Лезвие с обломанной ржавчиной

подыши  пантомимой,  ветер,
каждый  прожитый  штрих,  шаг  шарм,
не  бойся  слов  моих,
не  засветить  плёнку  сдержано,
твоя  уникальность  не  передаст  мою  неприязнь  к  богу,
возьми  след  мой  нюхом  пса,
возьми  укус  медузы,
это  зрение  увядающего  кровососа – будды…

сегодня  удачный  день  стареть,
и  солнце - нигер, 
в  серебрянке  липкого  взгляда,
вильнуло, 
приклеилось, 
что - то  важное  определилось  в  страницах  неважных,
что - то  захочется  переписать  набело,
висящее  веко  стиля  поднять,
полёт  выловить  коррозией,
дурея  от  волн  Айвазовского…

слушать  бой  сломанных  курантов,
меняющих  местами  время,
держать  под  камнем  танцующую  крысу,
смывать  облака  дождём,
напоминающим  помятое  утро,
держать  ладонь  виниловой  пластинки
стежком  заезженной  иглы,
упорно,
в  коротком  замыкании  стык  в  стык… 

учиться  вовремя  быть  неучётным,
учиться  не  влюблённых  понимать,
в  хрустальные  сны  бетонной  ночи
с  цепи  спустить  собак…

а  ты  положи  меня,  ветер, 
рядом  с  крыльями  умерших  птиц,
раз  в  пятки  ушла  душа,
босому  легче  осколок  стекла  в  душу  впустить,
и  стану  лежать  рядом,
видеть,
как  птицы  взлетают,
их  крылья  живыми  остались,
пусть  ночь  станет  тёмной,
как  уголь  в  мраморе  свинцовой  клети,
последняя  просьба, – 
развей  пепел  мой  над  землёй,
когда  догорит  крематорий.