Зеро

Наденешь контактные линзы,
Прогрузятся нелепые лица,
Где нет слов, правды и принципов,
Где плебеев убивают патриции,
Где Аска не влюбится в Синдзи.

Накинешь свой панцирь,
Поболтаешь по рации,
Покинешь свой карцер,
Уйдёшь к «камикадзе».

Бродящий под окнами,
Завернутый в коконе
Боится промокнуть
Горящий ронин.
Без прока, подруга,
И мимо ты вновь
Кривою дорогой
С богами же вровень
Скользящей походкой
Летишь ты вперёд.

Отчаянный ронин стоит в тишине,
Мерзлотный ливень, намокнет кашне,
Седым отпечатком на грязной щеке,
Остался единственным твой поцелуй,
«Теперь мне не страшно даже в аду»,
И вены набухнут, кривясь на руке.

«Камикадзе» получил пиетет,
А ронин – вперёд, на фронтир,
Пучиною вод заполненный тот,
Где сепией огня загорается фронт,
Где от жажды дохнет микроб.

Отвернут тобой, материя в ноль,
Язык сохраняет ароматы отрады,
Понервничал вновь, потеряна роль,
Любимца души, подумать отвратно.

Кому вертолёт, кому самолёт,
Кому красота твоих рук,
Но мне остаётся лежать на полу,
И слышать сердечный свой грохот.

«Камикадзе» лишь врёт, а ронин же верит,
Но судьба троекратно покажется вредной,
И ты далеко, авианосец-товарищ
Проводит ронина в финальную треть.
Спасибо за всё! Утонет на капище,
Хотел бы я тебе спеть,
Вот только ронин успел умереть,
Его не найти на кладбище.