24. 24 29. 01. 22

есть двадцать четыре часа и двадцать четыре минуты.

я успею тебе написать то, чего не сказал бы под у́тро:

"я прощаю, кого не простил;
отпускаю, кому было тошно...

(окая́нная капля чернил растушует два кро́теньких сло́ва)

...и желаю не знать
ни потерь,
ни гармонии средь незнакомок:
ох, я чуял сие на себе - только плоть им доступно затронуть.

(над главою шумела листва,
а огонь как голодная псина изъедал, на кусочки кромсал
и фиалки, и мяту, и липы)

я оставил собранье стихов в переплёте карми́новом книжке:
ель устлался углём небосвод,
и дрожания сердца не слышно -
окунись в экзотичные сны,
где любовь - это больше, чем роспись;
где блаженство - единый язык;
где война - с метамо́рфом - с собою;
где взмывает и рдеет кольцо над лиловой пучиной тюльпанов;
где жалеют не мертвецо́в, а живых.

...я исчезну столь рано, что бояться теперь - мовето́н.

я не смог уберечь твои ру́ки от холодных февральских ветро́в,
выгорая построчно под у́тро".

...было двадцать четыре часа и двадцать четыре минуты.

ты, прочтя́, мою жизнь прожила́,
пока люди прожи́ли лишь сутки.