Sofiane Pomart - Borealis Северное сияние

Старушка сидела у окна и смотрела во двор на освещённую цветными лампочками залитую площадку. Двор был большой со старыми деревьями, на которых сейчас и висела новогодняя иллюминация. Его окружали старые, хорошо сохранившиеся дома в четыре-пять этажей. Жители домов отвоевали свой двор от нашествия автовладельцев, многие ухаживали в тёплый период за газонами, высаживали цветы и декоративные растения, формировали кусты. В центре двора оставалась большая свободная площадка для детских игр, без всяких новомодных игровых комплексов. Сейчас с приходом морозов на площадке залили каток, который не пустовал ни днём, ни вечером. К нему приходили дети, их родители и даже моложавые бабушки и дедушки - кто с коньками, кто просто последить за отпрысками. Старушка смотрела на каток и вспоминала себя совсем молоденькой, с парой "снегурок" с загнутыми полукольцом носами, в шерстяных рейтузах, коротенькой шерстяной юбочке и меховой жилетке поверх свитера плотной вязки. Она когда-то очень уверенно каталась на коньках, кружила спирали, чертила змейки, совершала прыжки. Правда, каток был не здесь, в Москве, где она живёт уже почти полвека, а в Ленинграде. На нём она познакомилась со своим будущим мужем, военным. Муж прошёл всю войну, а она пережив блокаду, выжила. В пятьдесят шестом мужа перевели в Москву. С тех пор она и живёт в этом доме и дворе, последние тринадцать лет одна. Детей у них не было, до войны из-за переводов мужа как-то не собрались, а потом сказалась блокада. Старушка вспоминала ленинградский каток и тепло крепких рук кавалера, своё ощущение затаившегося в ожидании чуда сердца. Из старческих глаз текли непрошенные слезинки, туманя и без того заиндевелый вид за окном. Она очень остро вдруг ощутила своё одиночество и запоздало жалела, что муж не настоял в своё время на появлении малыша.