Мой дедушка Бадретдин

Мой дедушка Бадретдин
 
   В девятнадцатом столетии,
   В его самом окончании
   Некий парень деревенский
   Шел пешочком до Казани.
   Был он невысокий ростом,
   Был скуластый, темно-русый.
   Знал он грамоту немного -
   По-татарски, не по-русски.
   Город оказался шумным,
   Парень даже растерялся,
   Но удачливый и умный,
   Он в приказчики нанялся.
   Ведь достало разуменья
   Провести самоученье
   И в купцы он вышел вскоре,
   Себе дом большой построил.
   Магазин был персональный,
   Где товар колониальный
   Из империи Китайской
   И из Индии Британской
   Приносил доход приличный,
   Конъюнктуру знал отлично.
   По любви потом женился
   На девице симпатичной,
   Образованной, неглупой
   Из купеческого рода
   И фамилии известной,
   Взял жену не из народа,
   Из Китаевых семейства.
   Так и жил с женой счастливо,
   Вскоре появились дети.
   Хорошо было на свете,
   Но несчастье приключилось
   И супруга заболела,
   И скончалась скоротечно.
   Горевал купец три года,
   А потом женился снова
   На сестре жены покойной.
   И еще рождались дети,
   Дом был полон их весельем.
   А снаружи в это время
   Началось столпотворенье!
   Просто светопреставление!
   Революция случилась,
   Резко все переменилось:
   Магазин купца отняли,
   Сторожем складским наняли.
   За бедой беда стояла:
   Как-то в разговоре с другом
   Впрочем, нет, не был он другом!
   Был в мечети муэдзином,
   Вроде бы благочестивый,
   То есть чистый и невинный?
   Так купец наивно думал,
   Но, похоже, обознался.
   Вот тому купец признался
   Как-то вечером в беседе
   Что без Сталина, возможно,
   Было б все гораздо лучше.
   Этот человек духовный
   Был купцу обязан многим:
   Он в купеческом том доме
   Жил с семьёй и столовался,
   Разумеется, бесплатно,
   Что за счеты меж друзьями!
   Муэдзин благочестивый
   Оказался боязливым
   Не пред Богом, а пред властью
   И доносо- был любивый:
   Побежал и настучал он.
   И приехала машина,
   Вышли три красноармейца,
   Увезли отца семейства.
   Суд суровый, суд советский
   Снял с купца того личину:
   Он шпион белогвардейский!
   Недобитая вражина
   И турецкий агитатор!
   Кстати, этот враг народа
   И стране своей вредитель
   Вместе с братом двоюродным
   Был компании учредитель
   По строительству в Казани
   Фонарей электросети.
   И электрофонарями
   Гордо бы Казань сияла,
   Как в то время только Питер -
   Не Москва и не Варшава!
   Но война все планы сбила,
   Ну а выстрелом "Аврора"
   Эти планы расстреляла...
   Десять лет в тюрьме сидел он
   В одной камере с ворами.
   Как посылки получал он,
   То делился пирогами,
   Хлебом, в общем, что положат -
   Не за страх, а был он добрым!
   И воры (читай бандиты):
   Пожалели "паразита"
   Трудового, вишь, народа
   Классового, вишь, урода,
   Не остался бы живой он,
,остался бы живой он,
   Не делился бы едою,
   Утопили бы в параше,
   Кстати, тех, кто на свободу
   Шел из братьев по несчастью,
   Всех безвинно пострадавших
   Отправлял с запиской в дом свой
   С просьбой: пусть их там накормят
   И одежду там им справят!
   А купец дождался часа
   Своего освобожденья!
   Ровно десять лет минуло,
   Кончен срок - гуляй, Гайнуллин!
   Все окончились мученья,
   Потерял он только зренье.
   Вся семья его встречала,
   Среди них и моя мама.
   Девять лет ей только было,
   Когда папу посадили.
   Девятнадцать ровно стало,
   Когда папа, уже старый,
   В дом вернулся деревянный,
   Что на берегу Кабана.
   В ста шагах лишь от роддома,
   Где родила меня мама.
 
   Здравствуй, дед мой незнакомый!
   Ты меня не видел, правда.
   Или видел? Ведь к тебе я
   Приходил, читал молитвы
   Возле камня, под которым
   Столько лет уже лежишь ты.
   Я прочел и кот вдруг рыжий,
   Развеселый такой, вышел,
   О ладонь мою потерся
   Опаленными усами.
   Он ужасно был доволен,
   Что к нему пришел я гостем,
   Я тогда ещё подумал:
   Может, это был ты самый?