Не доставайся же Я никому!

Вроде, привык, но по новой контужен
взрывом шаблонов, осколками «норм».
В тёплых краях, типа на хрен не нужен,
будучи там, где мороз или шторм.

Помню, считал втихаря и под запись,
холя-лелея грядущий успех:
«надо ли к ближним испытывать зависть,
если по факту, почти лучше всех?»
Думалось, юность – козырная карта,
молодость сложится в «стрит» или «флеш».
Как бы ни так! снова кинули с «Завтра»,
да «светлым Скоро» проели всю плешь.

Сколько б Пегас не ронял удобрений
на чернозём стихотропных борозд,
хоть мизерабельный комнатный гений,
толком во мне ни шиша не пророс.
В блицах любовных интриг-околесиц
был втуне рад утешаться ничьей.
Прорве искусниц-чудесниц-прелестниц,
что мог всучить, кроме потных ночей?

Мимо – впотьмах сочинённого «счастья»,
аэропортных и денежных касс,
чьи-то холодные сжавши запястья,
бисер меча перед серостью масс –
ехал, шагал, резво полз по-пластунски,
ждал, догонял, не жалел, не прощал,
впрок зарекался, спивался по-русски,
пыл расточал, свой талант укрощал.

И…? может, вкрай переполнился смыслом,
к хитрым замкАм подобрав (в луже) ключ,
благ дармовых натаскал коромыслом?
Нет. Правда, вдруг оказался живуч…
Что ж остаётся? с цикличным злорадством
мне повторяться себе самому:
«Раз не сложилось с духовным богатством,
материальным, телесным ли яством,
не доставайся же Я ни-ко-му!!»