Владимир Графов. Всё ещё впереди

 Май 1974 года и май 1978

Между ними четыре года. Целых четыре года, всего четыре года.
Снова привычный уют палатки, снова бодрящий утренний холодок. Тот же стук топоров, визг бензопил, иногда даже кажется, что мы снова в Звёздном,  и что все у нас впереди. Да, у нас все впереди, с той лишь разницей, что теперь мы уже повзрослели на 4 года.  Только это по календарному стилю четыре года, а по жизненному так и все восемь лет. 
И уже нет-нет, да и ловим на себе настороженно -восторженные взгляды новоселов. Для нас-то привычно и бензопилу обкатать, прежде чем ей нагрузку дать по полной, и цепь на неё наточить, и с помощью топора ножовку развести. Им ещё всё в новинку.
В нашу бригаду влились пятеро ребят с Белорусского отряда.
Мы как раз ставим крышу на здании прорабского участка. Подошли в новеньких спецовках-энцефалитках, такие разные и по росту, и по наружности.
Самый смелый из них командирским голосом докладывает:
- Прибыли в распоряжение "князя".  Кто тут у вас "князь"?
- Не князь, а граф, - поправляет его Женя Леденёв, - вон он на коньке крыши сидит.
Спускаюсь, знакомимся:
- Графского у меня, - говорю, - только фамилия. А так перед вами простой советский плотник из бригады Бондаря.
С Бондарем они, оказывается, уже познакомились, именно он и направил их к нам, в наше звено. Здесь сейчас попроще, чем на валке тайги под очередную стройплощадку, которую готовят наши лесорубы.
- Не робкого десятка ребята, - отмечаю про себя, - ну да время покажет!
И время, действительно, показало.
В конце мая именно с этой пятёркой ребят мы, загрузив в Магирус палатку, инструменты и гвозди, высадились на берегу незнакомой нам речки Холодная, поставили первую в их жизни палатку. Из сваленного на будущей просеке под ЛЭП огромного дерева неизвестной мне породы нарезали "блинов",  соорудили из них столы и импровизированные табуретки для столовой.
Следующим рейсом привезли матрасы, расстелили их на свежесрубленные, устланные душистым лапником нары, застелили простынями   наши таёжные ложи.
Александр Рапопорт сложил из привезённого кирпича печь под натянутой тентом второй палатки, и Антонина Галянова приступила к привычным ей обязанностям поварихи.
И потекли рабочие дни, стремительные, как воды в речке Холодная. С той лишь разницей, что вода в реке была действительно холодная, а деньки горячие и в погоде, и в труде. А ребята крепкими оказались. Не брала их ни мошка, ни комарье, ни июльская жара, ни проливные дожди.
И первоначальные кровавые мозоли от топоров засохли и превратились в нормальные твердые бугорки на ладонях, а на загорелых торсах  появились неподдельные бугры мышц.
И уже привычными стали для ребят и «Дружбы», и «чекеры» на трелёвочном тракторе, с помощью которого стаскивали хлысты сваленных вальщиками деревьев на импровизированную эстакаду.
На эстакаде раскряжовщики разделывали их по шесть метров, и два раза в неделю ребята грузили эту деловую древесину на Магирусы с помощью пришедшего крана. На пилорамах в Кичере эти брёвна превращались в брус, доски, а в столярном цехе пилорамы в коробки окон, дверей, в половую рейку и плинтусы. В отличие от первых просек начала Звёздного теперь готовились к пожогам только «порубочные остатки», а не вся древесина. И деревья, сваленные на просеках, снова вырастали в виде зданий бани и конторы, КБО и аккуратных небольших двухквартирных домиков самостроя.
Но о самострое надо рассказать отдельно.
 Слово «самострой» мне довелось услышать впервые в Звёздном. Обозначало оно жильё, построенное самим хозяином. Строилось это жильё не от хорошей жизни. Чего греха таить, в начале стройки туговато было со щитовыми домами для семейных и с теми же сборно-щитовыми общежитиями (к началу зимы 1978 года их было уже то ли 16, то ли 17), а в первую зиму даже несколько палаток не удалось переселить. Вот и возводили наиболее нетерпеливые себе жильё методом самостроя. Мало того, что выбирали место под застройку, где кому придётся, так и строили как попало и из чего попало. И названия у этих «микрорайонов» были звучные. К примеру Шанхай или Нахаловка.
