Приключения одиссея

ПРИКЛЮЧЕНИЯ ОДИССЕЯ


Здравствуй, юный мой мечтатель!
Рад, что встретились с тобой...
Знаю, знаю – ты искатель,–
Сколько скрыто тайн судьбой!?
    Только клад бывает разный:
    Драгоценностью соблазный,
    Что лежит на дне морском,
    Или скрытый тайником;
        Но мой разум похищает,
        Что прикрыто светом дня:
        Это мудрость и маня,
        Так с годами восхищает,
Что тот клад найти стремлюсь –
С тайной вечной поделюсь...

Только небо потемнеет,
Вспыхнут звезды - фонари,
Ветерок морской повеет
Дверь ко мне ты отвори:
    Паруса с тобой поднимем,
    Пристань книжную покинем,
    Поплывем навстречу дню –
   Встретить юную зарю,–
        Эосом она зовётся:
        В красках пурпурных всегда
        Так прекрасна и нежна,
        Что любовью отзовется...
Среди всех ненастных дней
Будет спутницей твоей.

Глава I

Жил на острове Итака
Царь с царевной молодой;
Жил на острове где сказка
Стала былью уж седой...
    Расскажу тебе что помню:
    Тайны страшные открою...
    Ты же, глазки закрывай –
    Постепенно засыпай.
        Быть царем – не просто править,
        Торговать, иль пировать,
        Или мудрый суд держать –
        Надо Родину прославить
В битве жаркой, удалой
Если враг придет с бедой...

2
Море, море – сколько смысла:
Стало жизнью и судьбой
В жизни греков, в сердце, в мыслях –
Стало Родиной второй!
    Море издавна служило:
    Рыбой щедро всех кормило;
    По нему путь пролегал –
    Земли дальние сближал;
        А когда же стало тесно –
        Расселившись, племена
        Все обжили острова;
        И в торговле повсеместной
Зарождались города,
Власть, вражда – затем война...

3
Где Балканский полуостров
Окружен морской водой,
Есть на Западе там остров,
Словно пуп торчит морской,
    Называемый Итака –
    Там начнется наша сказка:
    От него мы поплывем –
        Острова все обогнем;
        Материк нам станет близким:
        На гору Олимп взойдем,
        Гекатомбу отведем,
        И богов всех олимпийских
Станем дружно мы просить –
Одиссея отпустить...

4
Долго он страдал от моря
Как разрушил Илион:
Повидал он много горя,
Видел гибель, слышал стон.
    Были тщетны все заботы –
    Каждый день одни невзгоды:
    Он друзей не уберег –
    Их преследовал злой рок...
        Велика была вина их,
        Съев священного быка –
        От того пошла беда:
        Бога солнца разгневили –
Всех на гибель он обрек,
Чудом лишь один избег.

5
Десять лет как пала Троя,
Кто судьбой всё ж уцелел –
Возвратились с поля боя,–
Дома так ведь много дел.
    Только он один в неволе
    Заточен в глубоком гроте,
    Где отвесная скала,
    А вокруг одна вода.
        Нимфа светлая Калипсо
        Держит силой, волшебством,
        Губит память колдовством;
        Все не может примириться:
Лишь желает одного –
Пленник мужем стал б её.

6
Но все древние народы,
В те далекие года,
Так боялись сил природы,
Что придумали тогда:
    Будто боги и богини
    Управляют всеми в мире?
    С виду – в образах людей,
    Но бессмертных в жизни сей!
        Их могущество без меры,
        Над свободным и рабом,
        Над купцом и над царем,
        А восставших против веры –
Зевса гнев вмиг настигал –
Молнией – стрелой сражал.

7
Греки верили, считали,
Будто боги во дворце
Часто вместе пировали
И делили власть в венце,
    Свергнув, Крона как владыку,
    Перешел его трон к сыну:
    Стал Землей владеть Зевес,
    И властителем небес;
        Братья мир весь поделили:
        Мир подземный взял Аид,
        Посейдон – в морях царит...
        Сколько люди слез пролили:
Он трезубцем воем грозит –
Топит в море корабли...

8
Так в судьбе нелегкой греки
Стали храмы возводить,
Чтоб не высыхали реки,
Чтобы голод отвести.
    Для богов теперь обряды
    Совершали как парады;
    Верили своим богам,
    Что они страдают там;
        И подобно знатным людям,
        Также мучались враждой,
        Поделив власть меж собой...
        И народ – верховным судьям,
Ублажить, чтоб божий гнев,
Приносил им в жертву дев.

9
Но как начали металлы
Греки плавить из руды,
То к Гефесту запитали
Уваженье кузнецы:
    Хоть он бог, но он как прежде,
    Был всегда в одной одежде;
    В саже – руки и лицо,
    Сам кует богам добро,
        У печи, где пол вулканом
        Выход дыма и огня –
        Трудиться, не зная сна,
        Хоть не подобает сану
Как ремесленник простой,
В кузнице он под землей.

10
А с развитием торговли
Появился бог Гермес –
Исполнитель Зевса воли,
Поручением с небес, –
    С крыльями он на сандалях
    Вечно носится там, в далях;
    Бог искусства Аполлон –
    Музами был окружен...
        Обо всех богах узнаешь
        В путешествиях моих –
        Чур, меня не торопи!
        А сейчас, давай-ка знаешь?!
Поспешим на спор богов –
Слышишь шум за их столом?

