От мамы, о детях Сталинграда

Всё пережитое- "в наследство"
Война оставила в сердцах.
Здесь отнимали у них детство.
Взамен его - военный страх.

Я помню, что рассказывала мама,
Я помню всё, о страшной той войне.
Им некуда бежать, нет переправы.
Хлебнули горя сталинградского вполне.

Родных рассказы, бабушки Матрёны,
Что выжить довелось им в той войне.
Пусть время лечит, но остались шрамы.
Победа здесь в огромнейшей цене.

С Каспийской , наших в 41-ом провожали.
Здесь все родные рядом проживали.
С Овчинниковых,-дядей Вову, Петю, Алексея,
С Грязновых-Виктора, с Филипповых-Сергея.

Вернулся Виктор лишь с прострелянной рукою.
У них детей у всех было по трое.
А у отца Ивана, четверо нас было-
Надежда, Валентин, Геннадий и я Ира.

Отца два раза по повестке вызывали,
Он был травмирован на "Красном Октябре".
Работал в городе, как инвалида взяли,
Ходил прихрамывая, с клюшкою везде.

Дед коммунистом был, а бабушка крестилась,
Никто внимания на то не обращал.
В церковь ходила и за нас молилась,
Может поэтому нас бог оберегал.

Эвакуироваться нам не разрешали,
Никто не думал, что к нам придёт война.
Фронт далеко, мы сводки лишь читали,
А взрослый каждый работал до темна.

И вот он август от сорок второго,
Плохим предчувствием земля была полна.
Хоть и боялись, но вышли все из дома.
Стала зловещею, безмолвной тишина.

Из города сквозь нас бежали мыши,
Собаки, кошки забились кто-куда
И голуби умчались с нашей крыши,
Казалось, тёмные настали времена.

Нас о бомбёжках не предупреждали,
Куда нам прятаться, куда теперь идти?
С кем-то из жителей к оврагам побежали,
Здесь окопаться, бомбам не найти.

Как бабушка, все стали мы крестится,
"Спаси нас господи, ну в чём наша вина?
Ведь мы же дети, прошу Вас заступиться".
Зачем пришла ты к нам ,проклятая война.

А в небе медленно, всё ближе самолёты,
Моторов гул, их не пересчитать.
А среди нас нет и солдат пехоты,
В кого же в городе они хотят стрелять?

Затмили солнце тени самолётов,
Затихло всё, ни шороха нигде.
Со страшным воем целый день налёты,
Бомбы со свистом прижали нас к земле.

Зловещий рёв от самолётов смерти,
Дрожит земля, мы на краю земли.
Ладонями мы закрывали уши,
Глаза зажали, всё, нам не уйти.

Бомбили город, Красные казармы,
Огонь и дым от неба до земли.
Песок в лицо, мы получали травмы.
Дома сносило будто от волны.
А ком земли, образовав воронку
И с высоты не раз нас накрывал.
Я вижу как засыпало сестрёнку,
Братишка Валя её сразу откопал.

Ушибы, больно, грязь и стоны.
Кто-то не выдержал, вскочил и побежал.
Потом узнали, кто сбежал с оврага,
Того уже никто не увидал.
А по откосам, с той стороны, направо,
Мы видели как кто-то погибал.
Когда снаряд взорвал тот край оврага,
Песок с землёй их просто заровнял.

Кровь из ушей и капает из носа,
Косички рваные и платьице в грязи,
У взрослых тоже пробило перепонки,
Что же нас ждёт у дома, впереди.
Так целый день и мы не выходили,
Лишь пацаны ходили посмотреть,
Рассказывали, что там происходит.
Мы со слезами просили их сидеть.

В руины превратился целый город
И чёрный дым до неба от земли.
Горело всё, а в сердце страх и холод,
Не видит бог, что делают они.
Те, кто бежал, грузились на тележки,
Между бомбёжками пытались проскочить.
Людской поток растянут как по вешкам,
Их, обезумевших, нельзя остановить.

А самолёты снова прилетали,
Все в рассыпную, навзничь до земли.
Теперь они и пулями стреляли
По безоружным, лежи, не уходи.
Те, кто поднялся, пережил бомбёжку.
Вновь на дорогу, путь свой продолжать
Найдя тележку и своё лукошко.
Страшно живому мёртвых объезжать.

