Мумий Тролль - Боксёрский вальс

Гена всегда очень любил вальс. Ему нравилось лёгкое головокружение при вращении в танце. Вообще-то его вестибулярный аппарат бунтавал даже на обычных цепных каруселях. Но вальс - это особый случай. Геннадию нравилось то, что лицо партнёрши было постоянно перед ним, всегда в фокусе, тогда как все остальные танцующие расплывались смазанными кадрами, оставляя его наедине с девочкой…девушкой…женщиной…, даже в самом густо населённом танцующими парами зале. Генку манила красота вальсовой музыки. Его первое знакомство с этой музыкой началось с чёрной глянцевой пластинки-гиганта американской звукозаписывающей фирмы RCA Victor, неизвестно каким образом затесавшейся в обычный набор грампластинок 50-х у его родителей. Сначала Генку привлекла ярко-синяя наклейка с изображением собаки, сидящей напротив граммофона. Потом как-то раз мама поставила пластинку на патефон, и из металлического раструба полились завораживающие звуки вальсов Штрауса. Даже маленькое сердце Генки ощутило красоту музыки. Со временем мама научила Генку танцевать вальс. Только вот кружиться у него получалось только в одну сторону.  В школе на уроках ритмики в четвёртом классе учительница учила ребятишек танцевать вальс-бостон, но Генке он не очень нравился, в нём не было свободы. Тогда же ему запал в душу вальс Хачатуряна из ”Маскарада”, услышанный из репродуктора трансляции. А поскольку он учился играть на фортепиано, его мечтой стало желание научиться его исполнять. Жалко, но мечта так и осталась мечтой.
Дома патефон сменился проигрывателем, и пластинка с вальсами Штрауса нередко ложилась на его резиновый рифлёный кружок. Когда рядом с проигрывателем поселился магнитофон ”Яуза”, с ним пришло время новой музыки. Пьедестал заняли длинноволосые Beatles. Мама перешила Гене отцовский пиджак в наглухо застёгивающуюся битловку со стоячим воротником и скроила широченные клёши, вшив в складки вставок бубенчики. И вот тогда из дома исчезла пластинка-гигант с вальсами Штрауса и кое-какие другие пластинки. Генка по своему юношескому неразумию и максимализму устроил на спуске к глубокому оврагу с улицы Лобачевского, где он жил, демонстративные ”запускалки”. Став взрослым, он очень жалел о своём бессмысленном поступке. Такого полного собрания вальсов Штрауса у него больше не было. Много лет спустя, работая в школе, Геннадий не раз участвовал в ежегодных школьных балах, посвящённых Царскосельскому лицею. И вот тогда он вспомнил о своём умении танцевать вальс и о любви к этому танцу. Кружась по залу с кем-нибудь из учительниц или старшеклассниц, Геннадий вглядывался в лицо партнёрши, тщетно пытаясь вспомнить черты первой девочки, с которой он когда-то танцевал вальс. А вокруг, как и раньше, кружились, кружились, кружились пары.