11
Сквозь пролив, что в скалах дышит,
Мы проплыть должны успеть,
Прежде чем Зефир настигнет –
Глыбой может запереть.
    Повидаем мы в пещере,
    Великана в страшном гневе,
    Он на острове вдали,
    Попадется нам в пути...
        Проследим возврат от Трои
        Греков, тех, кто с давних пор
        В славе стали выше гор –
        Это смертные герои:
В них же доблесть, красота,
Разум, воля, доброта...

12
Наконец настало время
Обращением годов:
Как никак разлука-бремя, –
Вызвав жалость у богов,
    Был назначен час возврата –
    За страдания награда.
    Посейдон один не гнал,
    Он прибыть ему мешал.
        Но сейчас он был далеко:
        От людей, где крайний мир–
        Гекатомбу, пышный пир
        Принимал от эфиопов:
Тьма баранов и быков
Веселила нрав его.

13
На другом конце Земли же
Всех других уже богов
Зевс собрал и мы их ближе
Разгладим в собранье том,
    Мысли грозного владыки
    Просияли словно в дымке:
    Был Эгист лишь на уме,-
    Я скажу о нем тебе:
        Беспорочным был когда-то,
        Сын Фиеста, он с отцом
        Сверг Атрея, но потом
        Ликовал он рановато?
Возвратилися Атриды –
Он бежал, ища защиты...

14
–Люди странно обвиняют
Нас богов,– сказал бог Зевс,–
Зло – от нас, все изрекают,
Совершая тут же месть!
    Вот Эгист, хотя б к примеру,
    Потерял и стыд, и веру:
    Взял супругу он Атрида,
    Самого убил, но мы то!
        Эрмия вперед послали,
        Чтоб не смог бы посягать
        Он на жизнь – убийцем стать,
        И от брака воздержался б
На Атридова жене –
Гибель верную себе.

15
“За Атрида месть свершится:
А исполнит сам Орест,
Возмужав, не примерится
Не забудет отчих мест,
    И наследником придется
    Стать, когда домой, вернется”,–
    Эрмий так ему сказал,
    Но Эгист словам не внял,–
        Тем, что были благосклонны...
        Вот и разом заплатил –
        Жизни он себя лишил".
        Подошла тут дочь в поклонах:
Преклонив свою красу,
Нежно молвила отцу:

16
Кронион, отец, владыка!
Знаю, правда, вся твоя,
Но прошу, меня, пойми-ка,
И услышь мои слова:
    Заслужил злодей погибель
    Дел любовных искуситель.
    Будет кара вся тому,
    Кто последует ему;
        Но теперь же сокрушает
        Одиссей своей тоской –
        В жизни тяжкою судьбой;
        Бедный к помощи взывает:
Дома не был двадцать лет,
Испытал не мало бед...

17
Был Атлант гостем исконным,
Но прослыл как кознодей,
Он как брат неугомонный,–
Пострадал как Прометей:
    Подпирает столб-громаду,
    Все века стоит – ни шагу,
    Чтобы небо и земля
    Не сошлись бы никогда;
        А Калипсо, дочь Атланта
        Держит силой у себя
        Одиссея, и любя,–
        Оттого нежна и властна:
Хочет лаской покорить,
Память к Родине сгубить.

18
Только тщетно! Хоть в чужбине
Каждый день встречал зарю,
Он любовь свою к отчизне
Нес как жертву к алтарю!
    Но, напрасно, все ж желая,
    Видеть дым, и искушая,
    От родных своих брегов,
    Молит смерти у богов.
        Не войдешь ли в состраданье
        Сердцем добрым, о, отец!
        Одиссей твой верный чтец:
        Приносил дары стараньем–
На троянской там земле
Жертвы совершал тебе.

19
Так за что же, ты разгневан?”
Собиратель туч, владыка
Был в своем ответе сдержан,
И ответил ей без крика:
    “Ты забыла, иль не зная,–
    Странно слышать, дочь родная,
    Слов слетевших с уст твоих,
    Смела думать – я утих:
        Не забыл я Одиссея,
        Богоравных из мужей,
        Столь отличных средь людей;
        Помню я его усердья
В приношеньях жертв богам –
Был он щедр к друзьям и к нам.

20
С ним, тебе скажу, враждует
Лишь упорно Посейдон,
Он пока все негодует,
Что циклоп им ослеплен;
     Полифем ему был сыном.
    Великан жил в гроте скрытом,–
    Там был матерью рожден,
    Сам огромен и страшон;
        Мать его фооса - нимфа,
        Форка дочь,– владыки мест
        Горького, уж что ни есть,
        Жуть соленого и в рифах...
Великан же, как злодей
Вечерами ел людей.

21
Смерти хоть предать не властен
Одиссея Посейдон,
Но пока ему опасен:
Колебанием страшон;
    По морям безбрежным гонит,
    От Итаки все отводит.
    Поразмыслим, как нам быть,
    Чтоб отчизну возвратить.
        Посейдон теперь от гнева
        Отказаться должен сам;
        Вопреки он всем богам
        Злобствует, но без успеха,
Словно мира властелин
Спорит с нами он один”.

