Волокита

Усопший чиновник предстал у врат рая
С багажной тележкой с огромным баулом.
Полдня отстоял, боль в ногах ощущая,
Бурча недовольно, что нЕ дали стула.

Народу толпа. Взгляд бросают украдкой.
К тому же они налегке, без обузы.
Толкают в бока, наступают на пятки,
И мнут его модно пошитый картуз.

Дошла к нему очередь в пункте приёма.
Поклажу оставь, она будет в пригляде.
И, прежде, чем ключ тебе выдать от дома,
Пойдём, говорят, на экскурсию, дядя.

Вернули его в родной город эскортом.
Автобус час ждали жарой в летней пыли.
Впихнули едва. Дальше в воздухе спёртом
По ямам с ухабами долго возили.

Потом в поликлинике местной толкались.
Сперва за талоном, затем в коридоре.
С советских времён, что в наследство осталась,
Катали по вызовам в старенькой скорой.

Свозили в детдом, где давно течёт крыша.
Обед предложили из школьной столовой.
Склады показали, где водятся мыши.
И свалок стихийных размах нездоровый.

Вернули в пункт пропуска еле живого.
Под руки держа, задавали вопросы.
Хорошего в жизни ты сделал ли много?
И что в рай в бауле везешь, недоносок?

Открыли. Там деньги, доклады, отчёты,
Расписки, ключи, векселя, золотишко.
На дом документы, все фото с курортов.
И много все на сто жизней с излишком.

Пытались найти благодарность. Хотя бы
Во взятках и схемах, откатах искусных.
Но, кроме корыстью задушенной жабы,
И там оказалось всё начисто пусто.

Короче. Без следствия тут всё понятно.
Статья. Приговор. Без удобств одиночка.
И в топку баул. На ногах дядю ватных
В «элитный пентхаус» оформили ночкой.

Мораль.
Справедливости нет в этом мире.
Надеяться нам лишь на то остаётся,
Что тем, кто бессовестно бесится с жиру,
Ответить за всё на том свете придётся.