никакой экзотики

Человек человеку не волк,
но и братом не станет, я думаю.
Время лечит от разных тревог,
по годам разметав суету мою.
Вдоль вокзалов, железных дорог
однопутными бьёт перегонами -
делай выбор - вот бог, вот порог.
Акты делаются подзаконными,
проходя через каждый перрон -
акт о встрече и акт о прощании.
Будто прения разных сторон
и оргвыводы, часто - нежданные.
Было всяко - и волки в степи,
и какие-то люди, но люди ли?
Были те, кто срывались с цепи,
кто злословили да рукоблудили.
Жизнь пугала то солнцем, то льдом,
то безветрием, то непогодами -
вот войной изувеченный дом,
вот квартиры, что стали негодными
для житья, для ночлега хотя б.
Оставляли, прощались и ехали.
Время быстро меняло масштаб,
что запомнилось - голос ли, эхо ли
той эпохи, забытой давно?
Жизнь сильна подзаконными актами.
Вот и женщина смотрит в окно,
подпирая плечами покатыми
нашу память и то, что за ней -
поколения и поколения.
И фантомные боли сильней -
тут и мертвые, тут же и пленные,
и пропавшие без вести тут.
И живые, конечно, а всё-таки
солнце выжжет, ветра заметут -
ничего, никакой здесь экзотики.
Только женщина, медленный жест -
крест кладёт вслед любым проезжающим.
И улыбка - блаженство блаженств,
свет небесный над чёрным пожарищем.