а высланные рассказывают, что загоняют в колхоз.

В конце двадцатых годов произошло расслоение крестьянских хозяйств на бедняков, середняков и кулаков и у нас в Северном Крае. Бедняком считался тот крестьянин, который не имел лошади и соответствующего сельхозинвентаря для обработки земли, полученной им по наделу. Поэтому бедняки или сдавали землю в аренду и сами нанимались на работу к кулакам, или же арендовали у кулаков и зажиточных середняков рабочий скот и инвентарь. Классовое раздвоение захватило и Ичково, хотя кулацких семей было всего два (на сто хозяйств деревни), эти кулаки нанимали батраков.

В деревне Ступино одно или два кулацких хозяйства к 1930 году "самораскулачились", распродали все свое имущество и уехали всей семьей в город. Как рассказывали высланные, на юге России в трудные 1927-1928 годы у крестьян хлеб забирали весь: и у кулаков, и у середняков, и даже у бедняков - подчистую, не оставляя ни на прокорм семьи, ни на посев. К весне 1929 года "чрезвычайные меры" докатились и до северных деревень. Меры были жестокие, включали и обыски, и аресты. В газетах печатали призыв к беспощадному уничтожению внутренних врагов, среди которых на первом месте стояли кулаки.

Уже в 1928 году на Севере ощущался недостаток хлеба. Все меньше и меньше привозили муки в лавку. Исчезли из продажи крупы. Крестьяне едва сводили концы с концами. Выручали коровы, в личном пользовании почти каждого крестьянина, хлеб, заработанный на лесозаготовках и сплава, да хорошо уродившаяся картошка.
Стала крестьян беспокоить международная обстановка. Поговаривали о возможной войне. На Север все больше стало прибывать семей раскулаченных с юга России и Украины, где началось форсированное насаждение колхозов по  указанию сверху. В газетах писали: "Колхозы - столбовая дорога к социализму".


Летом 1929 года было объявлено решение о запрещении принимать в колхозы кулацкие семьи, а зимой этого же года провозгласили ликвидацию кулачества как класса: "Смести кулака с лица земли". Кулачество озлобилось, возросло их сопротивление.
В январе 1930 года вышло постановление ЦК ВКП(б), в котором предписывалось провести конфискацию у кулаков средств производства, скота, хозяйственных и жилых построек, предприятий по переработке сельскохозяйственной продукции и семенных запасов. Хозяйственное имущество и постройки передавались в неделимые фонды колхозов в качестве взноса бедняков и батраков, часть средств шла в погашение долгов кулацких, хозяйств государству и кооперации.

Раскулаченные делились на три категории. К первой относился контрреволюционный актив" - участники антисоветских и антиколхозных выступлений (они сами подлежали аресту, а их семьи - выселению в отдаленные районы страны). Ко второй - крупные кулаки и бывшие полупомещики, активно выступавшие против коллективизации (их выселяли вместе с семьями в отдалённые районы). И, наконец,  к третьей - "остальная часть кулаков" (она подлежала расселению специальными поселками в пределах районов прежнего своего проживания).

Несмотря на все эти разъяснения, еще была жесткая разверстка сверху, т.е. задания по количеству подлежащих раскулачиванию, и предписывался порядок раскулачивания. Местное начальство усердствовало в выполнении этих предписаний, что приводило к тому, что раскулачивали некоторых середняков. Вообще-то фактически в марте 1930 года речь шла о ликвидации, по существу, бывших кулацких хозяйств, ибо постановлением ЦИК СССР (от I февраля) они были лишены возможности арендовать землю и эксплуатировать, чужой труд. Моего отца и соседей, которые приходили к нему, это мало беспокоило. Они только один год как стали середняками и были убеждены, что их не раскулачат.

Перевод сельского хозяйства на путь крупного обобществленного производства стал рассматриваться как средство решения хлебной проблемы в самые короткие сроки и одновременно ликвидации кулачества как главного врага Советской власти. Всем было ясно, что был отказ от ленинского кооперативного плана и решений ХV съезда ВКП(б). В конце 1929 года в газетах появились такие термины, как "великий перелом",  а решения ХV съезда стали называть "курсом на коллективизацию". До этого, то есть летом 1929 года, был провозглашен лозунг "Сплошной коллективизации крестьянских хозяйств".
7 ноября 1929 года появилась статья Сталина "Год великого перелома". Началась гонка за "темпом коллективизации" без всякой предварительной организации и подготовки, даже без обобщения первого опыта коллективизации. Партийные, советские, кооперативные, комсомольские организации и даже школьники вели активную пропаганду и агитацию за колхозы.

