Узник

               

Узником себя на миг представил
В этом мире…в вечной кутерьме,
Все заботы и дела оставил,
Засов лязгнул – вот я и в тюрьме.

Лишь, гремя ключом, прогрохотала,
За спиною кованая дверь –
Сразу петь природа перестала,
Смолкли голоса и птичья трель.

Я смотрю в окно через решётку
На унылый и пустынный двор
И печаль мне сдавливает глотку,
Совесть меня мучает «Позор».

Я не узник, только мысль мелькнула,
Вот пришел с работы, тепла жрец,
Шумно дверь стальная громыхнула:
«Слава Богу! Дома, наконец»

Лязгнул вновь засов, гремя ключами,
Мрачный вид решёток на окне.
Я смотрю печальными глазами –
Всё напоминает что-то мне.

Угнетает времени теченье
И однообразный бег часов…
Тут я в добровольном заточенье,
Жизнь моя закрыта на засов.

Но тревожат по деревне раны,
Душа рвётся ниже этажом,
Там, где, словно ватные туманы,
До того густы, хоть режь ножом.

Неба синь бездонного, не в клетку,
Где звенят ключи между камней.
Где в росе качает ветер ветку,
Луч зари играется над ней.

Где душа не переносит чванства,
В травах мятных отыскав покой.
Там, где ограничено пространство
Горизонтом, садом и рекой.

Громыхает гром небесной дверью,
По лицу – не слёзы, тёплый дождь.
В чудодейственность его я верю,
Так же, как в пшеницу или рожь.

Эти мне оковы сердцу близки…
Вот он мой острог, моя тюрьма.
Каторга без права переписки,
Где простор бескрайний свёл с ума.

Я б ни дал за эту жизнь ни цента
И готов (мне нечего скрывать)
Камеру трёхкомнатную в центре
На шалаш в Ожоге поменять.

Рядом с речкой, что в зной холодила
И дарила радость рыбакам,
Чтобы босиком душа ходила
По росе, ромашкам, василькам.

Сердце может всё-таки отпустит
Стальной обруч каменных домов
И отступят, может стены грусти
До Урицких, может быть, холмов.

Пусть, увидев, скажут: «С ума сходит,
Хоть дожил уже и до седин…»
Мудрость всегда с возрастом приходит…
Пришел ко мне возраст, но один.

Как бы теперь не было обидно,
Так и будет сталью лязгать дверь.
За наивность молодости, видно
Быть мне вечным узником теперь.