Вещий сон - памяти папы посвящается

Вся наша жизнь -своеобразный симбиоз, сотканный как мозаика из фрагментов, слов, запахов и звуков. Эти фрагменты остаются в наших фотографиях, записях…, а главное, в нашей памяти…
Запахи, спустя много лет могут вызывать различные ассоциации… Например, мандарины, особенно у поколения, рожденных в СССР, ассоциируется с Новым годом, а запах сдобы …, с так любимыми бабушкиными пирожками…
Но пазлы нашей памяти складываются и из звуков, которые напоминают нам о чем-то важном, о чем-то приятном или печальном…, торжественном или романтическом…
В моей жизни звуки особенно четко ассоциируются с важными событиями… Резкий скрежет колес больничной каталки… с реанимацией, с пережитым кошмаром, когда я долго боролась за жизнь мамы… Но, еще … еще в моей жизни был и другой звук… Этот звук «врезался» в мою память, как некий набат… набат, символизирующий черту…, черту в другую… в очень взрослую жизнь…

«Тынды-тындым», дозируемо выдаваемый мощностью двигателя на систему управления трамвая звук, звучащий в памяти, будто тогда, по рельсам ехала сама ее Величество Судьба… Ведь именно с того разговора в трамвае все и началось…
Стоя в салоне трамвая под этот «тындым-тындым», я даже не сразу услышала звук телефона, который сливался с ним в одну некую таинственную мелодию…
Люди, живущие в современном мире, будто живут на автопилоте, считая, что все еще успеем, что сейчас не время, ни место,… сказать, те важные слова… А определить, когда же и в каком месте их говорить… нам сложно… Порой, они так и остаются, где-то за кадром жизни… неозвученными, или звучат, спонтанно, вот как тогда… у меня, под монотонный стук колес обычного трамвая.

