Кеннет Фиринг. Шахерезада. Перевод с Комментариями

Шахерезада

Не сагу твоей души в тисках судьбы, трепет-
    всердце, у нас своих бед полон рот;
не вечный скандал политических клик, мы сами там были, умник,
    давно, не помним когда;
не все ответы, оракул, о политике, жизни, любви
    есть они у тебя, но книга твоя из прошлой жизни;
нет, не о том, что ты не пята, сладкоголосый болтун, это ведь
    ложь, и не о том, как ты станешь ею, слишком уж
    близко к жизни;
не о том, что творили соседи пять лет назад, бутончик,
    и не о твоём погубленном детстве, не историю
    преданной дружбы,
не о твоём цинизме, бочонок пивной, и не о том почему ты циник.

Поделись с нами, если должен, чем-то для нас
    полезным, как телефонный номер,
или чем-то, что мы можем схватить, дай намёк на выигрыш,
    почти-невозможный, - мы поставим на карту,
Но лучше расскажи нам то, что мы не слышали никогда,
    например, расскажи легенду
    из книги Руфь.

Июнь 17, 2023


Scheherazade

Not the saga of your soul at grips with fate, bleed-
    ingheart, for we have troubles of our own
nor the inside story of the campaign scandal, wiseguy,
    for we were there ourselves, or else we have for-
    gotten it years ago
not all the answers, oracle, to politics and life and love,
    you have them but your book is out of date
no, nor why you are not a heel, smooth baby, for that is
    a lie, nor why you had to become one, for that
    is much too true
nor the neighborhood doings five years ago, rosebud, nor
    the ruined childhood, nor the total story of
    friendship betrayed
nor how cynical you are, rumpot, and why you became so

Give us, instead, if you must, something that we
    can use, like a telephone number
or something we can understand, like a longshot tip on
   tomorrow's card
or something that we have never heard before, like the
   legend of Ruth.


Комментарии:

Долгое обсуждение оригинального текста с другими переводчиками привело меня к выводу, что текст не ясный и ведёт к разным трактовкам. Некоторые переводы настолько далеко отходят от оригинала, что перестают быть переводом, не неся идей оригинала. При этом они могут быть интересными самостоятельными произведениями поясняющими взгляд переводчика на тему предложенную оригиналом.

Здесь дано детальное объяснение моего понимания всего текста и каждой строчки и её динамики в отношении к этой общей направленности текста.

Данное автором заглавие, «Шахерезада», не случайно и отражает суть того, что хотел автор сказать всем текстом.

Всем знакома история Шахерезады, красавицы сказочницы, которая смогла покорить сердце царя, казнящего своих жён, тем что с первой ночи проявила лёгкость необыкновенной сказочницы и незаурядный ум.  К утру она доводила рассказ до момента, в котором рассказ невозможно прервать. Царь, ночь за ночью, просил её продолжить рассказ в следующую ночь, что сохраняло ей жизнь и, постепенно, её присутствие и её сказки стали частью его жизни - её смерть отступила, пусть не надолго, перед силой её слова. И позже, когда пришло время Шахерезады, отступила вновь - сохранив нам её легенду и её сказки. Это ли не настоящая, легендарная победа поэта, рассказчика над смертью - ведь разговор со смертью, и победа над ней это одна из основных тем поэтического творчества.

Интересно отметить, что имя героини, сохранившееся в легенде, несёт в себе отражение того, что казалось важным и отражалось как главное в человеческой культуре: Шахерезада - «свободная горожанка».

Как же подходит Кеннет Фиринг к этой легенде?

С первого слова стиха «Не о…», даже не строчки а слова, он ставит себя, как «свободный гражданин» имеющий право выбора, на одну ногу с легендой. Он, будет выбирать тему рассказа, или по крайней-мере просит не рассказывать о том, что ему не интересено.

Знает ли он изначально о чём он хочет от неё услышать. Как в сказке о лампе Аладина - есть ли у него три готовых желания к сказочнице? Похоже, что нет. Он долго перечисляет то, о чём он слышать не хочет, пока, наконец, не находит, что же является его тремя желаниями - Аладиновская сказочная тройственность сохраняется, он предлагает Шахерезаде дать ему, скзать ему, три вещи.

Выбрав такой подход к рассказу о Шахерезаде автор, наверное, внимательно отберёт те темы, о которых он слышать не хочет - тем указав нам, что является для него и его времени либо не приемлемым, либо слишком хорошо известным. Ещё интереснее - чем окажутся его желания. Они тоже должны отразить то, что являлось в его время желаниями культуры, но, возможно, и только его персональными желаниями. Важно, что в этом должно быть существенное, для автора, отражение его действительности.

Надо отметить ещё одну сторону этого текста. Автор, лит. герой, ограничивающий Шахерезаду (он образованный человек и понимает, что её ему не ограничить) в том, о чём ей слагать истории, сам «Шахерезад». Его окружение это писатели, поэты и творческая интеллигенция Нью-Йорка. Так что, это явно обращение к себе и к ним, и темы, на которые не надо писать, и желания — это отражение той действительности. Именно поэтому он так безапелляционно обращается к Шахерезаде - он обращается к себе и своим современникам. Поэтому он позволяет себе не только указать ей - себе, о чём писать не надо, но ещё и позволяет себе давать ей - себе, сатирические и не лицеприятные имена.

