***

Жарко. Под первобытной луной недалекий герой
кличет к дому рекой под высокой весной.
    Его горб перев'орот разрезом груди,
        В его камне кост'и не струится вода,
        Его чувств не стенает фриволья река —
    Его сонмы тростинок приветствуют штиль.

Беспокойный карниз желтым цвет раскрасит
    эту землю в хрустящее время у жерди.
    Монтеверди сменился изысканным Верди —
Кто последнего сменит? Мир дивен, прекрасен?

Я слонялся в заслон с право-левой ногой,
    Тычил хлебу, мечтавшему в пряный город,
Жил в разрез с утопающей в мраке водой.
    На прокисших мечтах можно сготовить творог.
    На несъеденной снеди кормить весь короб
        и не чувствовать давки желудка в крови.
    На невыпитый сок может быть распорот
        даже камень, давно перешедший в гранит.

Я листал отголоски искусства Богов,
    Я искал в полусонном бульваре людей,
Перелеском шатался по розе ветров
    от южан до высоких балтийских.... ветвей.

Я взирал на античность в кайме "Новый мир".
    Созерцая в себе сребролукий кумир
черно-белым по белому в грифель строчит
    репродукцию неба каспаровых плит.

Я в капелле наплакал копилку судьбы.
Мне не машет рожденье с гнездом борозды.
Я на чистом листе перемазал труды
    павших в бездну, ланит не оставивших здесь.
    На найденышах-книгах оставил разрез,
Понадеявшись тенью святой пелены
запрокинуть бокал осиянной весны —
Перенервничал. Спит электричество мзды.

Только жизнь под повалом жестоких вождей,
Второсортных, дешевых, безпарых путей
    грозно правит мной: буду ли ал
    или будет халдеть заводной будуар.
        Бодрым валом стучит световая вуаль.
        Над надсадой воздушная мечется шаль.
            Патетично плывет парус ночи в мой день,
            Патетично скрипит за материей тень.