В начале 1930 года в стране сплошная коллективизация крестьянских хозяйств шла полным ходом, что было видно на страницах газет. Сроки коллективизации сокращались. Шел сильнейший нажим сверху, вплоть до угроз и демагогических обещаний. 6 февраля 1930 года был опубликован «Примерный устав сельскохозяйственной артели», а 2 марта этого же года "Правда" опубликовала переработанный "Примерный устав сельхозартели". В этом же номере "Правды" была статья Сталина "Головокружение от успехов", в которой   осуждались перегибы, подчеркивалась необходимость соблюдения принципов добровольности коллективизации.
Местных работников обязывали закрепить достигнутые успехи и планомерно использовать их для дальнейшего движения вперед. Писали одно, а делали совсем другое. Словам Сталина верили, хотя этой статьей "Головокружение от успехов" Сталин себя обелил,   а активистов, проводивших коллективизацию по его же указанию, осудил. Так говорят теперь, через 50 с лишним лет, а тогда это была одна из мер, усиливавших веру в "вождя народа" и о другом, может быть, и думали, но вслух не говорили, было опасно - посадят.

В Ичкове в это время было уже много сторонников коллективизации, ее подлинных энтузиастов, борцов за колхоз. Особенно желала колхозов молодежь. Внешне спокойно вели себя питерские, хотя недовольства были, но выражались тихо, в узком кругу, чаще среди родственников. Страх охватил всех, но всё же потихоньку вырезали скот, ожидая полного его обобществления. В марте-апреле 1930 года ЦК BKП(б) принял ряд  документов, направленных на преодоление извращений в коллективизации и нормализации общей обстановки в деревне.

Это, безусловно, сказалось на организацию Ичково-Ступинского колхоза, который создавался в середине марта 1930 года. И всё же крестьяне тогда не понимали, да и не могли понять, что шло отчуждение крестьян от земли, от средств производства, что началось превращение крестьян в разновидность наемного рабочего. Это выявилось через десятки лет. Правда, ходила тогда притча во языцех: "Вечером землю крестьянам дали, а утром ее отобрали".

Вот такая обстановка сложилась в нашей деревне к моменту первого крестьянского сбора. Пришли крестьяне Ичкова к выводу: Хочешь или нет, а колхоз все равно будет. Товарищество по совместной обработке земли, организованное в Верхнем Ичкове, решило входить в колхоз в полном составе. Александр Архипович Абакумов сумел сагитировать всех членов ТОЗа на этот крутой шаг в жизни крестьян. Надо учитывать и то, что коллективная работа веками была присуща северному крестьянину в суровых климатических условиях.

Поэтому было организовано товарищество, и к колхозам относились с пониманием того,   что только артелью можно добиться больших успехов в сельском хозяйстве с применением техники.
Работая секретарем сельсовета, Михаил был в курсе многих событий, происходящих весной тридцатого года в районе и крае. Ведь он еще был секретарем комсомольской ячейки. Когда объявили Холмогорский район районом сплошной коллективизации, Миша сказал отцу, что в марте будет общий сход селян, на котором уполномоченный райкома партии будет делать доклад о коллективизации и по "секрету" поведал о предстоящем раскулачивании и высылке из Ичкова и Ступина кулаков.

В Ичково призыв к созданию коллективного хозяйства был с одобрением воспринят беднотой и частью передовых людей - середняков. Они поддержали и сплошную коллективизацию, и ликвидацию кулачества.   Члены ВКП(б), комсомольцы и учителя развернули большую агитацию за колхоз. Они ходили по домам и разъясняли суть вопроса и рассказывали о первых колхозах, объединивших население целых деревень. Агитаторы объясняли: "Колхозы смогут решить в короткий срок хлебную проблему, и будет покончено с вечной нуждой и бедностью крестьян".   С февраля 1930 года в Ичкове призывали крестьян вступить в колхоз, читали и разъясняли решения партии и говорили о преимуществах колхозной жизни.