Чужих детей собрали через муки,
С рыданьями, забрав у мёртвых мам.
А дети плачут, тянут к взрослым руки,
Пойдём малец, фашистам не отдам.
Тем, кто остался здесь, всего боялись,
Да и не знали мы, куда надо идти.
После бомбёжек мы просто потерялись,
Город горел, до Волги не дойти.

Дом разбомбило и рядом всё сгорело.
Сидели в погребах, верха прикрыв доской.
Бомбить закончили, им тоже надоело,
Мы ждём отца, вернётся же домой.
Питались тем, что во дворах растили
И тем, что не забрали земляки,
А за водою братики ходили,
Тут за казармами, где били родники.

Ну, вот и дед из города вернулся,
Когда бомбили он контору закрывал.
Дом завалило, там, где он укрылся,
Потом с живыми проходы расчищал.
Когда вернулся ,слушали советы,
Куда идти, ведь власти никакой.
Дед коммунист и он давал ответы,
Нам надо уходить, пока живой.

Пока собрались и долго всех рядили,
Что брать с собой и утром бы ушли.
А самолёты даже город не бомбили.
Вдруг стало тихо, фашисты к нам пришли.
Кто здесь остался, всех переписали,
Возраст детей, кто в Армии служил.
И сразу появились полицаи,
Один предатель, рядом с нами жил.

Мы из подвала днём не выходили,
Покинуть место немец запретил.
Рядом в сарае его и поселили,
С ним повар был, дед печку им сложил.
Румыны наглые пришли, отца забрали,
Хоть инвалид, но коммунистом был.
А мы все к маме, его ведь расстреляют.
Она крестилась вслед и бог его простил.

А через сутки, боже, дед вернулся,
Немец, что жил у нас, его освободил,
Детей жалел, сказал, чтоб дед заткнулся,
А повар нас остатками кормил.
Румыны постоянно нас гоняли,
Вон из подвала, чтоб перебрать тряпьё,
Наверно, что-то ценное искали
И сняли с мамы медное кольцо.

Сестрёнку Наденьку в Германию угнали,
Ей было лет 15-ть то всего.
Прислугой к немке в дом её пригнали,
Готовила, стирала для неё.
Рассказывала, эшелон набрали,
Где-то на станции в вагоны загоняли,
Где на машинах, а где и пешим гнали,
Кто падал, тех прикладом поднимали.

Собаками травили, вверх стреляли.
Нам страшно не было, уже как стадо шли.
Других девчонок за руки держали
И всё просили, мама, помоги.
Мы тронулись, молчит людское море,
Куда-то едим, страхи позади.
Всем захотелось спать, мы спали стоя.
Не волновало, что там впереди.

Ведро воды в вагон нам подавали,
Ладошкой черпали, чтоб жажду утолить.
Раз в день, картошку со свеклой кидали,
Кто здоровее, тот мог себя кормить.
Больных и немощных всё время выгружали,
Куда, зачем, не знали ничего.
А нас, последних, в Германию пригнали,
Сказали, что нам очень повезло.

Вот так Надежда на немку отпахала
И все три года служила у неё.
Что можно портила и в суп её плевала.
Пришла Победа и нет больше её.
Война закончилась и пошли допросы:
"Как в плен попала, где жила, когда?"
Она сбежала в эшелон к солдатам
И в Сталинград вернулась навсегда.

А нас, детишек 10-летних, собирали,
Кто прятался в воронках из земли.
Пешком в Котельниково в лагерь отправляли,
Нас с ружьями собаки повели.
А дети плакали, рыдали, звали:
"Мама, родная, милая, скорее забери!"
Но дети за колючкою не знали,
Что здесь фашистские шагают сапоги.

Нам повезло, вернулись мы домой,
Враг не успел кровь нашу отобрать,
Зато своею, захлебнулся с головой.
За, что детей Советских обижать?

Пускай и он от этих зверств заноет.
Где наш защитник? Мы твоя семья.
Фашист отсюда побежит, завоет.
Горит под ним Советская земля!

Детям хотелось просто выжить,
От страха не трястись, не выть.
Их научили ненавидеть,
Хотелось всех фашистов бить.

Им быть хотелось рядом с мамой,
Кто их здесь сможет защитить?
Одним нельзя здесь оставаться,
Их могут потерять, забыть.

Их всех оставили без детства,
Война застряла в их сердцах.
В них поселились по соседству-
И жизнь, и смерть, и гнев, и страх.

И доброта осталась с нами,
И вера в бога, надо жить,
Чтоб никогда не забывали,
Что значит,- человеком быть.