Пух тополиный

Пух тополиный ветром оторвало,
он вверх взмывает белым колесом,
пушинки кружат вместе поначалу,
а позже – порознь, за моим окном.
Курьером я при них. Зависимости, страсти,
скользящие погрешности похвал –
пух тополя! Мы рвём себя на части
и мучимся (ах, кто и что сказал?),
тревожимся, и жеста ожидаем,
и взгляда, и ещё чего-то, и …
О Боже мой, душа моя живая,
освободись и плечи распрями!
Тебе одной дарована свобода,
лови свой свет, держи его лицом!
Семь мудрецов древнейшего синода
собаку съели в дискурсе мирском:
– Познай себя! – они нам завещали.
– Вернись к любви! – нам сердце говорит, –
к той самой, о которой в дни печали
в «Послании к Коринфянам» грустит
апостол Павел, о любви нетленной,
которая взаимности не ждёт,
не раздражается (оценят – не оценят?),
всё переносит (горечи не в счёт),
не мыслит зла и своего не ищет,
всё покрывает (ничего – взамен)…

А этот пух, по одному из тыщи,
летит себе, свободен и блажен!


Худ. Пётр Фролов