22
И вздохнул Зевс с облегченьем,
Словно горе все отвел;
Кончил речь и боги с рвеньем
Меж собой начали спор...
    Светлоокая богиня,
    Зевса дочь, сама Афина,
    Преклонив свою красу,
    Снова молвила отцу:
        “О, верховный наш владыка
        Раз угодно стало нам,
        Всем блаженным здесь богам,
        С вестью Эрмия пошли-ка
Донести наш приговор,–
Неизменный с этих пор:

23
Нимфе золотокудрявой
Одиссея отпустить
Как героя Трои с славой,
Да судном его снабдить;
    Там, на острове Огигском,
    На брегу его скалистом
    Срок возврата наступил –
    Пусть домой теперь спешит.
        Я ж сама сойду в Итаку
        Его сына разыщу
        К женихам гнев возбужу;
        Не вступал, чтоб с ними в драку,
А собрал бы он совет
Обнародовать запрет:

24
Женихи чтоб не ходили
Каждый день к нему домой,
Беспощадно не губили:
Мелкий скот, что под горой
    На лугах весь день пасется,–
    Он на пир им подается;
    Кривоногих тех быков –
    Не для их бездонных ртов;
        Посетил, чтоб Спарту, Пилос
        Разузнал у мудреца
        Нет вестей ли от отца;
        Чтобы в людях утвердилась
Слава добрая о нем,–
Речь тут кончила, потом

25
Привязав к ногам подошвы
Золотые с крыльями,
Что, не ведая в них ноши
Могут ветром пронести
    Толь над всей морской водою,
    Толь над твердою землею,
    Боевое взяв копье,
    В меди кованым концом,
        Бурно ринулась с Олимпа;
        И в Итаку сделав шаг
        Оказалась у порога.
        И властителя тафийца,
Образ Ментеса приняв,
Появилась гостем там.

26
И в одно мгновенье ока
Всех узрела женихов,
Своего, не зная рока,
Собрались здесь под покров
    Одиссева жилища,
    Где готовилась им пища.
    Перед входом вся толпа
    Тешилась игрой пока;
        Развалившись здесь на кожах
        Ими сгубленных быков,
        Кости с возгласом, без слов,
        Все бросали и на рожах
Загорался волчий взгляд
Под истошный их азарт.

27
Глашатаи суетились;
Все спешили стол накрыть,
И рабы, те с ног уж сбились,
Чтоб вино с водой налить
    В пировую чашу-кратер;
    Словно дел заправских мастер
    Кто-то губкой мыл столы,
    А потом сдвигал в ряды;
        Мяса разного нарезав,
        Разносили по столам.
        Телемах был рядом там,
        Сердцем скорбь уже изведав,
Он в кругу тех женихов
Помышлял лишь об одном:

28
Жив отец ли, еще милый,
Где томиться он сейчас?
Коль вернулся, он бы силой
Разогнал немедля вас –
    Хищников надменных свору,
    Позабывших долг закону;
    Не позволил вам бы красть,
    Восприимев снова власть,
        Стал бы в доме господином,–
        Так при мыслях, он грустя,
        С женихами там сидя,
        Первым увидал Афину.
Тут же встал из-за стола,
Негодуя на себя,

29
Так как странник за порогом
Принужден его был ждать;
Поравнявшись, с ним он ростом,
Сам был рад его принять:
    Взял его за руку молча,
    И приняв копье, он тотчас,
    Гостя ввёл к себе домой
    Возвышая голос свой
        Он крылатое вдруг слово
        Бросил гостью на ходу:
        “Ты порадуйся, прошу
        И тебя с дороги только
Мы радушно угостим,
Всем чем сможем, угодим.

30
Утоливши голод, скажешь
О нужде свей потом,–
Пригласил с душою настежь,
И прошел вперед его.
    Подойдя с копьем к колонне,
    Положив его в наклоне
    У постава, где давно
    Одиссей хранил копье;
        Гостя он к богатым креслам
        Сам подвел, сесть пригласил,
        Наперед его покрыв
        Тканью сотканной в узорах;
Там скамейка и для ног –
Для уставших от дорог.

31
Усадив поодаль в кресло,
Он резной придвинул стул
Для себя на тоже место,
Презирая буйный шум,
    Чтоб обдумать не мешали,
    Женихи не приставали
    Назиданием своим
    И усмешками над ним.
        У стены там без помехи
        Мог он в тайне расспросить
        Об отце, что не забыть,
        Среди буйства и потехи
Ненасытных женихов,
Ненавидящих его.

32
На серебрянной лохани
Со студеною водой
Принесла рабыня знати
Рукомойник золотой;
    Только руки тут помыли
    И лицо чуть освежили,
    Пододвинули им стол,
    Положили хлеб и соль;
        Домовитая ключница
        Из запасов принесла
        Все что взять с собой могла,–
        Можно только подивиться,
Постарела хоть она –
Бог сберег задор огня.

33
С высоко поднятым блюдом
Крайчий подошел к нему:
Пар, клубившийся вьюном
Аромат донес ему.
    Мяса разного наставив,–
    Если сможешь, то представишь;
    Тут же кубки для вина
    Им рабыня принесла.
        К пиру все столы готовы:
        Можно звать уже гостей,
        Многобуйных тех мужей,
        Что пристали как оковы...
Сколько вложено труда –
Кто оценит и когда?!

34
Но когда к столу забили,
Тут вломились женихи:
На мгновение остыли
Многобуйные мужи.
    Взоры их к столам застыли
    И дыхания притихли;
    Оглядели все вокруг
    И расселись в полукруг.
        В креслах, стульях все по чину...
        Глашатаи поднесли
        Для мытья их рук воды,
        А невольницы – корзину
С хлебом теплым из печи –
Пышным будто калачи.