Но вот в Кичере всё было наоборот.
Кому первому пришла идея возведения жилья силами бригад, мне неизвестно. Родилось же это движение на втором прорабском участке, возглавляемом Андреем Ивановичем Табаковым. Участок этот занимался рубкой просек под ЛЭП-220 и под будущую железную дорогу.
Идея была проста до гениальности.
Каждая бригада выделяет три-четыре человека на самострой.  Эти люди проходят по бригадному табелю, как работающие на просеке вместе со всеми. Бригада при рубке просеки всю деловую древесину не готовит под сжигание в зимний период, а свозит в эстакады, где хлысты разделывают  и по графику отправляют на пилораму в поселок. Там уже превращённые в пиломатериал брёвна распределяются между звеньями, возводящими двухквартирные брусовые домики, размером 6 м на 12 м.
То есть на семью 6 на 6 общей площади. Не бог весть какая квадратура, но ведь не комната в малосемейке. Этот метод оправдал себя во всех отношениях. Во-первых, все домики строились согласно «Генерального» плана поселка и по типовому проекту. При этом ни одного лишнего кустика не вырубалось. Во-вторых, вдоль будущих улиц сразу же возводились деревянные тротуарчики и теплотрассы. Внутренняя планировка зависела только от фантазии строителей и пожеланий будущих жильцов.
 По единодушному решению бригады возведение жилья для семейной части бригады было поручено возглавить именно мне. А в помощники выделили Ваню Машкова (он и сварщик, и с «Дружбою» на «ты», и снабженец из него отличнейший) и ...моего братишку Леонида (он ещё в Звёздном обнаружил в себе задатки резчика по дереву, ему и топор в руки).
В бригаде у нас к тому времени было пять семей, поэтому заложили фундамент под 3 домика, посчитав, что этого будет достаточно. Кто же мог предположить, что уже к осени следующего года впору было строить ещё как минимум столько же.
Вот где мне пригодилось все, чему меня учили андреевцы!
Сколько раз я вспоминал их уроки!
И теперь уже к нашим «нолям», к нашим начавшим расти, «срубам» приходили такие же, как я тогда в 1974, ребята, и теперь я от всей души делился с ними всем, чему меня научили Лёня Мигаль и Саша Гайворонский, и сам Николай Иосифович Андреев.
Весь процесс возведения жилья выглядел примерно так.
Весь рабочий день у нашей троицы «орловских рысаков» начинался со столовой и столовой же заканчивался.
При этом столовую мы посещали утром самыми первыми, а вечером самыми последними. Всю трудовую неделю мы готовили фронт работы для бригады. К примеру, по шаблонам заготавливали брус на стены, оконные проёмы, балки под черновые полы и прочую необходимую «мелочь». А в субботу вся бригада в течение буквально нескольких часов все наши «припасы» сметала, с тем, чтобы в воскресенье всей бригадой посетить горячий источник на Дзелинде. Надо отметить, что никто никого не принуждал. Казалось бы, женатикам надо, вот пусть они и шевелятся. Наоборот, как раз холостяки проявляли самый неукротимый энтузиазм. Работы хватало всем.  Не хватало порой инструмента и, что самое обидное, не хватало пиломатериалов. И все же домики к осени выросли по всему самострою.
Более того, бригадой был взят брошенный чьей -то делегацией незаконченный сруб для сдачи под ключ.  И по разрешению руководства мы возвели «Дом холостяка».
Был он двухэтажный и даже с балконом и с камином. Правда, холостяки в нем уже к весне превратились в молодожёнов.

 Опыт приходит со временем и даётся он не всегда легко.
Учитывая те первые годы жизни в Звёздном, в некоторых наших домиках по желанию будущих жильцов были выкопаны и обустроены небольшие подполья, где на зиму хранились овощи. Многие, несмотря на заведённые в дома батареи отопления, поставили печки. В общем, устраивались уже основательно, по-сибирски. Надо отдать должное строителям, временный поселок строился так же основательно, впрочем, как и магазины, и спортзал, и Дом культуры, школа, баня, КБО.
