Прелести управленческого рая. Эпилог

    


Прелести управленческого рая
(фрагмент из автобиографии)
часть 5, последняя.

Машинистки – самые несчастные люди.

Ничего плохого о них, только хорошее, ведь они истинные страдалицы без какого-либо юмора! Страдали они от сравнения! Судите сами.
Все деловые бумаги – приказы, письма и т.д.  проходили через них. Приказы, письма часто содержали информацию о квартирах, автомашинах, премиях, материальной помощи и т.п. В таких случаях  машинистки очень переживали, вплоть до слез, ведь они не получали того, что получали другие.
Они были своего рода  «Специалистами по связям с общественностью», т.к. вся информация, проходившая через пишущие машинки, становилась известной всему коллективу, ведь грифа секретности на документах не было. Знание «секретов» подмывало владельцев этих секретов поделиться информацией с другими лицами, и они делились этой информацией весьма охотно по собственной инициативе. Свои деловые бумаги я печатал сам лично, т.к.  в совершенстве овладел техникой  печатания еще в 1970 году. Но, изредка я приходил к ним и  поручал им печатать мои рабочие документы. Каждый раз, когда я к ним приходил, они по своей инициативе обязательно сообщали мне какую-либо новость.
Опередив время реформ, они создали своего рода «отдел по связям с общественностью», своего рода информбюро.
Низкий поклон им за верность принципу гласности, который они начали исповедовать еще задолго до «перестройки»!

Артелью ходить будем!

Однажды работникам аппарата объединения повысили зарплату.
О повышении зарплаты было объявлено в кабинете директора на совещании главных специалистов.
Директор объявил, что зарплату повысили всем, кроме водителя служебной автомашины, закреплено за одним из главных специалистов. Директор назвал фамилию этого водителя и мотивировал неповышение зарплаты этому водителю тем, что этот водитель постоянно  чем-то недоволен, негативно отзывается о руководстве, как публично, так и в глаза, вообщем подрывает «авторитет» представителей руководства.
Главный специалист, за которым была закреплена  служебная машина, промолчал, за своего водителя не заступился.
Другой главный специалист нашел в этом событии повод для шутки, сказав: «Он же нас по-одиночке поймает и отлупит».
«Находчивый» директор  заявил: «Ничего, артелью (группой) ходить будем, отобьемся».
За этим высказыванием директора последовал взрыв хохота. Наступило необычное оживление, веселье, не хватало только оваций директору за столь удачную находку.
Судите сами, оценивайте сами этот эпизод!  Чтобы оценить  уровень беззакония,   нравственной деградации  директора и его замов, главных специалистов, знания закона не требуется!

Увольнение юриста.

Сразу скажу, это увольнение не было средством избавления от юриста, не было актом мести юристу за его принципиальность. Это было увольнение из добрых побуждений в прямом смысле этого слова, без какой-либо иронии. Это было средство принудить меня остаться в организации с повышением статуса юриста!
Объединение, в котором я работал, было реорганизовано в ассоциацию, учредителем которой выступили все, входившие в объединение сельхозпредприятия.
Ассоциация содержалась за счет взносов её учредителей, которые ежемесячно перечислялись с/х предприятиями на банковский счет ассоциации.
В связи с реформами экономическое положение с/х предприятий ухудшилось,  большинство из них отказывались перечислять денежные средства на содержание аппарата управления ассоциации, в связи с чем возник вопрос о ликвидации ассоциации и создании бюджетной организации, финансируемой за счет областного бюджета.   
Вскоре было создано  бюджетное управление по соответствующей сельхозотрасли.  По результатам подковерной борьбы начальником управления был назначен один из замов бывшего генерального директора.
Одну треть работников ассоциации перевели с их согласия во вновь созданное управление, остальные две третьих были уволены по сокращению штата.
Начальник управления предложил мне перейти на работу в это управление. Он заверил, что моя зарплата будет повышена до уровня главных отраслевых специалистов (гл. инженера, гл. энергетика и т.д.), мне будет выделен отдельный кабинет капитального типа и отдельный компьютер.
Сомневаться в искренности его слов у меня не было ни малейших оснований.  Начальник управления был сторонником реформ, обладал новым типом экономического мышления, имел прогрессивные взгляды во всем, в том числе в вопросе о месте юристов в экономике. Это был единственный руководящий работник аппарата управления, на которого не падала тень подозрения в коррупции.
Когда он работал директором крупнейшего с/х предприятия в области и даже в России  я неоднократно выезжал  в командировку на вверенное ему предприятие. Для моей работы на предприятии он создавал мне все необходимые условия. Я проверял соблюдение трудового законодательства, порядок ведения трудовых книжек, локальные нормативные акты (претензионно-исковую работу, коллективный договор, инструкции, положения и т.п.),  После окончания проверки  читал лекции в структурных подразделениях. В актовом зале предприятии директор собирал  всех управленцев (своих заместителей, главных специалистов, специалистов, руководителей структурных подразделений, бригадиров и т.д.), перед которыми я выступал с лекцией по трудовому праву, иллюстрируя  примеры фактов нарушений. Численность аудитории была не менее 100 человек. Директор, при этом сидел рядом со мной и тоже внимательно  выслушивал мою информацию.   
Тем не менее,  я отказался от перевода в управление, поскольку считал, что создание управления было экономически нецелесообразным, по своим функциям оно было антирыночным и  просуществует недолго. Так оно и случилось. Через несколько лет управление было ликвидировано.
Начальник управления (бывший директор ассоциации) в течение месяца лично уговаривал меня дать согласие на перевод  на работу к нему на должность гл. юрисконсульта.
В уставе ассоциации  было указано, что юрист может быть уволен только с согласия Совета директоров. Вопрос об увольнении меня был вынесен на заседание Совета директоров, в состав которого входили директора сельскохозяйственных предприятий, у каждого из которых я неоднократно бывал в командировках.
Директор ассоциации созвал собрание директоров в актовом зале ассоциации. Меня на него не пригласили, но я знал заранее, когда оно состоится.
После начала собрания я зашел в актовый зал и сел на свободное место.