35
Отроки, снуя задорно,
В чашу до краев вина,
Разливали всем проворно,
Не пролив на стол пока.
    Женихи подняли руки...
    Раздались, ликуя звуки,–
    Потянулись все к еде,
    Истомившись как нигде.
        Молотить их зубы стали,
        Тут уже не до речей,–
        Проглотить бы как быстрей;
        Как в погоне жертву гнали...
Только голод одолев,
Пищей лакомой, прозрев,

36
В сердце им вошло желанье:
Пенье сладкое начать,
Да размяться от старанья–
В танце бодрую сплясать:
    Украшенье они к пиру.
    Глашатай принес тут цитру
    Фемию – певцу подал,
    Он от тех гуляк страдал:
        Принужденный петь, ударил...
        И от струн вдруг ожил звук
       Очаровывая слух.
       Он теперь уже бунтарил,
Унося их мысли ввысь,
То, спуская сразу вниз.

37
Телемах в своей печали
Птицей реет в облаках:
Мысли разные витали
Сжав его в своих тисках.
    Фемий пел под звуки цитры
    Воскрешая боль событий:
    И герои славных лет
    Снова рядом в муках бед.
       Преклонив главу к Афине,
       Телемах решил узнать
        Об отце, что гость мог знать;
       Чтоб не слышали другие
Правды горькие слова
Тихо молвили уста:

38
<<Милый гость, за откровенность
На меня ты не сердись:
Веселиться здесь вся тленность –
Сам, коль хочешь, убедись;
    На уме их только пенье,
    Музыка да к спору рвенье.
    Посуди сам: ведь легко
    Пожирать всегда добро,
        Что дается им без платы;
        Брать богатство мужа здесь,
        Сам, который где бог весть!
        Мать томится от утраты;
Хоть узнать бы от кого –
Кости, где лежат его?

39
Может дождик где-то мочит
Их на дальнем берегу
Или волны их по взморью
Катят, преклонив главу.
    Если б вдруг он появился –
    Перед нами озарился,
    То тогда одна бы мысль
    Унесла бы мигом в высь:
        Не копить одежды, злато,
        Нас заботой утруждать –
        Каждый вечер угождать,–
        А молились б виновато:
Как бы ноги унести,
Чтоб беды здесь не найти.

40
Но погиб он в землях дальних,
Где постигнутый судьбой
Он затих в земле опальной,–
Нет отрады никакой.
    Хоть порой доходят слухи
    Будто терпит там он муки,
    Возвратиться после бед,–
    Но ему возврата нет!
        Ты же мне скажи любезный.
        Не скрывая ничего
        Кто ты? Племени, какого?
        Где живешь, в стране ль известной,
Кто отец твой и как звать,
И еще скажи про мать.

41
К нам в Итаку как ты прибыл,
На каком плыл корабле?
Корабельщики ли сыты,
Есть ли пища на судне?
    Так скажи мне откровенно,
    Чтоб мог истину всю ведать:
    В первый раз нас посетил
    Или раньше здесь гостил?
        В нашем доме иноземцев
        Было при отце полно –
        Все любили тут его;
        И отец единоверцев
Как родных своих любил
И гостинцы в путь дарил>>

42
Зевса дочь, сама Афина
Отвечает: <<Расскажу.
Вижу у тебя кручина,
Все что знаю, не совру.
    Ты мне нравишься со взгляда,
    Слушай, только без огляда...
    Я сын мудрого царя –
    Ментес, так зовут меня.
        Правлю я в стране народом:
        Их тафийцами всегда
        Называли в городах
        С прозвищем – “веслолюбивых.”
А бывали здесь не раз, –
Принимал отец твой нас.

43
Я привел с людьми в Итаку
Свой корабль с далека,–
Морем темным. Дальше стану
Путь в края держать, пока
    Не достигну там народа –
    Языка от нас иного:
    В темсе медь хочу добыть,
    А в обмен свое там сбыть
        Все блестящее железо.
        А корабль скрыл сейчас
        От завистливых я глаз
        Далеко, где пристань Ретро:
В поле ровном, где ручьи,–
Склон Нейона позади.

44
Как у дерева две ветки
В бедах. В радостях одних.
Так и в жизни нашей предки
Были дружбою сильны.
    Может, слышал и нередко
    В доме сам ты от Лаэрта,
    Деда свего,– герой
    Был тогда он молодой...
        А теперь уже не ходит
        Больше в город, говорят;
        Только там где виноград
        Целый день он свой проводит
В поле дальнем, где растет,
Взад вперед влачась, идет,

45
Удрученный своим горем.
Но когда он устает.
Устремиться взглядом в море
И еще чего-то ждет.
    С ним живущая служанка,
    Уж старушка, спозаранок
    Наготовит пищу впрок,
    Подкрепит его чуток
        И создаст ему покоя.
        Я ж у вас тут оттого,
        Что сказали будто он,–
        Твой отец вернулся с моря.
Но как видно по пути
Обошлось не без беды;

46
Может боги задержали,
Ибо он еще живой,
Коль средь мертвых не видали;
Где-нибудь сейчас с тоской,
    Бездной моря окруженный,
    Ждет подмоги, удрученный,
    Там на острове средь скал;
    Или пленником он стал
        Диких хищников; В неволе
        Страждет там и день, и ночь.
        Но одно сказать я мочь:
        Предскажу я, что до толе
Боги сами мне смогли –
В сердце волю предрекли;

47
Неминуемы лишь сбыться
Все должно в исходный срок.
Верю истинно, случится,
Хоть и сам я не пророк,
    И по птицам не гадаю,
    Только все ж, однако, знаю:
    Будет он недолго там;
    Сердцем тянется к нам сам:
        Родина в разлуке снится;
        Будь железным там узлом
        Связан крепко, все ж потом,
        Чтоб домой лишь возвратиться,
Средство верное найдет:
Хитрость выдумку соткет.