И, конечно, строилось жильё. Еще в начале лета трестом «НАТС» по личному распоряжению Ходаковского нескольким бригадам целевым направлением было выделено по комплекту девятиквартирных сборно-щитовых домов улучшенной планировки. Возводить эти дома должны были также методом самостроя. Бригады Аксёнова, Рябикова принялись возводить их.
Такой же комплект был предоставлен и бригаде Бондаря. Но, опять таки не знаю, по чьей инициативе, бригада от комплекта отказывается и передаёт его на строительство детского сада. Таким образом, в квартале самостроя появилось несколько незаконченных домиков. Вот в одном из них решением администрации выделили половинку ставшими молодожёнами членам бригады Бондаря: Владимиру Клоско и Владимиру Графову. Так что к новому 1979 году мы с Аллой и Володя с Татьяной поселились в первом своем временно - постоянном жилье.
Сосед у меня оказался парнем хозяйственным (это он когда -то спрашивал, кто тут из вас «князь»). Мы с ним поставили дровяник, чтобы дрова снегом не заметало  (а снега в Кичере знатные были), и септик выкопали, и унитазы поставили. Вскоре он и тепличку соорудил.
Так рождался поселок Кичера,  один из самых красивых поселков на всем БАМе.
Поселок, ставший нам родным на 6 лет. Через два года мы, уже будучи в подчинении другого СМП, контора которого будет в Северобайкальске, точно таким же методом самостроя поставим для нашей увеличившейся бригады ещё один «домик», только уже на десять квартир. Кичера, Кичера!!!
Молодость наша!
Жизнь била ключом. 
Игрались свадьбы, рождались дети, шли в тот самый детский сад, один из корпусов которого был построен из тех самых щитов.  Дети учили первые буквы у преподавателей школы, жён, мужья которых были из нашей бригады. Отмечали всей бригадой дни рождения, весело встречали Новый год. Ставили спектакли и выставляли свою команду по волейболу. А праздники: день рождения бригады, день рождения театра, 23 февраля и 8 марта стали вообще «фирменными» праздниками.
И, самое главное, работая на звеносборке,  и потом сначала приближаясь к Кичере, а потом удаляясь от нее с укладкой, мы знали, что наши семьи живут пусть порой и в спартанских условиях Сибири, но под крышами самостроя.
 В конце лета Сашку вызвали в отдел кадров и, вручив стопку трудовых книжек ребят, прибывших из Звёздного, отправили в командировку в ...Звёздный. Александр что-то знал, но таинственно помалкивал. Через несколько дней он возвратился и вручил нам наши «трудовые книжки», в которых рядом с записью «уволен по собственному желанию», красовалось «уволен переводом в СМ П-608. Исправленному верить».
Оказывается, слух о «беспрецедентном инциденте» дошел до ушей управляющего ГлавБАМстроя Мохортова, и он «очень вежливо» попросил администрацию СМП-266 исправить «недоразумение», что и было сделано.
Не скажу, что воспринято это было нами как победа над несправедливостью. Конечно, лишних 40 копеек к каждому заработанному нами рублю помехой никому на были, но и особых восторгов не вызывали. Просто все члены бригады, включая и женскую половину, были настроены на конечную цель - на завершение стройки, на сдачу в МПС всей трассы (поверьте, это не высокие слова). А свои «северные» мы ещё заработаем!
Так благополучно завершился наш перевод из «Ангарстроя» в трест «Нижнеангарсктрансстрой».
Никто не мог даже предположить, что почти через сорокалетнюю давность случай этот будет время от времени всплывать мутной пеною у доброхотов как пример «пиара», как тонко рассчитанный шаг к СЛАВЕ в «будущей карьере Бондаря и его прислужников» (мол, они знали, что их-то никто не посмеет обидеть, а может даже и специально договорились).
Впрочем, всё это ещё впереди, и заслуженная слава, и «ушаты помоев», которые будут вылиты на нас. А пока.
А пока в новом 1979 году бригаду ожидал новый поворот в судьбе.
