Поэма Блокадный Дневник по одноименному сериалу

      -  1  -

Я открыл в ночи дневник один,
И туманом заплыла земля...
Я с утра из дома выходил
В творчество морозов декабря...

Только в этих наледях домов,
И полях, что во снегах стоят
Подле образов из дневника того,
Видел я Блокадный Ленинград...

Серебро деревьев фронтовых,
Трупы вдоль тропинок поутру...
И едва ли движимых живых,
И парадные, разбитые в снегу.

Слышал Моцарта, и первый артснаряд,
Что собою поразил дома,
Где в одной из комнат больше дня,
Новорожденный кричал и умирал.

Оттого, что мать не выбрала его,
Трое деток просто не спасти...
И соседка ни спасла ни одного,
С кем могла остаться на пути...

На санях возили хоронить...
Складывали ровно на земле
Возле морга. Чтобы увозить,
Всех кидали в кузов поскорей...

И одна подруга или мать
В одеяле мёртвое дитя
Не хотела просто оставлять...
В кузов кинули его, пыхтя...

Хлеб съедали строго по часам,
В остальном - старались кипяток.
И в колодце, кто не устоял,
Оставался вмерзший в тонны льдов...

Замерзали также на столбах,
Хоронили всех в обшитой простыне
Или в приспособленных шкафах
Под гробы для дочерей и сыновей...

Только пару месяцев спустя
Начали младенцы умирать,
И мужчинам, у кого потухший взгляд,
Тоже было сложно выживать...

Улицы нечищены... В поля
Были в один миг превращены
Невский, Грибоедов, Вся земля!
Мы здесь выживали, как могли...

Там, где в улицах не видно было троп,
Выжить Ленинградцы не смогли...
Много было и таких дворов...
Всех в руинах взорванной земли.

Люди, изо всяких сил брели,
Единицами, по тропам вдоль домов...
Силу и еду все берегли...
Ели клей, заваренный с водой...

Отскребали от обоев клей,
С голодом вели неравный бой...
Кто-то даже в кипятке варил ремень,
И рубили черствый хлеб прифронтовой...

Мех пытались есть, перчатки, всё,
Что могло от голода спасти...
А в одной из комнат жгли костёр
В самодельной печке из картин...

Из обоев, пола и из книг,
Затыкали окна чем могли...
Метроном нас отвлекал на миг...
Он звучит, и значит живы мы!

И когда солдатик немцев вёл,
То они не верили сему...
И сошли с ума увидев то,
Что так быстро погрузило город в тьму...

- " Здесь все умерли ", - сказал сосед отца,
- " В комнате все сложены горой "...
Только пара, престарелая с лица,
На кровати припорошена зимой...

Очередь снарядов по толпе,
Что за хлебом вкопана стоит,
И через минут 15 тем,
Кто спасать их вскоре прибежит...

Не укрылись, и снаряд попал...
В центр обезмолвленной толпы...
Руку женщины навечно оторвал,
И откинул так, что сразу не нашли...

И она кричит:"Ах где моя рука?!
В ней же карточки! В ней карточки на всех!"
И находят руку руки мужика...
И она их перекладывает вспех...

Я лежу на половицах вновь,
Вся укутанная с ног до головы...
И звучит сирена, стынет кровь...
- "Сколько жить мне до конца войны?"

Я хочу погибнуть, и, в сердцах,
Я не знаю, как ещё иду,
Не успела попросить отца
О Прощении, и передать еду...

В телефонных будках, и вокруг,
То дровянки сложенных людей,
То дружина, погружающая  труп,
В кузова, кишащие смертей...

Плачу и прошу помочь во тьме:
"Добрести, дойти бы до отца!
Господи, прошу один лишь день
Попросить прощения до конца"

           -2-

В очереди "хлебной" звуков нет,
Лишь волочат сани вдоль нее,
Падает котомочка на снег...
Рубят хлеб твердущий  топором...

Словно звери люди шли взахлеб,
И хватали, чтоб кусить его.
В снег с катомки выпал целый хлеб,
Дядька плакал...не поделать ничего!

"Это детям! Нет! Не трогайте! Нельзя!
Детям! Слышите! Не надо! Детям здесь!"
Рядом с ним подросток бегал, - сам дитя,
И просил отдать дитям упавший хлеб...

Я им стала поневоле помогать,
Но когда понюхала его,
Побоялась тем же зверем стать,
И не слышать боле никого...

Сев передохнуть, я съела хлеб...
И в дорогу снова собралась...
Я дошла, но в доме папы нет...
Снова до него не добралась...

Мой знакомый рассказал, что жив
Мой отец...Лишь переехал он.
Ведь трамваи кончили ходить,
А работать нужно все равно!

А потом он умер на глазах,
В санках крепко сохранив запас,
Книг, что от сожженья хлебом спас,
Выкупив у дворника в слезах...

Села я в усыпанный трамвай,
Усыпальницу замученных людей.
Думала, чуть отдохну, и в даль,
А проснулась в кузове смертей...

Меня вынули, и даже подвезли
До Невы. Им было по пути.
Сколько ноженьки тогда мои прошли!
Сколько же пришлось мне поползти!

Сквозь замерзший, и ушедший мир
В наши сложные минувшие лета...
Несмотря на все, мы все смогли,
Наша совесть перед повестью чиста!

Я дошла, увидела отца...
Только он меня такою не узнал...
Вся обледеневшая с лица,
Мой гнетущий вид его пугал...

Он меня заботой обогрел,
Чаем с сахарной землёю напоил,
Дал поесть котлет с свиных ремней,
И надежду вновь в меня вселил.

Он сказал, что все это не зря,
Что Блокада нам не зря дана!
Мы должны понять все про себя,
Становиться лучшей версией себя...

А иначе мы погибнем все,
Сами почерпнем свой род навек!
Должен жизнь продолжить на земле
Лишь порядочный и честный человек!

И когда ему сказала я
То,что не желаю больше жить...
Он сказал:- "Ах, как желаю я!
Для того, чтоб розы посадить!"

-""Розы мира",- чудные цветы,
Что через два года расцветут...
Подскажи, приедешь снова ты,
Чтоб увидеть как красиво будет тут?!

Если ты не можешь для себя
Жизнь свою прожить, и кануть в спять.
Проживи её для тех, кто слаб
Для того, чтоб им до смерти помогать!"

Через пару дней я вновь ушла...
В свой Блокадный тихий Ленинград.
И навечно веру обрела:
Помогать сквозь ропот канонад...

Тем, кто слаб от горя и тоски,
Тем, кто сдался и потратил много сил...
Я со всеми рядом, по-людски!
Бог грехи мои в молитве отпустил...

И поэтому я все ещё жива
Божьей помощью, и помощью людской...
Заклинаю Вас в обычные слова:
"Сохраняйте мир в себе любой ценой!"