48
Но теперь же все открыто
Расскажи, прошу, ты мне:
Одиссеева ли сына
Вижу подлинно в тебе.
    Ты как он чудесно сложен:
    Головой, глазами схожен,–
    Помню, часто в старину
    Мы встречались на пиру,
        До отплытия их в Трою
        В крутобоких кораблях,
        Самых лучших ахеян.
        С той поры, тебе не скрою:
Не встречались мы нигде –
Ни на море, иль земле.

49
"Добрый гость мой,- отвечает
Одиссеев сын тогда,–
Мать, конечно, уверяет,
Что я сын ему, но сам
    Ведать не могу об этом:
    Кто отец мой и наверно
    Невозможно чтобы знать.
    Но хочу тебе сказать,
        Что желал бы я, однако
        Не такой муж был отцом –
        Злополучным. Знал бы дом
        И тогда бы нам на радость
Во владениях своих
Он до старости бы жил.

50
Из живущих на земле,
Кто несчастнее всех знаешь?
Мой отец, и знают все!”
Светлоокая Афина
    Зевса дочь сама богиня
    В утешение тогда
    Говорит ему слова:
    “Видно им – богам бессмертным
        Так угодно, чтоб твой дом
        Не без славы стал потом
        Для грядущих, всех кто смертный,
Пенелопе даровав,–
Сына ей, как ты, послав.

51
Но скажи мне, не скрывая,
Происходит что у вас?
Праздник, свадьбу ль затевая,
Иль собранье в поздний час.
    И не складочный конечно
    Продолжаешь пир беспечно.
    Только кажется, что мне
    Гости эти в доме все,
        Необузданно здесь сидя,
        Так бесчинствуют теперь,
        Что порядочный, поверь,
        Поведение их видя.
Устыдился б и сгорел
От позора грязных дел”

52
"Добрый гость мой,– отвечает
Одиссеев сын ему,–
Если ведать ты желаешь –
Откровенно расскажу:
    Полон некогда богатства,
    С грустью лишь могу признаться,
    Был еще недавно дом,
    Уважаем всеми в том,
        Что сбирались тут с округи
        Именитые мужья,
        Обсуждая все дела;
        А не то, чтоб пить от скуки,–
Как я слышал от певца
В частых притчах про отца.

53
Но враждебные нам боги
Неприступной тьмой покрыв
Все следы с его дороги
И не слышат наш призыв.
    Стал бы менее крушиться,
    Чтоб с судьбою примирится,
    Если б умер он тогда,
    Иль погиб там на руках
        У друзей войну прошедших,
        Иль скончался б в доме, здесь,–
        То народ ахейский весь,
        На плечах его пронесших,
Холм, насыпав гробовой,
Не забыл бы путь земной!

54
И что всех дороже здравии
Не на день и на года,
Сыну б славу всю оставил
Он на все бы времена.
    Ныне Гарпии его взяли,
    Ничего взамен не дали,
    И безвестно так пропал,
    Что о нем никто не знал.
        Он один теперь безгробный,
        В притеснениях семья,
        Дав в наследство навсегда
        Оскорбленья знати злобной.
Сокрушенье, вопли, плач,–
Боги, слышите ли нас!?”.

55
Но не я о нем едином
Только плачу. Боги все
Горе новое всем миром
Ниспослали снова мне:
    Люди первые из Сира,
    Дулихия и Закинфа,
    От ближайших городов
    И далеких островов
        До утесистой Итаки
        В ненавистный нудят брак
        Пенелопу – мою мать;
        Грабят дом и чинят драки,
И меня тут самого
После сгубят заодно.

56
Выслушав, его богиня,
Гнев великий превзошла,
Но от всех,– то утаила,
Лишь заметила тогда:
    Горе! Вижу я сколь ныне
    Нужен здесь отец при сыне,
    Чтобы сильною рукой
    С женихами сладить смог.
        О, когда бы он в те двери,
        Возвратясь, вступил б сейчас –
        Как обрадовал бы нас!
        Со щитом и в шлеме меди,
И в руках с собой внеся,
Медноострых два копья!

57
Как тогда, еще впервые
Увидал в гостях у нас:
Веселясь с вина, в порыве,
Он при смехе щурил глаз;
    Посетив тогда в Эфире,
    (Град отсель в далеком мире)
    Илла; Мермерова сын,
    Видно в страхе вечном жил:
        Одиссею отказался
        Яда дать тогда для стрел,
        Чтоб не вызвать божий гнев.
        Но отец мой отозвался:
По великой дружбе с ним,
Зельем страшным наделил.

58
Если вдруг в таком он виде
Смог явиться женихам!
То судьбу свою постигли б:
Горьким сделался б им брак.
    Но не знаем мы, конечно,
    То, что скрыто в лоне вечном:
    Возвратясь ли, истребит
    Или будет он забыт –
        То одним богам известно:
        Там они судьбу вершат.
        Нам же – только уповать
        Ежедневно, повсеместно,
Чтоб вернулся невредим
И грозою стал бы им.

59
Но размыслим совокупно:
Как грабителей изгнать,
Что тебе сначала нужно
Самому здесь предпринять?
    Слушай же, что я скажу-ка,
    Только ты другим – ни звука...
    И заметь все про себя,
    Что услышишь от меня.
        На совет всех благородных
        Ахеян ты созови,
        Завтра все им объяви...
        И в свидетели угодных
Ты бессмертных всех богов
Призови для правды слов.

