***

Медитативно пребывание Вишну,
Безмолвно Его пенье, явны сны.
Порою озаряемые вспышками
Преддверия космической весны.

Уж озарённа крона Игдрасиля
Едва едва Светилом всех светил.
Но мир мирской ещё не пересилил
Тот зимний сон, что его охватил.

Из низовых пределов запредельных,
От самых Игдросилевых корней,
Стремится чернь к чертогам Йотонхейма
К игре извечной - света и теней.

Струится, льется сонм потоков вешних
В могучий и великий Кульджи-Хан,
Волнуясь ждёт могучий и безбрежный
Весны приход Вселенский океан.

Сюжет легенд на истине конечно,
Построен, только мир существовал,
Задолго до того, когда Ганеша,
Сломавши бивень, откровения изливал.

Всё произошло гораздо позже,
А сотворялось всё примерно так:
В безмерно тёмной комнате художник,
Существовал, а с ним лишь Пустота.

Не красок не имел он, ни холста,
Ещё немЫ тогда все звуки спали в нём.
Он тоже спал, однажды Пустота
На ухо шепнула ему: "ОМ".

Он спал не слышал, время пролетало,
Несуществовавшее ещё.
Была лишь Тьма - ОМ, - Пустота шептала.
Никто виновен не был, не прощён.

Ничто не разлеталось на осколки,
Чтоб сызнова быть собранным из них.
Однажды Пустота внезапно смокла,
Предвосхищая сотворение Любви.

Пробуждённый тишиной той абсолютной,
Художник свои веки отворил.
Ни ночи тогда не было, ни утра,
Лишь Пустота была мерилом всех мерил.

Не Ада ещё не было, не Рая,
Не каялся никто и не грешил.
Художник лишь один во тьму взирая,
Начало изначальное вершил...

Во тьму взирал Художник вдохновлённо,
Глядел, никак не мог отвести глаз
Он в недрах созерцал неогранённый,
В глубинах тьмы чудеснейший алмаз.

Не преисполнен граней, не кристален
Он выгледел безформенно живым.
Взгляд Наблюдателя своего отражая,
Вдруг воссиял Исток вселенской Тьмы.