- «Владимир Константинович, мы Вас на собрание директоров не приглашали, выйдите, пожалуйста»  сказал зам. директора ассоциации (он же председательствующий на собрании);
- «Я не выйду,  так как вопрос решается о моей работе»  ответил я;
- «Пусть сидит» раздались оживленные голоса отдельных директоров.
- «Хорошо» сказал директор и доложил обстоятельства дела.

Он акцентировал внимание на то обстоятельство, что юриста не увольняют, а переводят, причем,  с существенным улучшением условий труда, с повышением зарплаты.
С места раздались реплики – раз ассоциация не ликвидируется, то пусть работает там, где хочет (в смысле: в управлении или в ассоциации).
Вопрос вынесен на голосование. Кто за то, чтобы уволить юриста Швецова В.К. по сокращению штата?
Я встал и стал сам лично считать голоса, хотя уполномочен на это не был (счетной комиссии создано не было). Из тридцати присутствующих «ЗА» (за дачу согласия на увольнение)  проголосовали ТРИ человека. Кто против? Смотрю - лес рук в мою пользу.
Председательствующий (зам. директора ассоциации) объявляет:

- «Решение о даче согласия  на увольнение главного юрисконсульта Швецова В.К. ПРИНЯТО».
- «Вы не правы, решение о даче согласия не принято, почти все проголосовали против увольнения» - сказал  я, вплотную подойдя к вельможному президиуму.
«Требую оформить протокол в соответствии с  реальными результатами голосования и выдать мне выписку из протокола в срок не позднее недели,  в противном случае я буду вынужден прибегнуть к нежелательной акции – передать Вас в руки правосудия»! - сказал я спокойным, не вызывающим тоном.
- «Юрист прав» - раздались голоса директоров.
- «Хорошо» сказал председательствующий, согласившись с моими требованиями.

В очередной раз зам. директора, бывший руководитель одного из облисполкомовских отделов (старый мастер по подлогам документов) хотел сфальсифицировать документ (изготовить крапленую карту), а потом вбросить его в судебный процесс!  Не получилось, благодаря простой, вежливой настойчивости  юриста и благодаря поддержке директоров  подведомственных предприятий.
Все директора подведомственных предприятий лично знали меня и мои профессиональные способности. На всех подведомственных предприятиях я побывал по нескольку раз с проверками по темам:
- соблюдение трудового законодательства;
- соблюдение Инструкции «О порядке ведения трудовых книжек»;
- претензионно-исковая работа;
- договорная работа;
- коллективный договор;
- работа по сокращению простоев ж/д вагонов.
В период нахождения на предприятии читал лекции в структурных подразделениях предприятия.
Поэтому директора знали как я работаю, какую пользу приношу предприятиям, поэтому выступили против моего увольнения.
По результатам проверок я составлял  развернутые справки, в которых отражал все выявленные нарушения. Непосредственно на предприятии я составлял проект приказа  «Об устранении нарушений и улучшении правовой работы на предприятии».
После моих проверок  положение с правами и законными интересами работников предприятия значительно улучшалось.