Но вот и в нашем районе стали известны случаи нарушения законов: силой загоняли в колхоз в Пинежских деревнях, кое-где раскулачивали зажиточных середняков, не желавших входить в колхоз. Были протесты против этого, но сделать ничего не могли, а того, кто протестовал, называли подкулачником, контрой и подвергали репрессиям.

КАК ЭТО БЫЛО В ИЧКОВО

    В Северном Крае с осени 1929 года развернулась сплошная коллективизация. Особого размаха она достигла весной 1930 года. Начался переход от мелкого хозяйства к крупному - коллективному с тем, чтобы скорее решить хлебную проблему. Хотя уже знали о статье "Головокружение от успехов", но продолжалось форсирование коллективизации, что приводило к многим недоразумениям и даже отрицательно сказалось во многих селах и в нашей деревне.
Недовольство крестьян крутыми мерами в решении вопросов коллективизации выразилось в убое скота и других крайних мерах. Однако шла сплошная коллективизация и ликвидация кулачества. Был призыв: "Завершить коллективизацию до весны 1931 года". Были попытки административного принуждения при организации колхоза и у нас в Ичкове, были и угрозы "раскулачивания" и "лишения избирательных прав".

Однако, как выше было сказано, уже в марте 1930 года ЦК ВКП(б) принял решительные меры по исправлению положения. Перегибы и извращения были осуждены, и это пытались учитывать организаторы колхозов весной 1930 года в нашем районе. Великий перелом в Ичкове произошел  весной 1930 года - перелом в жизни крестьян, в жизни всего народа. Недолго владели крестьяне землей, как собственностью, завоеванной в Октябре 1917 года. Теперь вся земля, рабочий (лошади) и крупный рогатый скот, инвентарь и все орудия сельскохозяйственного производства отошли к колхозу.
Как это было, попытаюсь вспомнить и описать, ибо и первые собрания при организации колхоза запали в памяти на всю жизнь, и первые трудные годы колхозной жизни, и голод, постигший нас в 1932 году, не изгладился в памяти и то, что колхоз сохранили и сделали крепким, одним из лучших в стране, не забывается.

8 марта на первом сходе решался вопрос о раскулачивании. Председатель собрания зачитал решение группы бедноты, принятое в сельсовете под руководством уполномоченного из района. Стали обсуждать поименно, вернее, по кулацким хозяйствам. Первыми были зачитаны матерые кулаки "обитки" (в смысле, постоянно здесь живущие - обитатели). Такое у них было прозвище. За эти два хозяйства, братьев Абакумовых Петра и Фёдора, единогласно проголосовали селяне на их раскулачивание.

Но вот предложенные две другие семьи середняков вызвали такую бурю возражений, что приняли тоже единогласно - не раскулачивать как истинных тружеников, работавших своими семьями от зари до зари и никогда не нанимавших батраков, хотя одна семья и арендовала землю у одного или двух бедняков.
Вечером этого же дня раскулаченных вывезли из Ичкова под охраной (конвоем) милиционера. Им разрешили взять с собой зимнюю и летнюю одежду, обувь, все, что могли везти на двух подводах. Золото и драгоценности  были конфискованы. Была произведена опись всего движимого и недвижимого имущества, составлены акты, и один экземпляр выдали раскулаченным.

 
Имущество кулаков - обитков перешло в распоряжение сельского совета с последующей передачей, что положено, организуемому колхозу. Все прошло, как говорили тогда, спокойно, однако слез, плача, крика и рыданий было много, и все жители Ичкова в эту ночь не спали. Из Ичкова кулаков переселяли в отдалённые районы - на реку Печору.

Члены партии, комсомольцы и особенно учитель разъясняли селянам, что идет ликвидация кулачества как класса, а самих кулаков и членов их семей будут "переделывать" - перевоспитывать для труда. После чего эти люди через определенный промежуток времени, когда окрепнут колхозы, будут восстановлены, во всех правах и если пожелают, то смогут вернуться жить в Ичково. Как теперь хорошо известно, многих раскулаченных восстановили в правах в 1937 г. с принятием Конституции, а некоторых - даже раньше.