Давайте же пройдемся строчка за строчкой по тому, что, по мнению автора, не должно быть темой рассказов и причины почему (он их приводит) об этом нечего писать. А закончим узнав, что же является тремя желаниями.

Прежде чем мы перейдем к построчному разбору необходимо сделать ещё одно замечание. Шахерезады, к которым он обращается, рассказывают не только истории о себе, но через своих героев историю своего времени. Американская поэзия того времени шла к так называемой «исповедальной» поэзии (которая станет важной в 50-е годы и позже). Поэтому, когда он просит не говорить о чем то личном, то это может быть, как обращение к самому себе, так и к общечеловеческому. Надо внимательно следить за текстом, чтобы понять где есть общее и где личное.

Каждые две строчки текста это:

первая, грубоватое указание на то о чём он слышать не хочет, заканчивающаяся, каждый раз новым, панибратским, саркастическим именем двавемы ей, и ставящим говорящего над Шехерезадой (самим собой);

и вторая, почему он не хочет об этом слышать.

Первое о чем он не хочет слышать:

     рассказа о трудностях личной жизни рассказчика-«Шахерезады», или, это
     остается не до конца ясным, через этот персонализированный рассказ, не
     рассказывать о том как трудно живётся человеку вообще –
     вторая строчка просто говорит, нечего об этом трепаться, когда у всех забот
     по уши.

     Саркастическое имя данное Шахерезаде, делящейся с нами жизненными
     бедами «bleed-ingheart». Если понимать его дословно - «истекающее кровью
     сердце» то теряется сарказм, а требование есть требование не говорить о
     своих болячках, которых хватает у всех - так что это скорее: «нашёлся
     сердобольный», произносимое с интонацией сарказма, что можно передать
     только интонационно. 
    
     Он попытался передать это соединив “bleeding heart” в одно слово, что
     разрушает силу каждого из них отдельно и намекает на сарказм.  Я выбрал
     слитно написанное слово «трепетвсердце».

Вторая просьба:

    не говори о политических скандалах, «умница»,
    поскольку мы все при них присутствовали, и успели забыть
    и вспоминать нечего. 
    Кеннет Фиринг был коммунистически настроенный американский интеллигент
    еврейского происхождения, в начале его поэтической карьеры это было
    явно видно в его стихах, ко времени Шахерезады он отошёл от
    выражения политических взглядов в поэзии, о чём и напоминает себе.

Третья не давать на всё ответы:

     политике, жизни, любви, оракул, - не быть назидательным (опять напоминание
     себе о том, что рассматривается, как хорошая поэзия), потому как надо
     помнить, что назидания твои и стары, как мир, и устарели.

Как видите всё больше складывается впечатление, что у этого стихотворения есть второе название: Шахерезада. Как писать стихи. Кроме того становится ясно, что обращается он, больше всего, к самому себе, и потому и позволяет себе эти саркастические имена.

Четвертый запрет:

     это прямо запрет на будущую американскую поэзию исповеди - «исповедальная
     поэзия» определившуюся в 50е годы.

     Строчка начинается с усиливающего последующий текст слова ее «Нет,»
     Нет, не о том почему ты не «пята», сладкоголосый болтун, ведь это
     ложь, но и не о том почему ты хочешь стать «пятой», так как это слишком
     близко к реальности (жизни).

     Слово «пята» означает в этом контексте нечто жизненно существенное, (как
     была существенна пята для Ахиллеса).

     Мы уже знаем, что автор обращается к себе и устанавливает заповеди того,
     чего не должно делать в поэзии, подобно тому, как заповеди Ветхого Завета
     говорят о том, что не должно делать в жизни.

     Не говори о том, что ты не ощущаешь себя центром мира - ибо это ложь (а ложь
     не может создать поэзию), но и не говори о том, что ты хочешь стать
     центром той «Вселенной» в которой ты существуешь, ибо это слишком
     исповедально - и такие исповеди, с точки зрения автора и поэтической мысли
     его времени, тоже не часть настоящей поэзии.


Дальше он снижает тон и тематику запретов, поиск того, о чём можно говорить, ускоряется.

    не о том, что делали соседи пять лет назад, розанчик,
    не о испорченном детстве,
    не о преданной дружбе –

поспешное перечисление в поисках о чём?

И вот возникло первое понимания желаний - оно выглядит как обращение уже не к себе - это не запреты, но к Шахерезаде, к сказочной рассказчице, победившей смерть:

     Дай мне что-то что я могу использовать –
     Например - телефонный номер,
     или подскажи маловероятную победу на скачках, где я могу, поставив на карту
     выиграть хороший куш,

    Но лучше всего расскажи мне историю, которую мы никогда не слышали (я прочёл
    это, как расскажи современную историю, которую нам никогда не удалось
    услышать), такую, как легенда моавитянки Руфь, начавшей род царя Давида.

    И в этом и состоит его желание: не столько просьба рассказать историю
    подобную легенды о Руфь, сколько желание услышать, что существовала такая
    история в наше время, о которой мы просто ещё не слышали.