В течение недели я получил выписку из протокола собрания директоров, отражавшей реальные результаты собрания директоров (Согласие на увольнение не получено).
Несмотря на отсутствие согласия директоров, они все же меня уволили из ассоциации по сокращению штата.
После увольнения начальник управления звонил мне и говорил – должность гл. юрисконсульта  в управлении  вакантна, ждем Вас Владимир Константинович!
Но, Владимир Константинович обратился  в суд с иском «О восстановлении на работе и взыскании заработной платы за время вынужденного прогула».
Суд иск удовлетворил, вынес решение о восстановлении меня на работе в должности гл. юрисконсульта ассоциации и взыскал с ответчика  заработную плату за время вынужденного прогула в размере 40000 (сорок тысяч) рублей.

Постскриптум.

Вышеприведенные факты злоупотреблений служебным положением  свидетельствуют о наличии  у должностных лиц аппарата управления  стойкого потребительского  мировоззрения, о господстве в аппарате управления культа наживы и карикатурного культа личности.  При этом,  им не нужно было изобретать мошеннические схемы как  Остапу Бендеру, всё плыло к ним в руки  официально, достаточно протянуть руку взять, присвоить  и всё. Разнообразные  правонарушения среди должностных лиц аппарата управления носили  массовый характер.
Масштабы,  разнообразие, размах злоупотреблений были таковы, что резонно квалифицировать их, как неофициальную доктрину личного материального благополучия, как кодекс бесчестия руководящих работников объединения.
Стиль руководства директора  и его «сподвижников» был воплощением  беззакония, наглости, подлости, высокомерия, жадности, фактически всех отрицательных качеств, свойственных управленцам того времени.  Неуемная жажда власти и обогащения, честолюбие, болезненное самолюбие были их жизненным кредо. Люди трудились  на с/х предприятиях, получали гроши, а эти  процветали, устроили себе «золотой» век, плодили себе подобных адептов.  Все злоупотребления, хищения не были результатом случайной ошибки типа «оступился»,  «бес попутал», «не разобрался» - их противоправные действия, их систематические злоупотребления и хищения были  результатом их стойкого внутреннего убеждения, свойственного однопартийной системе, не имевшей оппозиции. Генеральный директор объединения был живым символом коррупции,  беззакония, олицетворением  безнаказанности за совершенные преступления.  Из реального,  не сценического образа правонарушителя он   не выходил до конца своей жизни. Это был настоящий, махровый враг законности.
Таких людей, как генеральный директор и его подельники,   нельзя  направлять на фронт -  или  струсят, или предадут, ведь, предали же они самого В. Ленина! Их удел в Армии – откармливать свиней в хозвзводе, которые были в некоторых полках, да и то, под жестким контролем, чтобы не расхищали мясо, как тот директор «Герой социалистического труда».
Образ генерального директора сохранился в моей памяти, как карикатурный символ хозяйственного руководителя, как символ коррупции Советской эпохи.  Деградировавшие, нравственно обнищавшие,  они являются яркой иллюстрацией  представителей прогнившей  КПСС, прогнившей армии советских управленцев.
Своими  «руководящими» акциями, поступками, действиями» директор сам лично яркими красками написал свой  карикатурный  портрет  советского управленца. Он и его «сподвижники» оставались непотопляемыми благодаря опеке Свердловского Обкома КПСС и Свердловского облисполкома. Лишь только реформы смогли низвергнуть их с карикатурного пьедестала!
Были ли такие «коммунисты» побочным продуктом или основной сущностью управленческого звена коммунистической идеологии? Скорей всего основной сущностью! Подчеркну, что речь идет только  о «коммунистах» управленческого звена! Рядовые  же коммунисты не знали о гнилой сущности управленцев – коммунистов, не знали о их злоупотреблениях, искренне верили в коммунистические догмы, именно догмы, а не идеалы.
Если после случая с характеристикой, инспирированной судьей, моя вера в коммунистические идеалы пошатнулась, то после работы в сельхозобъединении эта вера окончательно поблекла. Я полностью разуверился в справедливости существующего строя, в справедливости и целесообразности административно-командной системы, убедился в необходимости политических, экономических, социальных реформ.