Десятого марта 1930 года был второй большой сход жителей двух деревень Ичкова и Ступина. Собрание было шумное, с выкриками и, хотя призывали не курить, стеной стоял махорочный дым. На этом собрании решался вопрос об организации колхоза, здесь же был прием заявлений от крестьян, желающих вступить в колхоз. Затем выборы правления и председателя колхоза.

Единогласно определили название колхоза "Новая Жизнь", обоснованно подчеркивая истинное значение новой крестьянской жизни. Все крестьянские семьи Ичкова и Ступина были объединены в сельскохозяйственную артель - Ичково-Сгупинский колхоз "Новая Жизнь". Только три семьи вышли из него после изучения письма (хотя оно было опубликовано 2-го марта, его не все знали) "Головокружение от успехов". Много было мороки с этими единоличниками. Надо было выделить им пашню и пожни. Правление решило дать наделы на окраине основного массива полей колхоза, а они требовали свои, что ранее им принадлежали полоски, врезавшиеся клинышками в колхозную пашню.

Решили все же так, как хотело большинство колхозников. Эти крестьяне практически-то взяли обратно свои заявления о вступлении в колхоз. Лошадей, коров и инвентарь они еще не отвели на общий двор. Забегая вперед, скажу, что позднее несколько крестьянских семей, уже колхозников, пожелали выйти из артели, не смирившись с колхозными порядками. Тут ничего не вышло. Они требовали возврата пая. Но уже принятый закон не разрешал. Земля закреплена за колхозом навечно, а личный пай вошел в неделимый фонд.   

К старому единоличному крестьянскому хозяйству возврата не было. Крестьянин лишился собственности и по-существу превратился в последующем в разновидность рабочего-поденщика, как через шестьдесят лет сказали, "раскрестьянился". Многие из этих несмирившихся колхозников ушли в город, в леспромхоз, в МТС, совхоз и т.п. Летом 1934 года было объявлено "наступление на единоличника" путем усиления налогового пресса, ограничения землепользования и т.п. На единоличников был введен единовременный налог, увеличены различные поставки государству. Все это   привело к тому, что часть единоличников вступила в колхоз, другая - подалась в город, бросив землю.

Вернемся к событиям первых дней колхозной жизни. Примерно через неделю еще было одно уже колхозное собрание, подготовленное правлением колхоза, для решения важнейшего вопроса об оплате труда колхозников. Учли указания Примерного Устава и опыт товарищества по совместной обработке земли, успешно работавшего двадцать девятый год. Приняли постановление оплачивать по трудодням. Нормы выработки на трудодень были названы временными, чтобы уточнить в последующем. Обеспечивалась оплата только за конечные результаты, посла сбора урожая осенью.

Самыми драматичными днями между этими двумя собраниями было обобществление лошадей, коров и всего инвентаря для обработки земли. Не было ни одного мужчины или женщины, отводивших коров и лошадей на колхозный двор, без слез на глазах и даже рыданий. Разумность решения правления колхоза было в том, что у колхозников оставили подсобное хозяйство, несколько соток земли, и не обобществили одну корову (или телку), но только у тех крестьян, которые перед вступлением в колхоз не вырезали вторую корову (или телку). 26 марта 1932 года вышло постановление ЦК ВКП(б), которое обязывало местные организации не только прекратить принудительное обобществление скота, но и помочь колхозникам в обзаведении пользовательным скотом.

Считалось, весьма обоснованно, что на Севере только при наличии коровы может семья жить и растить детей. Не обобществляли овец и тем более кур. Все это благоприятно сказывалось на жизни колхозников, и они менее болезненно отводили в колхоз вторую корову (или телку). В тех колхозах, где обобществили всё, были плохие результаты в жизни и работе колхозников. Пришлось в течение нескольких лет исправлять ошибку.

Была ли классовая   борьба, точнее, сопротивление кулачества в это время? Помню, что было. Например, убили председателя сельсовета Ивана Рудакова, да так хитро, что думали, сам он утонул. Его утопили в  очень маленькой речке, вытекающей из леса, что между Ичковом и Ступиным. Был занесен ящур, тяжелая болезнь животных - тоже дело рук кулаков, как нам тогда говорили.

Опыта работы колхозов не было, все надо было искать в ходе организации артели. Сразу же были созданы постоянные полеводческие и животноводческие бригады и временные (сезонные) - лесорубов и строителей. Эти формы организации и оплаты труда полностью себя оправдали.