В феврале-месяце поступило распоряжение по тресту за подписью Ходаковского откомандировать бригаду Бондаря в распоряжение СМП-581 на временную звеносборочную базу в районе разъезда Тыя, точнее на будущую звеносборку, которую нам предстояло развернуть на берегу речки Тыя.
Здесь нас уже ожидали утеплённые палатки, дизельная электростанция, вагончик - котлопункт, сушилка, раздевалка и вагон - баня.
Ну и, естественно, набор всевозможных инструментов от ломиков и лопат до электрошпалоподбоек (ЭШП-08) до электромолотков (ЭПКЗ - электропневмокостылезабивщиков). Управлением механизации треста были подготовлены два тягача - рельсовоза на базе КРАЗов и несколько машин для доставки шпал и рельсовых скреплений со станции Даван, куда пришел путь обхода тоннеля. Также в нашем распоряжении был автокран «Като» и прибывшие в разобранном виде железнодорожный кран КДЭ и моторная платформа из-под укладчика, а так же несколько платформ  для доставки звеньев и тракторный путеукладчик Боровского ПБ-3.
Мы начали с установки освещения будущего полигона, копали котлованы, устанавливали столбы с прожекторами.
Всё повторялось вновь.
И я опять с благодарностью вспоминал бригаду Андреева, с которой начинал Усть-Кутскую звеносборку, и тот неоценимый опыт, который они помогли мне приобрести за те полтора года, что я проработал с ними. И, если я тогда был у них поначалу в подмастерьях, то теперь я чувствовал себя, как рыба в воде. Не зря же один из первых моих прорабов Куликов Валентин Петрович, с которым мы поработали на той звеносборке, на этой меня уже серьёзно называл «техническим руководителем».
Не помехой нам были ни ветра, дующие с Байкала, ни морозы за сорок градусов. Развивая полигон будущей звеносборки, мы собирали стрелочные переводы, зашивали вручную пути, между которых потом собрали «бойки» (те же звенья, на которых будем шить путь). Зимний день короток, так что начинали работы под светом прожекторов и заканчивали при них же. Днём в нашей палатке хозяйничала Антонина Галянова, наша повариха, надобности в её поварском искусстве пока не было, и она топила вагон, баню и две добротных буржуйки в палатке, время от времени прибегая к нам помочь, где делом, а где своей замечательной улыбкой. Ночью же она сдавала права очередному дежурному из нас, и проблем с примерзающими к палатке или подушкам волосам у нас ни разу за две зимы не возникло.
 По приближению весны механики собрали укладчик, моторную платформу, подвижной состав. И вот наступил тот самый момент, когда первые из зашитых нами зимой звеньев, легли на земляное полотно. Рельсы пошли в сторону Северобайкальска (или как тогда значилось в документации Нижнеангарска -1). Пять дней мы работали на перегоне или на звеносборке, а в пятницу выезжали на выходные в Кичеру. Труд строителя -железнодорожника никогда не был лёгким, никакая техника тогда не могла заменить ни костыльный лом, ни домкраты. Никакие мази не спасали от удушающего испарения креозота, и поговорка о спущенных семи шкурах частенько бывала у нас на устах, как и слова из стихотворения лесоруба-водителя и монтера пути Александра Макловского:
- Кто придумал слова о любимой работе,
   Если ваше лицо целый день в креозоте.
Несмотря ни на что, шили звенья, укладывали их и даже балластировали. В минуты вынужденных простоев (было такое) репетировали сцены из нового спектакля, проводили свои спортивные олимпиады.
Зашили и уложили звенья до Северобайкальск. Затем развернули свой тракторный укладчик и пошли на встречу бригаде Разумяка, шедшего с укладкой от Давана железнодорожным укладчиком УК-25/19. Так что первая наша стыковка состоялась на разъезде Тыя.
А вскоре первый поезд пришёл в Северобайкальск.
И через некоторое время Феликсом Викентьевичем Ходаковским было принято решение доверить дальнейшую укладку пути до границ Бурятии и Читинской области лауреату премии Ленинского комсомола бригадиру Бондарю Александру Васильевичу.