Пигмалион - Дедалу

Чем мы искуснее, тем ревностнее боги
к твореньям нашим. Верно: что дано
богам, то смертным не позволено... Конечно,
так полагают сами божества, воспринимая
любое дерзновенье нашей воли
как посягательство на дар, ниспосланный лишь им,
и, как положено богам, предвидя
последствия свободы этой воли...
И в самом деле, что им волноваться?
Для нас опасны состязанья с Аполлоном,
и мы вольны лишь в подражании Сизифу
в попытках достиженья совершенства.
Сколь к идеалу не близки попытки эти,
лишь боги в них вдохнуть способны душу;
искусность наша вовсе не намёк
на близость к божеству, скорей, напротив,
стремленье ускользнуть от власти Зевса,
осуществимое лишь жертвенным путём,
что удалось тебе однажды, пусть частично,
прибегнув к трюку с крыльями... Смерть сына -
как раз та жертва божествам от беглеца.
И на вопрос, сколь соразмерны дар и жертва,
вполне для автора уместный лабиринта,
трудней ответить, чем найти оттуда выход,
не прибегая к помощи клубка...
Мне повезло не больше. Галатея,
всё оживлённей становясь, закатывает сцены
и попрекает искалеченной - мной! - жизнью,
чтоб с завистью, достойной Аэдоны,
следить за переменою нарядов
капризных жительниц Олимпа, в равной мере,
завидующим прелестям Елены... Кто сказал,
что зависть вне сонма богов?..
                Как волны
торопятся от берега обратно,
так мысль моя не в силах задержаться
надолго в вышних... Иногда
нисходят боги к смертным, но к богам
не вознестись при жизни смертным; их удел -
иль отражать, иль поглощать сиянье
к ним нисходящей, в разном виде, благодати.
По сути, способ восприятия её
и разделяет изначально род людской...
Прощай, Дедал!.. Меж нами волны, боги,
в количестве примерно равном, чтоб полней
мы представляли и возможности свободы,
и нечто большее, стоящее над ней.