60
И немедленно потребуй:
Женихи, чтоб по домам
Разошлись. Затем поведай
Ты у матери все сам:
    Коль супружество по сердцу –
    Не противно ей, то к делу
    Предложи ей, чтоб к отцу –
    Возвратилась в дом к нему,
        Где все нужное для брака
        Он приданным наделит,–
        Как обряд того велит,
        Что достойно ее сана –
Милой дочери своей,
Несравненной по красе;

61
Я советую усердно,
Если примешь мой совет:
Снаряди за мною следом
Ты корабль и от бед
    Выбери, чтоб был он прочный,
    С двадцатью гребцами. Срочно,
    Ты отправься за отцом –
    Здесь покинув отчий дом.
        И в краях тех отдаленных
        Ты проведай от людей
        Всю молву минувших дней,
        И друзей его смышленых,
Все как было, расспроси –
Цепь событий вряд сложи;

62
Может Оссы прорицанье
Ты услышишь невзначай:
Слово Зевса и желанье
Повторяет людям – знай!
    Посети сперва ты Пилос
    Что во сне пока лишь снилось,
    Мудрый Нестор там живет,
    Он во всем тебя поймет;
        А потом ты Менелая
        Златовласого найди –
        Спарту всю хоть обойди!
        Он последний приплывая,
Знает больше всех мирян –
Меднолатных ахеян.

63
Коль услышишь что родитель
Чудом жив и уцелел.
Трои вольной покоритель,
На пути в свершенье дел,–
    Год прожди и терпеливо
    Ты сноси все молчаливо
    Притесненья женихов;
    Коль молва же горьких слов
        Донесет, что нет живого –
        Не замедленно вернись,
        Памятью о нем склонись:
        В упокой души родного
Холм насыпешь гробовой,
Тризну совершишь весной.

64
Мать родную – Пенелопу
На замужество склони.
Вперекор ты злому року
Цели снова уясни.
    И когда уже решившись,
    Твердо разумом проникшись,
    Осмотрительным умом.
    Средство выдумай потом:
        Женихов в дому засевших
        Силой явной погубить,
        Иль обманом удалить.
        Ты уже стал повзрослевшим:
Не ребенок, что сказать,
В детство чтобы убегать.

65
Знаешь ли, какою честью
Удостоился Орест,
Поразивший всех он вестью.
Отомстившего в ответ
    Злоковарного Эгиста? –
    Он отца его убийца...
    Так тебе желанный друг
    В руки взять пора бы лук!
        Ты прекрасно столь созревший,
        Должен, наконец, понять –
        Как свободу защищать?!
        Будь же в твердости мудрейшим,
Чтобы имя на веках
У людей был на устах

66
Но пришло, однако время
На корабль быстрый мой
Возвратиться; И не смея
Спутников застать с тоской,–
    С нетерпеньем знаю ждущих...
    Ты ж средь дел своих текущих
    Позаботься о себе,
    И совет что дал тебе,
        Не забудь к тому ж исполнить!”
        –Милый гость, в моей судьбе,
        Пользы лишь желаешь мне!–
        Телемах покорно молвил,–
Ты как добрый мне отец
Отыскал в клубке конец;

67
Я советов не забуду;
Хоть торопишься ты в путь,
Подожди часок покуда
Сможешь сразу отдохнуть:
    Ты в прохладной моей бане,
    У себя как дома раньше,
    Члены, душу освежив,
    Бодрость духу возвратив,
        На корабль возвратишься,
        Взяв подарок от меня –
        Дружбу верности храня,
        В мыслях снова обратишься;
Как обычай наш велит,
Чтобы память сохранить –

68
Меж собой, прощаясь, гости
Только с радостью большой,
Позабыв о всякой злости,
С бескорыстною душой
    Дарят с радостью друг другу.
    Но Афина как с испугу
    Отвечала: – Не держи!
    Тороплюсь я, погоди!
        И обещанный подарок
        Возвратяся к вам приму –
        Слово честное даю!
        Увезу я благодарно
Дорогой дар получив,
Сам, таким же, одарив.

69
Светлоокая богиня
Невидимкой скрылась тут,
Улетела быстрой птицей,
Не оставив следа путь.
    Но вселила твердость, смелость –
    Подытожив его зрелость
    Об отце, заставив вновь
    Вспомнить все живее слов.
        И проник душой он тайну,
        И прокрался в чувствах страх;
        В госте – старца угадав,
        Все величие и зная,
Что не прост он как другой,
А был бог пред ним земной.

70
Только мыслями вернулся
Телемах с высот небес,
К женихам он повернулся,
На скамью затем подсел.
    Все сидящие с вниманьем
    Молча слушали стенанье:
    Знаменитый пел певец,–
    Он же и преданий чтец;
        И в печальной своей песне
        О возврате ахеян,
        Из похода с дальних стран.
        Пел с восторгом, но без лести,
Оживляя взор слепца,
Где слизилися глаза...

71
В доме том, в покоях верхних,
Как затворница всегда
Среди двух служанок верных
Дочь Икария жила –
    Пенелопа, нравом гордым,
    Целый день вязала с бодрым
    Настроеньем до темна
    В ожидании сна.
        Вдохновенное то пенье,
        Как прилив морской воды,
        Были горечи полны...
        Вызвав в памяти волненье
Пенелопа вдруг сама
По ступенькам вниз сошла.

