Живая вода

На белых стенах замирает пыль
Под бой часов с потрёпанной кукушкой,
Горит тревожно масляный фитиль
Из живота распластанной лягушки;
Клокочет в кране мёртвая вода,
Глотни и враз в козлёнка превратишься,
Неосторожно выпав из гнезда
В конце последнего четверостишья.

И упадёшь на выщербленный пол,
Застряв в бороздках маленькой букашкой,
И не поможет парацетамол
Утихомирить сердце под рубашкой.
Оно стучится в каменный скелет,
Покрытый гнилью и пенициллином,
Не пожелав рядиться в сухоцвет
И прятаться свиньёй под апельсином.

Я лягу рядом, глаз не открывай
И не дыши так долго, как ты можешь,
Судьба снимает жирный урожай,
Пока мы лезем вон из грубой кожи.
Почувствуй среди льда моё тепло
В прикосновеньях лакмусовых пальцев,
Меня к тебе сегодня привело
Чутьё затерянных неандертальцев.

Скользнёт язык по глади живота
Почти как жало ласковой гадюки,
Покуда чаша с ядом не пуста,
К ней жадно тянутся любые руки;
И грех, сплетаясь с телом пополам,
Сочась потоками живой водицы,
Сольётся вниз по сомкнутым губам,
Стремясь к изгибу лаковой ключицы.

На перепутье рёберных широт,
Соприкасаясь с оголтелой плотью,
Огнями вспыхнет непреклонный лёд,
Сжигая в пекле лишние лохмотья;
И на обломках тесной наготы
Под вопли несменяемой кукушки
Проклюнутся багровые цветы
Из живота распластанной лягушки.