Хо Ши Мин

Привидятся Фидель, а после - Че,
но резче всех - вьетнамец узколицый.
Он здесь татуировкой на плече,
рассказанной когда-то небылицей.
К чему? Не знаю. Видно, всех милей
в каком-то смысле. Может, в самом-самом.
Последний порт приписки - мавзолей,
где спит герой, накаченный бальзамом.
Он был умён, он был хитёр и шал,
он шёл вперёд, как будто мирный атом,
он Сталина и Мао ублажал,
заехав к ним тайком в пятидесятом.
История... Гори она огнём.
Вьетнам. Куда Фиделю с Че Геварой.
Мы думали - отучимся, вздохнём,
но этот век, озлобленный и ярый,
встречает нас прищуром узких глаз -
опять война, опять враги всё те же.
Страна, как лошадь, заново впряглась,
ей место предусмотрено в кортеже,
и нам скользить по краю вместе с ней,
идут колонны с криком - цезарь, аве!
Придёт пора пристреливать коней,
кто станет их менять на переправе?
тем более, когда вода стеной,
а схлынет - всё проявится на деле,
у ангелов сегодня выходной,
здесь нет чудес, а вы чего хотели?
Архангелы гуляют по степи,
а сам Творец спокойно спит в хоромах,
и запросто читается - терпи
в его глазах, закрытых и огромных.
А всё плывёт - животные, дома
и люди тоже, выплывут едва ли.
Уже на пляжах видится Вьетнам,
и сам Господь дивится полусонно -
ну, что взбрело на ум безумным нам
в урочный час курортного сезона;
когда глаза холодные, ничьи,
глядят на мир с портрета Хо Ши Мина,
и где-то возле берега в ночи
плывёт неразорвавшаяся мина.