Отчаянная

  Она и в самом деле была отчаянная. Пожалуй, не было во всей деревне, из великого множества гостящих там летом детей, такой лихой девчонки. А может, даже и мальчишки такого не было. Казалось, ей чужд страх. Она не боялась совершенно ничего (из того, что могло напугать других детей, да и не детей – тоже)
Как-то, завидев на дороге змею, она бросилась к распластанному тельцу, схватила его и с воплями: «Бабушка, ты только посмотри, какая змейка!»- вбежала в дом. Бабушка была женщиной степенной и уравновешенной, но одному Богу тогда было известно, чего стоило ей сохранить эту уравновешенность.

  Отчаянная не боялась гусей. Да-да, той гусиной стаи, что с угрожающим шипением, вытянув шеи, двигалась в ее сторону. Её забавлял этот дивный «японский танец» с поклонами. Она останавливалась и так же- с шипением протягивала к ним свои ладошки, сложенные в виде гусиной головы, а потом и вовсе – начинала совершать «ответные» поклоны в сторону стаи. И стая терялась – что такое – не прутом, не камнем, не палкой?? Шипение прекращалось и «японский танец" заканчивался – вот досада! Воинственные гуси с этого момента теряли к отчаянной всякий интерес и шли дальше своей дорогой, да и она торопилась на встречу новым приключениям.

  Ещё одной страстью этой лихой девчонки было огромное колхозное стадо коров. Особо она прониклась участием к быку.
- Бабуль, дай хлебца, - просила она.
- Тебе зачем? – подозревая подвох, спрашивала бабушка.
- Быка покормить!-
- Да ты что?! Он же тебя забодает!
- Но, бабуль, ты послушай, ты только послушай, какой он голодный! Слышишь? Слышишь?
Бык и впрямь, ревел так, будто был не кормлен неделю, а то и две!
-Я же его хлебушком - продолжала она - Ну зачем, скажи, зачем ему меня бодать?- чего-чего, а убеждать она умела.
-Хорошо – сдавалась бабушка – иди домой, возьми сухариков, но лучше все ж их Ночке отдать, она обрадуется.
И каким-то чудным образом каждый раз получалось так, что к возвращению отчаянной стадо уже скрывалось за поворотом. Хлеб в итоге доставался бабушкиной Ночке, и та всякий раз пыталась отблагодарить за лакомство свою маленькую кормилицу, а разок даже «слизнула языком» ее ручонку. Было ли это страшно? Ну разве что – самую малость, это лишь стало уроком впредь быть чуточку осторожнее.

  А Баба-Яга! Какой неподдельный интерес был у отчаянной к её персоне!
- Где же? Ну гдеее???- всякий раз спрашивала она и стремглав мчалась туда, где Яга, зловещая Яга уже приготовила мешок, чтобы забрать её за непослушание. Но каждый раз, каждый раз она опаздывала. И Баба-Яга, и Леший, и Бабай пропадали, стоило отчаянной оказаться в месте их «дислокации». «А, может быть, они меня боятся?»- думала она. И расстраивалась: «Неужели я такая страшная?"

  А как безудержно манила её стихия воды! Она готова была плескаться дни напролет, благо река была прямиком на задворках бабушкиного дома. Просто войти в воду было выше её сил, каждый раз она влетала в реку с восторженными воплями, поднимая фонтан хрустальных брызг. Но особым счастьем было раскачаться на тарзанке, что висела на толстом суку старой прибрежной ивы. Раскачаться и….оторвавшись, лететь, подобно птице. Да, полёт длился лишь мгновения, но это было окрыляющее чувство свободы! Полет над речной гладью, предвосхищавший полное погружение в столь родную ей стихию! И казалось, что вся река фонтанируем миллионами радужных брызг!
  Словом, она любила жизнь во всех её проявлениях и любовь эта, очевидно, была взаимна! Жизнь тоже её любила.