72
И вступив в палату тихо,
Стала подле там столба.
Что один могучей силой
Подпирает свод дворца.
    С нею рядом две служанки,–
    Но она в своей осанке
    Так божественна средь них,
    Что собою всех пленит...
        Но прикрыв свою чуть щеку
        Покрывалом с головы
        Небывалой красоты,
        Обратилась вдруг к певцу,–
Вдохновенные слова
С плачем молвила тогда:

73
Мудрый Фемий! Ты ведь знаешь
Много песен. Спой нам ту,
Всех, которой восхищаешь,–
Песней звонкой под струну.
    В них певцы до нас сложили
    Про отечество, где жили,
    Воспевая нам богов
    И героев всех веков;
        Спой же сидя пред собраньем:
        Гости будут за столом
        Продолжать досуг с вином,
        И в ликующем молчанье
Оживут герои дат –
Их услышать каждый рад.

74
Так прерви слова печали
От которой я грущу;
Замирает сердце даже –
Жить на свете не хочу:
    Жесточайшее ведь горе
    Мне из всех досталась в доле;
    Мужа верного лишась,
    Сын остался без отца;
        О погибшем я всечасно
        День и ночь скорблю тайком,
        Но в душе отрадно то:
        Что жила я не напрасно
Муж прославил без прикрас
Всю Элладу, Аргос, нас!

75
Отрезвел сын Одиссеев,
Услыхав ее слова;
Робость схлынула, смелея
Возразил он ей тогда:
    “Милая, о мать, родная!
    Ты напрасно утруждаясь,
    Как же хочешь запретить
    Душу всю певцу излить?
        Не певец в своем стремленьи,
        А виной всему бог Зевс,
        Посылающий с небес,
        В своей воле вдохновенье.
Правда, горечью красна,
Коль от сердца вся она!

76
Не препятствуй так родная,
Чтоб допел бы нам певец
О возврате тех данаев,
В горькой участи своей.
    С похвалой великой люди
    Внемлют песне, словно судьи,
    В сопричастности своей,
    Тех далеких – близких дней.
        Да не радость, а отраду...
        И сама ты в ней найдешь
        Не печаль, что не сведешь,
        А печали той усладу,
В память гибели людей –
Знаменитых нам мужей.

77
Удались в свои покои
И хозяйством там займись,
Что достойно женской доли;
За работой присмотрись:
    Пряжей, тканьем иль вязаньем;
    И своих рабынь старанье,
    Чтоб прилежны были все
    Одинаковы везде.
        Хоть конечно это смело –
        При собранье говорить,
        Чтоб желанье изъявить,
        Знай: не женское то дело,–
Дело мужа, ныне мне
Право перешло вполне!

78
Изумилась Пенелопа
Многоумным тем словам:
Речи будто бы от бога,
Только сын сказал их сам.
    Сердцем, внемля, удалилась
    И в покоях затворилась
    Средь служанок там она
    Горько плакала одна,
        До тех пор пока Афина,
        Обратив пристрастный взор,
        К ней сошла с высоких гор,
        Где всегда жила богиня,–
Ей на очи не свела
Сладкого ночного сна.

79
В потемневшей же палате,
Женихи все той порой,
Громко спорили о злате,
Что приданное с горой
    Даст союз им с Пенелопой...
    Но тут сын высокой нотой
    Брань прервал и свой указ
    Преподнес ударом в глаз:
        –Женихи вы Пенелопы –
        Вы надменны и горды,
        Но отныне все пиры
        Учреждайте в своем доме;
Так прервите ж шумный спор –
Непристойный этот вздор.

80
Нам приличнее вниманье
К песнопевцу здесь склонить
Он не раз своим стараньем
Всех успел уж покорить,
    Слух, пленяя своим пеньем,
    Он одним лишь вдохновеньем
    Был подобен лишь богам.
    Ну, а я, скажу всем вам:
        Завтра утром приглашаю
        Всех на площадь вас прибыть,
        И хочу предупредить!
        Всенародно там желало
Вам в лицо одно сказать;
Хватит здесь вам пировать!

81
Коли вы того желая,–
Тратьте так свое добро!
В своем доме учреждая
Все пиры и мерзкий спор.
    Но, однако, вы учтите,
    Если снова вы решите,
    Что приятней здесь бывать
    И меня лишь разорять,
        То тогда богов всевластных
        Я на помощь призову,
        И в божественном суду,
        Вам от Зевса – стрел опасных,
Кары всей не избежать:
Смерть не станет вас искать...

82
Так сказал сын Одиссея,
Замолчал присел за стол.
Женихи дерзнуть не смея,
Приумолкли с его слов,
    Закусив с досадой губы,–
    Удивлялись: как он зубы
    Обнажить на них посмел,
    Будто островом владел.
        Антиной же, сын Евпетов,
        Возразить ему решил,
        И такую речь сложил:
        “-Сами боги уж конечно
Научили так дерзать
И словами щеголять;

83
И по их, конечно, воле
Стал кичливым и дерзишь
Нам в словесной ты угрозе,
Чтоб отсюда мы ушли.
    Но беда тогда наступит,
    Коли воля Зевса будет,–
    Станешь нашим ты царем –
    Вот тогда мы пропадем!
        А на то – имеешь право
        От рождения на трон”.
        Телемах умерив тон,
        Кротко молвил вслед лукаво:
–Антиной, друг, не сердись,
С откровенностью мирись:

84
Если б дал мне Зевс владычить
Нашим островом Итака,–
Я ему не стал б перечить!
Или мыслишь ты иначе,–
    Доля царская всех хуже
    Среди моря здесь на суше?
    Нет, скажу тебе не худо,
    Даже если и не чудо –
        Сам он в чести у народа;
        Да и копится добро
        В доме скоро у него
        Незаметно год от года;
Сам у власти важных дел –
Богом избранных удел.

