роденовский мыслитель

Полно скульптур вместил промокший сад -
все в каплях, их покров ещё не высох.
А гипсу лет, пожалуй, шестьдесят,
присмотришься - написано на визах -
пора, пора, пока ещё свежо,
здесь подлинников нет, довольно копий.
Театр. По Станиславскому - ружьё
висит на сцене, воздух - чистый опий,
Создатель на скамеечке сидит -
ни дать, ни взять - роденовский мыслитель,
знаток, философ, мастер, эрудит.
И этот мокрый сад ему - обитель.
А ряд скульптур, глядящих вдаль с тоской,
не люди, только гипсовые слепки.
Все подлинники где-то в мастерской -
улыбки, плечи, круглые коленки.
Отливка в бронзе - сцена, эпизод,
подмостки оживающего сада,
распевка птиц и воск пчелиных сот.
На влажную скамью в саду присяду,
мыслителю опять задам вопрос -
к чему всё это, в чём же смысл финала?
Всё будто понарошку, не всерьёз,
и неопределённость доконала.
Скульптуры мне об этом говорят,
о том, что я когда-нибудь задену
плечом косяк тех самых адских врат,
известных только богу и Родену.