в пропасть - шаг

Живём над пропастью во ржи,
угрюмый Сэлинджер нам близок,
родная речь, попридержи
своих весёлых одалисок,
играющих на все лады,
в нас азиатчину лелея.
Мы племя, вросшее во льды,
у нас их целая аллея,
особенных девонских льдов -
границы внутренних Монголий.
Завидя мир, любой готов
его познать, как воин голый,
роман читая и смеясь,
клинически непотопляем,
бубновую блатную масть
он кличет Санта-Николаем
и молится своим богам.
Перун, Стрибог, Велес и Макошь,
и голос, будто птичий гам,
слетается на хлебный мякиш
с чужих столов, и нет забот
сложить мелодию для гимна.
Своих сомнёт, чужих убьёт,
а что воробышку мякина,
когда и рожь, и пропасть тут,
и тают льды, и кровь сочится,
и пишет заново статут
капитолийская волчица
в Европе грязной и чумной,
куда ей хиленькой и древней.
А мы придём в неё с войной,
чтоб жечь деревню за деревней.
Чтоб жечь за городом другой
такой же город, распевая
наш новый гимн, чтоб грудь - дугой,
чтоб каждый метр - передовая,
чтоб рожь - в огонь, а в пропасть - шаг,
какой там Сэлинджер, откуда?
Мы спирт глушили натощак,
мы ели соли больше пуда
со всей страной всегда, везде,
услышавшие в новой гамме,
как вечность бродит по воде,
расталкивая мир кругами.