85
Но среди Итаки вольной,
Меж ахейцами средь нас
Много есть мужей достойных,
Чтобы дать ему всю власть;
    Среди старых или юных,
    Среди них не мало умных,–
    Вам достойного избрать,
    Коль не мыслите вы ждать
        Одиссея, только знайте:
        В доме я своем один
        Над рабами господин
        Только мне здесь подобает
Власть над ними; их – отец
В битве добыл, смерть презрев.

86
Евримах, сын Полибеев,
Телемаху отвечал:
–Телемах, сын Одиссеев,
Вижу я твою печаль;
    Кто назначен, мы не знаем,
    Над ахейцами в Итаке
    Царствовать. Но участь та
    Средь бессмертных решена;
        В доме ж ты своем, однако
        Повелитель, и никто
        Не имеет прав на то,
        Да пока вольна Итака,
Чтобы смог еще дерзать –
На наследство посягать;

87
Но, любезный, я желал бы
Все о госте новом знать;
Мы бы были очень рады
Если мог бы нам сказать:
    Он откуда к нам явился;
    Как зовут и где родился?
    Рода, племени его;
    И еще,– важней всего,
        Землю тут, какую славит
        Он отечеством своим;
        С вестью ли он приходил,
        О желанном нам возврате
Одиссея и друзей,
После стольких многих дней,

88
Или нас он посетивший
Лишь по собственной нужде,
Поведеньем удививший,
По делам опять исчез;
    Он знакомства не дождавшись,
    На ночлеге не оставшись...
    И конечно, что сказать,–
    Он не прост, как нам видать,
        Коль он странен так собою.
        –Друг любезный Евримах,–
        Отвечал так Телемах:
        Навсегда утрачен мною
День свидания с отцом;
И не верю я давно

89
В возвращении слухам разным,
В том, что могут нагадать;
Прорицаниям напрасным,
Все, которым верит мать.
    Гость из Тафоса был Ментес –
    Одиссея гость,- мной встречен
    Анхилой; он сын царя –
    Многоумного вождя,
        Средь людей веслолюбивых,–
        Телемах так говорил,
        Убежден хоть сердцем был,
        Что бессмертную богиню
Он увидел и прозрел,
Духом слабым вдруг окреп.

90
Гости ж к делу обратились:
Стали сладко песни петь;
В пляске бодрой порезвились –
Снова начали шуметь,
    В ожидании вновь ночи,
    Хоть давно смыкали очи.
    Но пришлось прилично ждать,
    Так что трудно было встать,
        Ночь же черная настигла
        Их веселия разгар,
        И того, кто млад иль стар,
        В сон охотно закружила:
По домам все разошлись
И покою предались.

91
Телемах, всех проводивши,
Вскоре сам пошел в чертог;
Он фасадом выходивший,
Украшал прекрасный двор.
    Впереди шла Евриклея –
    Няня, добрая как Фея,
    С факелом, чтоб тьму согнать –
    Путь любимцу освещать...
        Как усердно угождала
        С детских лет она ему,–
        Кто она - потом скажу.
        А сейчас хоть и устала,
Отворила в спальню дверь:
Как красиво в ней теперь!

92
На богатую постелю
Утомленный он присел:
Снял сорочку... но не смею
Отвлекать от важных дел...
    Он заботливой старушке,
    Поправлявшей тут подушки,
    Бросил в руки и прилег,
    Но уснуть еще не мог.
        Ту сорочку осторожно,
        Вмиг угладив и сложив,
        Словно джина усмирив,
        Что обыденно – не сложно,
И повесив тут на гвоздь,
Удалилась после прочь.

93
Двери ручкой затворила,
Что в узорах серебра,
Красотою всех дивила...
Да задвижку, как смогла,
    Затянула крепко ремнем,
    Удалившись тихо в темень...
    Дочь разумная в отца,
    Молода когда была,
        Куплена Лаэртом – дедом:
        Двадцать он быков отдал...
        Ложа он ее не знал:
        Ревности, минуя женской,
Он с супругой наравне
Уважал ее вдвойне.

94
На овчине, мягкой нежной,
Телемах еще не спал;
На постели белоснежной
До рассвета размышлял.
    И к кровати той точеной,
    К спинке сделанной узорной,
    Обращен его был взгляд –
    На затейливый обряд.
        Вспоминал он гостя – старца,
        Как с копьем к нему пришел,
        Дал совет и вмиг ушел.
        В нем душой узрел посланца,
Провиденьем от небес,
Что послал ему бог Зевс.

95
Солнце спряталось за горы:
Спит синица, спит сверчок.
Пусть остынут твои взоры –
Спать пора тебе сынок.
    Ты гляди: уже ведь поздно –
    Нагулялись превосходно;
    Чтоб уснул ты без проказ,
    Был и первый мой рассказ,
        А сейчас тебе приснится
        Путь нелегкий по волнам –
        Курсом к дальним берегам;
        Только надо научиться
Твердо по земле шагать –
Родину любить как мать!
      
            20.10.1986 – 01.04.1987