Прощание с телевидением. Шутка

Наверно, скоро я скажу:
«Адью, my ТV-set!
Тебя я больше не люблю.
Хелло, бонжур, привет!

В тебе изрядно я сидел,
как пташечка в раю.
Но есть терпению предел.
Аревуар, адью!

Я улетаю дальше в край
неведомых чудес.
Прощай, мой караван-сарай,
я здесь любил, о йес!

Но всё, я больше не люблю,
я вас любить устал.
Оставлю камеру свою,
родной студийный зал.

Оставлю техников - друзей
и вечносиний «рир».
Я стал немножечко добрей,
в ваш погрузившись мир.

Прощайте, Веня, Вацлав Ринг,
Вовача и Андрей.
Начальник ваш — чудак-старик,
а в общем, всё окей!

Прощай, друг Зонов Анатоль -
кончай-ка фарцевать!
«Рубль» - это всё же не пароль,
чтоб честью торговать.

Прощай, Трофимов-соловей,
злодейских мастер дел!
Из-за тебя аж до бровей
Бузуев поседел.

Махиня Коля, помнишь как
я камерой махал
и на квартал тебя — пустяк! -
в зарплате наказал?

Гридасов Боря, ты лентяй
и пиво пить мастак.
Не потеряй, не потеряй,
не потеряй всё так!

Борис Семёныч, хорошо
любить, как любишь ты,
семью, работу и ещё
театр и цветы.

Володя Вохминцев, пока,
иронии портрет!
Порою мысль глубока,
а действия и нет!

Серёга Хатин, ты добряк,
но мелкие дела
тебя заносят в тех разряд,
кто пепел и зола.

И Гордиенко, наконец,
дай Бог тебе удач!
Куда ты мчишься на коне,
куда несёшься вскачь?

Вас восемь лиц глядят мне вслед,
слезливейший момент!
Простите, я ведь лишь поэт,
ваш бывший ассистент.

Другой придёт и глаз вопьёт
в мир через объектив.
Другого сердце запоёт
известный мне мотив.

Другой попросит через связь:
«Включите монитор!»
Услышит много-много раз:
«Внимание! Мотор!»

Другому скажет режиссёр:
«Конец! Спасибо всем!»
А я... Спасибо вам за всё.
Я ухожу совсем.

И снова сердце щиплет соль,
и плачу, и смеюсь.
И снова расставанья боль -
я больше не вернусь.

Гуд бай, художников отряд,
хороших и плохих!
И постановщиков наряд,
ворчливых и лихих.

Прощай, редакций сонный ряд
и вахты строгий вид.
Прощайте, люди все подряд,
кто бодрствует, кто спит!

Прощайте ПэТэ -ПэВэ-эС,
как ваш суров народ!
Я был козлом, когда залез
в ваш техно - огород.

Высокомерный киновзвод,
и ты, прощай, прощай!
Меня моя труба зовёт,
зовёт в далёкий край.

В столовке девочки, привет!
Я редко ел у вас.
От ваших соков и котлет
найдёшь гастрит как раз.

А если Вацлав часто здесь
ест мясо и бульон,
то этому отгадка есть —
он в повара влюблён.

Пощайте, диктор, тётя Аза,
вы хороши, как роза в вазе.
Светлана Ванна, сэй «Гуд бай»,
их фаре нах чудесный край.

Дурманов Боря! Это рок!
«Добрейший всем вам вечерок!», -
ты, в студию входя, кричишь.
Я ухожу — а ты молчишь.

Ты б крикнул мне:  «Прощай, мол, друг!
Орбиты разошлись.
Добрейших встреч тебе и рук,
добрейших тебе лиц!»

Дядь Лёня Пивер, вам поклон-
так вышло, се ля ви!
Я был в TV не так влюблён,
у вас оно — в крови!

О Ефименко я сказать,
признаюсь, не силён.
Твердят, что что-то там лизать
весьма способен он.

Что он хитрец и карьерист,
что он не режиссёр.
Что он в делах своих не чист,
и так — с давнишних пор.

Для справедливости скажу,
мне он не делал зла.
Но очень далеко служу
я от его села.

Будь здрав, Витёк!* Мудришь, старик,
ты лишку иногда,
но многих больше ты постиг
все таинства труда.

Товарищ Лебедев, а вы
халтурите чуть-чуть.
И часто пишете, увы,
голубенькую муть.

О Бокареве, господа,
позвольте промолчать:
он пишет на «трояк» всегда,
а мог — всегда на «пять».

Прощай, Балдин, прощай, Ежов,
плут Милюков, прощай!
Нет больше слёз, нет больше слов.
Привет, салют, гуд бай!

1986


*Витёк — Витя Безега