Где родились мы? Под звездой какой?

Если вы думаете, что это об астрологии, то вы ошибаетесь

Заметка эта была опубликована в "Независимой газете" от 12.07.23
 в приложении  НГ EX LIBRIS под заголовком "Не улетай, любимый".

«Если бы хоть одна настоящая звезда упала на заслуженную грудь, то не осталось бы ни того человека, ни даже самых отдаленных его единомышленников», –  с научной точностью заметил когда-то Козьма Прутков.
Ну что ж, приходится принять этот факт и с этим жить. Обидно, конечно, что какие-то плевочки, как обозвал Маяковский эти без устали сверкающие на небесах космические объекты, имеют право высокомерно смотреть на нас, прекрасно разумея  свое высокое положение и потенциальные возможности.
Человек, венец творения, самое разумное из Божьих созданий даже неприятные для себя выводы естествознания никогда отвергать не станет.
И все же… Не знаю, как вы, а моя душа возмущается. И скажу вам, что возмущение мое заставило меня искать факты, противоречащие этому утверждению. И я их нашел! Настоящие, документально зафиксированые, надежные факты, которые наглядно свидетельствуют, что, вопреки злокозненным утверждениям самоуверенной астрономии, звезды все-таки падали к человеческим ногам и не то что не убивали, а, наоборот, приносили неожиданное счастье. И сообщили мне об этом не какие-то там шарлатаны, а люди уважаемые, как вот, например, поэт Заболоцкий. А если кто мне не верит, то сам может открыть его томик и прочитать то, что я вам сейчас покажу. И пусть скажет мне после этого, можно ли трактовать изложенные там факты как-нибудь иначе.

Николай Заболоцкий
Это было давно.

Это было давно.
Исхудавший от голода, злой,
Шел по кладбищу он
И уже выходил за ворота.
Вдруг под свежим крестом,
С невысокой могилы, сырой
Заприметил его
И окликнул невидимый кто-то.

И седая крестьянка
В заношенном старом платке
Поднялась от земли,
Молчалива, печальна, сутула,
И, творя поминанье,
В морщинистой темной руке
Две лепешки ему
И яичко, крестясь, протянула.

И как громом ударило
В душу его, и тотчас
Сотни труб закричали
И звезды посыпались с неба.
И, смятенный и жалкий,
В сиянье страдальческих глаз,
Принял он подаянье,
Поел поминального хлеба.

Это было давно.
И теперь он, известный поэт,
Хоть не всеми любимый,
И понятый также не всеми,
Как бы снова живет
Обаянием прожитых лет
В этой грустной своей
И возвышенно чистой поэме.

И седая крестьянка,
Как добрая старая мать,
Обнимает его…
И, бросая перо, в кабинете
Всё он бродит один
И пытается сердцем понять
То, что могут понять
Только старые люди и дети.

1957 г.

Я не собираюсь, конечно, говорить вам, что звезды прибиты к небесной тверди ненадежными гвоздиками, как верили люди в древности, и  поэтому иногда срываются. Вряд ли это правда. Хотя не знаю, как иначе объяснить вот это например стихотворение, принадлежащее перу нашего современника, недавно умершего поэта Дмитрия Нечаенко. И о нем ведь, о написавшем это стихотворение поэте,  тоже можно сказать, что от одной случайно услышанной фразы, произнесенной в толпе какой-то незнакомой женщиной:

И как громом ударило
В душу его, и тотчас
Сотни труб закричали
И звезды посыпались с неба...

Вот послушайте:

Дмитрий Нечаенко
Не улетай, любимый...
Жужжащий улей аэровокзала.
Он не расслышав, нервно бросил: " Что?.. "
" Не улетай, любимый ! " – повторяла
седая тётка в выцветшем пальто.

И кто-то прятал в пазуху заначку,
кто-то пыхтел цигаркой впопыхах.
Торговки бойко продавали жвачку
и будерброды с пивом на лотках.

Он был как все – немного злой от водки,
привыкший улетать и уходить,
какой-то муж
какой-то странной тётки.
В её ли годы это говорить?

Толпа на регистрацию редела.
Огонь, как в храме, на табло горит.
И женщина, как жрица, то и дело
" не улетай, любимый " говорит.

Как будто ей, уже имевшей внука,
прожившей жизнь Джульетты и Кармен,
впервые всё – и небо, и разлука,
и не было размолвок и измен.

И шёл февраль, и было много снега.
И, сам уже не свой в толпе людской,
я проводил к досмотру человека
и втиснулся в троллейбус до Тверской.

И ехал я, в любви не виноватый.
Вокруг меня качались, как тростник,
какие-то студенты и солдаты,
какой-то с палкой сгорбленный старик.

Все сами по себе, как будто дети,
мы двигались сквозь отблески реклам.
Нас не любил никто на белом свете,
никто не ждал, прислушавшись к шагам.

Я вышел в ночь. Я до сих пор, как пьяный,
по городу, где мне приюта нет,
шатаюсь, захожу в кафешантаны,
вычитываю сплетни из газет.

Мне холодно. Но я не вздрогну даже.
Я одинок, но я не закричу.
И сам себе, ведь так никто не скажет,
" не улетай, любимый " бормочу.


Вот так почитаешь, почитаешь этих самых поэтов и целую ночь потом думаешь, кто же прав: современная наука или древние жители?