В тот период я готовилась поехать отдохнуть с дочерью в Турцию и ехала заказывать билеты. Все мои мысли были сконцентрированы о предстоящей поездке, о том какие вещи брать с собой, о том — сколько всего еще нужно купить…
Резкий звук звонка, «вырвал» меня из этих бытовых джунглей и вернул в реальность. Звонил мой папа… Разговор был самый обычный, но что-то в этом разговоре меня насторожило, что-то… мертвой хваткой «вгрызлось» в память… В потоке, абсолютно рядовых вопросов и ответов, я вдруг услышала фразу…
— Ну, дочка, ты же у меня уже взрослая, сама способна принимать ответственные решения.
… И вроде речь шла о каких-то банальных вещах, и на общем фоне я могла не придать значения этой фразе, но интонация ее, меня как-то напугала… она несла некую фатальность…
Наступил день нашего отъезда. Мы летели через Киев, так было, как ни странно, значительно дешевле, к такому маршруту прибегали многие.
На перрон меня с дочкой пришли провожать родители. Папа, неся огромный чемодан и сумку, старался выглядеть бодро, хотя я знала, какой ценой ему это дается. Я уговаривала его взять носильщика, но мой отец, той советской закалки, когда все привык делать сам, а здесь — всего какие-то сумки… Поэтому столь «важную» миссию он не захотел никому доверять. Я же корила себя на протяжении всего движения к перрону, за свою коряво сложившуюся жизнь, за то, что «повесила» на отца с больным сердцем такую ношу… ношу замещения… опоры в жизни. Ношу, которую обязана была возложить на другие плечи, ведь родители делали все возможное и невозможное, чтобы эти «плечи» были в моей жизни…, а я …, а я слишком «накосячила», выбрав ни те…
И теперь мой папа, которому на тот момент было 74, нес эти тяжеленные чемоданы, тяжесть от которых ощущала и я… своей, рыдающей в три ручья, совестью…
Когда мы подошли к парапету и папа присел, я увидела капельки пота на его мужественном лбу. Эти капельки, словно слезы души, навсегда останутся в моей памяти прямым укором…
Дикторский голос объявил о скором отправлении поезда и я прильнула обнять родителей. В момент, когда я обняла папу, страшная мысль, на секунду пронзила мозг, мысль, что это в последний раз… Она напугала и разозлила меня… Я в бешенстве отогнала эту мысль от себя подальше и тут- же «ляпнула» фразу, которой придала значение, лишь потом… спустя время. Я сказала — Доченька, иди попрощайся с дедушкой!
.Более буквального смысла придумать было сложно…
Мы стояли в вагоне под стук отъезжающего поезда, звук так, напоминающий звук трамвайных колес…, а на перроне как-то обреченно оставались два таких родных и бесконечно любимых силуэта папы и мамы… Поезд двигался вперед, набирая обороты, а родные силуэты становились все дальше и дальше, пока не исчезли вовсе.
Вся эта поездка с момента ее планирования, была окутана некой мистикой… Все происходящее напоминало некие движущиеся кадры из замедленной кинопленки… Присутствовало ощущение нереальности, сна…
Да, в Турции я с дочкой была тогда впервые и не стоит описывать то, что практически известно всем, там побывавшим, тем более, что уже с первой ночи мой отдых, можно сказать, был «смазан».
Уже первая ночь в отеле лишила меня возможности получить удовольствие от всех прелестей турецкого курорта., ибо приснившийся сон надолго выбил меня из колеи.
Мне очень хотелось на новом месте увидеть того, кто, быть может, поможет в моей жизни носить чемоданы и я была активирована увидеть именно такой сон, но увидела я совсем другое…
Некая странная женщина, напоминающая цыганку, с длинными темными, как крыло ворона волосами и глазами, в которых застыла вечность, на мою просьбу погадать мне, лишь взяла мою руку, посмотрела на нее и чеканным голосом произнесла «А что тебе гадать…, ты уже уходишь!» Помню, как уже я посмотрела на руку, и на один момент мне показалось, что это не моя рука, а чья-то… мужская, но об этом моменте я сразу забыла. Тут же на ладони я увидела треугольник, напоминающий пирамиду, светящийся лазарным контуром, а в ушах стояла фраза, которую она тем-же чеканным голосом повторила еще раз «А ты уже уходишь».
Я вскочила среди ночи в холодном поту, выскочила на балкон…, закурила, потом еще раз закурила… и до рассвета я выкурила неимоверное количество сигарет, хотя, уже практически с этим делом было завязала… Уже утром, я поделилась рассказом об этом сне, с соотечественниками, которые, разумеется, пошутили по этому поводу и взялись «реанимировать» меня с помощью All inclusivного спиртного. Сказать, что у них это получилось, не могу, хладный «отпечаток» от этого сна не давал мне покоя весь отдых. Почему-то у меня возникло ощущение, что что-то со мной…, напридумывала себе разных диагнозов и как ни старалась отгонять эти назойливые, как летние мухи мысли, они все равно не давали покоя.
День отлета был особенно тревожным. В меня опять закрался неописуемый страх, я не могла понять -что со мной. Странное ощущение «падения в бездну»… и еканье внутри раздавалось эхом по всему телу, сковывая мозг. Вибрирующий вязкими волнами жуткий страх провоцировал меня на рассеянность. Уже в автобусе в аэропорт, проехав минут 5 руководитель группы спросила- у всех ли билеты с собой и я судорожно начала их искать, а не обнаружив их я запаниковала. Водитель развернул автобус, и мы вернулись в отель… Я бросилась обыскивать номер, но билетов не нашла, началась почти истерика, но спасибо руководителю, которая меня успокоила и предложила спокойно еще раз обыскать сумку. Когда же билеты, наконец, нашлись, я сочла возврат дурным знаком и снова погрузилась в свои мысли…
К слову нужно добавить, что такое поведение мне не свойственно, я достаточно педантичная в таких вопросах, но тогда…
Дорога в аэропорт казалось мне тоннелем, тоннелем в некое незнакомое измерение…, и если бы я не была в прошлом стюардессой, то подумала бы, что у меня попросту приступ паники перед полетом. Но это было что-то другое…, что-то более ужасное и необъяснимое, что-то незнакомое доселе, и оттого пугающее…, пугающее бесконечностью… неизвестности…
Наш самолет приземлился в аэропорту Харькова- это было место нашей пересадки на поезд до Минска. Огромные часы на вокзале приковали мой взгляд, и я завороженно смотрела на циферблат часов, словив себя на мысли что часы будто застыли, замерли… на мгновение, будто время на них остановилось. Во всем что со мной происходило было странное ощущение пребывания «под кайфом». Должна сказать, что в жизни я не испытывала этого состояния и не могу с достоверностью утверждать, что люди при этом чувствуют, но ощущение полной нереальности происходящего вновь охватило меня.
Телефоны тогда еще не использовались в той мере, как сейчас, да и роуминг был достаточно дорогой, а видя, что зарядка на исходе, я черканула смс, что мы приземлились и ждем поезда. Ответа не было.
Мы сидели с дочкой, прижавшись друг к другу, как два воробушка, и дрожали. Я не могла логически объяснить-что со мной происходит, но по щекам почему-то непроизвольно текли слезы… Моя девятилетняя дочь обнимала меня своими маленькими ручонками и я помню ее слова
— Мама, мне почему-то так грустно…
Полный разгром логическому объяснению картина… Возвращающиеся с турецкого курорта мама и дочка, сидящие, как две сиротки на скамейке вокзала, и обе беспричинно плачущие…

В поезде я все пыталась найти зарядное для своего, уже отключившегося телефона, т.к. свое я в состоянии той-же рассеянности оставила где-то в отеле…, или еще где-то…, но его не было…
На протяжении всего пути меня просто атаковывали предчувствия, я пыталась абстрагироваться, но они будто «вросли» в меня, стали второй кожей, неким незримым скафандром страшных предзнаменований.
С каждым знакомым звуком «тындым-тындым», по мере приближения поезда к дому, он все отчетливее звучал набатом в моей голове, все морозней мне становилось внутри, все пустынней.
На перроне нас с дочкой встретил бывший муж, что уже стало полным шоком и, разумеется, я первым делом спросила, где родители… Он, пытаясь сохранять спокойствие, сказал, что мой папа слегка приболел и мама попросила нас встретить. На мою отчаянную просьбу дать мне телефон для звонка, он сказал, что их телефоны остались на даче, что уезжали экстренно и все равно никто не ответит…
Когда наше такси остановилось на светофоре перед поворотом к родительскому дому… я заметила прямо перед нами машину из похоронной службы, но она прошла у меня просто «фоном»
Когда же мы остановились у дома, то я заметила своего двоюродного брата, стоящего в черной рубашке, разум мой помутнел и я, еле слышно спросила «Кто?» …В ответ я услышала металлический голос «ПАПА».
Только на 40 день я вспомнила, что в том вещем сне я на мгновение осознала, что рука то была не моя, а мужская…
Тогда-то я и поняла — чья рука больше никогда меня в этой жизни уже не поддержит…, но я очень верю, что она всегда будет сопровождать меня оттуда…