У великого русского поэта Н.А. Некрасова есть строки: «Верченый, крученый, сеченый, мученый еле Калина бредёт» Нет! Это не мой случай! Никто не смог сломить меня! Никогда я не брел, не был замученным! Несмотря на гнусные пакости, которые иногда творили в отношении меня отдельные коммунисты «начальнички», я, сохраняя честь и достоинство,  брезгливо отодвигая ногой клеветников и завистников, твёрдой поступью шел вперед по нелегкой, но благородной стезе правозащитника, публично презирая и клеймя предателей таких понятий, как «честность», «совесть», предателей их собственной коммунистической идеологии. Звучит высокопарно, но это было в реальной действительности, клянусь именем  самых дорогих мне людей,   именем моей матери, именем моего отца Швецова Константина Васильевича – Героя ВОВ, память о котором для меня священна, к подвигам которого я отношусь трепетно и благоговейно!
Вся информация о специфике моей работы в с/х объединении является чистой правдой, без малейшего художественного вымысла. Разве такие эпизоды нуждаются в литературной обработке!?
Наступили дни политических и экономических перемен. В связи с реформами  штат аппарата управления объединения был сокращен в несколько раз, примерно до одной десятой численности  работников. Мне, как и другим было предложено написать заявление о переводе в новую структуру – управление, финансировавшееся из бюджета, работники которого имели статус государственного служащего. Новый директор, ни в чем не запятнанный уговаривал меня дать согласие на перевод, обещал  отдельный компьютер, повышение зарплаты на 20% до уровня профильных главных специалистов. Он  был порядочным человеком, я не сомневался в его искренности, тем не менее, я  отказался, т.к. новая управленческая структура была по своим функциям антирыночная и обречена на полную ликвидацию, что вскоре и произошло.   Я отказался от перевода, директора подведомственных предприятий  проголосовали за то, чтобы оставить меня в прежнем объединении. Тем не менее,  администрация незаконно уволила меня по сокращению штата с расчетом на то, что я дам согласие на работу в новом управлении. Я обратился в суд с заявлением о восстановлении на работе и взыскании заработной платы за время вынужденного прогула. Суд иск удовлетворил и взыскал с объединения 40000 рублей  (крупная по тем временам сумма). После вступления решения суда в законную силу и уволился по собственному желанию. Взысканные судом денежные суммы получил позднее. В течение месяца я нашел другую работу юрисконсультом на предприятии, в котором проработал 20 лет, уволился в возрасте 75 лет  по собственному желанию.   
Работая в этом объединении, я никогда не выпячивал себя, не лез на рожон, не нарывался,  просто исполнял свои обязанности. Они же  в первые годы моей работы в объединении сами на меня, но всегда получали достойный отпор.
Период работы в объединении рассматриваю как борьбу за соблюдение законности,
за соблюдение прав и законных интересов работников объединения, борьбу без пиара, без популизма, не претендуя на образ провинциального диссидента, вольнодумца,  не выставляя себя на показ. Просто, в рамках имеющихся у меня полномочий  делал своё дело, отстаивал  права и интересы работников объединения, боролся с махровыми  преступниками, захребетниками с партийными билетами.
Вся моя работа в объединении имела характер борьбы. Тем не менее, для  юриста это всего лишь его будничная работа!

И вечный бой!
Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль...
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль...
                А.А. Блок
«С начальством надо жить хорошо», поучительно говорят некоторые. Но, это лживое и дилетантское кредо – это удел беспринципных людей, не умеющих работать, восполняющих свою профессиональную некомпетентность подхалимажем,  благосклонностью и покровительством руководителя! Это фундаментальное обоснование для раболепия и подхалимажа перед начальством!
Работай добросовестно, с полной отдачей, проявляй инициативу в рамках своих полномочий, постоянно повышай свою профессиональную квалификацию, совершенствуйся физически и духовно, не кичись, не льсти, не будь подхалимом, не бей себя в грудь как тот «потешный, поющий большевик» и тогда  отношения с начальством сами собой сложатся хорошо! 
Это они «плохо жили» с юристом, так как  начисто растоптали такие понятия как «законность», «совесть», а не я «плохо жил» с ними!
«С волками жить – по волчьи выть» - гласит русская народная пословица. Я же работал не среди волков, а среди шакалов, подбиравших плохо лежащее государственное имущество!
А как бы ты поступал в изложенных выше ситуациях, дорогой мой внук, правнук, праправнук, или просто посторонний читатель?!
                (продолжение следует)