белый лён

Всё длинно - речь, письмо и жизнь длинна,
хоть это неожиданно и странно,
как белая скатёрочка из льна
на столике вагона-ресторана.
Хотя ворчу, конечно - выйдет срок,
оплатим счёт, скатёрку сменит саван.
А что Господь так долго нас берёг,
ну что ж, на то Господь велик и славен.
Как ночь длинна, хотя длиннее дни,
сейчас июль, попутчикам не спится.
Разлита водка, боже сохрани,
уйти, заметив - курица, не птица,
и я не пью, простите, господа,
пока платить по счёту не желаю.
Состав идёт неведомо куда,
моряк, девица, пара пожилая -
лишь искоса посмотрят на меня,
и мысленно послав куда подальше,
решат, что всё пустая болтовня,
попытка цену сбить на распродаже
забытых архетипов словаря.
Как длинно всё... О том ли мы мечтали?
Мы выдохлись, но честно говоря,
ведь мы и не стремились в Розентали.
Что есть, то есть, мы утречком сойдём
на станции, кто трезвый, кто с похмелья,
и каждый побредёт искать свой дом
и сад, где раньше яблони шумели.
Здесь летом сохла скатерть изо льна,
здесь печь и круглый хлеб в муке и тмине,
и даже речь ещё сохранена,
пускай и говоривших нет в помине.
Дома вросли, в колодцах нет воды,
всё коротко, что в детстве было длинно,
и скоро все колодцы и сады
укроют чернозём, листва и глина.
И слово, истончаясь на губах,
пополнит ряд архивного запаса,
но белый лён застиранных рубах
шепнёт, что может, кто-нибудь и спасся.