Александр Островский. Часть восьмая

Вершина драматурга — пьеса...
«Грозу» имею я ввиду.
Боль и тревога мощным прессом,
Предчувствие таит беду.

Совпали с точностью моменты,
Фантазия и жизнь сплелись.
«Гроза»... и шквал аплодисментов
В порыве яростном слились.

Уваровский жест* нет, не шутка,
Актрис великих бенефис.
«Луч света!» — Добролюбов** круто,
Получен самый главный приз.

Не только Добролюбов-критик,
Все восхитились: «Да, пророк!
Реальности бог-аналитик,
Ведь им изобличён порок».

Погибла в ноябре*** мещанка,
Что обитала в Костроме.
Она простая горожанка,
Бог знает, Что в её уме?

Муж нелюбимый был виновен
Иль деспотичная свекровь?
Иль случай — беспощадный овен,
Который будоражит кровь?

Явилась пьеса предсказаньем,
За месяц до беды пошла.
Каким-то высшим указаньем
Судьба Островского вела.

Близки пороки жизни прежней,
Все «узкие» её места.
Мещанский быт, что без надежды,
Мятежность духа, маята.

Знал затхлость быта у мещанства.
Свидетелем той жизни был,
Где процветало окаянство,
Жестокий строй людей губил.

Стал выразителем эпохи,
Поэтому совпал сюжет.
Все драматурги жалки, плохи,
Коль дара предсказанья нет.

Островский знал все точки боли,
Он следовал законам Вед.
Екатерина — сгусток воли,
Луч солнца в тёмном царстве бед.

Примечание:
*За пьесу «Гроза» Островский был
награждён Уваровской премией;
**Николай Александрович Добролюбов —
литературный критик, демократ;
***В ноябре 1859 года погибла
мещанка Александра Клыкова в Костроме,
а пьеса «Гроза» была завершена ещё
в октябре того же года.