  Развенчание мифа о бесстрашии отчаянной произошло совершенно неожиданно. Как-то теплым августовским вечером она оказалась на крыльце, что выходило из дома на сеновал. Сладко пахло сушёной травой, терпко – березовыми вениками, в изобилии развешенными под самой крышей. Как она любила эти запахи! Она потянулась… И вдруг свет погас а сзади предательски щелкнул дверной засов. Отчаянная толкнула дверь и лишь подтвердила свою догадку. «Братец»- подумала она.
-Открывай, слышишь, а то дверь сломаю! Ты меня знаешь! - угрожающе начала она.
На той стороне ехидно хихикнули: «Ну-ну!» Искать другие пути выхода было не в её правилах, раздался грохот. На самом деле дверь ломать она вовсе не собиралась, расчет был на то, что услышав «шум да гам», в коридор выйдет бабушка, и Вовчик просто трусливо сбежит, дверь ему придется открыть – надо ж как-то будет скрыть «следы преступления». Грохот усиливался, он уже вполне мог привлечь к себе внимание. Конечно, ведь кулаками достичь нужной громкости не получилось и в ход пошли ноги! За дверью почуяли неладное и «пошли на уступки»- загорелась лампочка! Зачем?! Зачем она загорелась? Отчаянная подняла глаза и остолбенела – прямо перед ней, в в хитро расставленных паучиных сетях билась муха. Она то сжималась в безжизненный комочек, то вновь рвалась прочь из паутины. Но не тут то было – огромный жирный паук с крестом во всё брюхо изощренно пытался расчленить свою жертву. Казалось, он был размером с бегемота – не меньше! Отчаянная стояла, будучи не в состоянии проронить ни слова. Она, та, что могла закрыть собой котенка от стаи собак, сейчас не могла пошевелиться. Пожалуй, впервые она почувствовала свою беспомощность. Страх – липкий мерзкий скользкий страх овладевал ею всё больше. Она не могла оторвать взгляда от жуткого зрелища.

 Сколько длилось это оцепенение? Казалось – вечность! Повисла мёртвая тишина. За стеной, видимо, почуяли неладное, щелкнул засов и дверь стала медленно открываться. Вовкиному взору предстала отчаянная….бледная, как смерть.
- Таньк, ты чоооо??? – он тоже изрядно побледнел - это, погодь, я сейчас бабушку позову. И рванул в дом.
И тут она завизжала. Такого дикого визга, пожалуй, еще не слышала округа. Вдох и снова – дикий визг. Зазвенели стекла, захлопали двери. Наконец-то она нашла в себе сил отскочить от жуткой картинки. Никто из домочадцев не мог понять, что произошло.

  «ЧТО? Что случилось?» - спрашивали её и переглядывались - что здесь произошло столь ужасающее, что ещё недавно болтающая без умолку девчушка лишилась дара речи? Она уже не была той «отчаянной», она была скорее отчаявшейся и потерянной. «Там»- сказала она и заплакала. «Таам» - махнула она рукой на злополучную дверь…
«ЧТО? Что там?»
-Там….ПАУК - выдавила она из себя это ненавистно-мерзкое слово и зарыдала в уливную. Лицо ее было искажено мученической гримассой, будто не муха, будто это она билась в той паутине.
-Паук????? Он же маленький? Столько крика из-за какого-то паука? Сейчас я его веником. – утешила бабушка.
- Нет, нет, не надо – почему-то отчаянной казалось, что если тронуть паука, то он пренепременно отлетит в её сторону. Она вбежала в дом , бросилась на диван и уткнулась лицом в своего плюшевого мишку. Так, на щедро улитом слезами мишке она и заснула, настолько истощили ее последние события дня.
  Утром её разбудили пробившиеся через занавеску солнечные лучи. С кухни сладко пахло пирожками, по стене метался солнечный зайчик. Новый день обещал быть замечательным!