Иван Грозный

    Жил  на  Руси  когда  то  царь,  субъект  амбициозный,
    И  звали  этого  царя,  Иван  Васильевич  Грозный.
    Дурную  славу  о  себе  потомкам  он  оставил,               
    Кровавой  жёсткою  рукой  он  поддаными  правил.
 
    Имел  привычку  государь  доносам  ложным  верить;
    И  сколько  снял  он  с  плеч  голов,  в  то  трудно  и  поверить.
    Во  гневе  страшен  был  Иван  ,до  умопомраченья,
    И  этим  часто  приносил  душе  своей  мученья.
 
    Однажды  в  ярости  большой  он  посохом  железным;
    Родному  сыну  своему,  нанёс  удар  смертельный.
    Когда    безумец  осознал;  что  сотворил  что  зделал,
    То  волком  взвыл  и  зарыдал  над  бездыханным  телом.
 
    Семь  дней  метался  царь  в  бреду;  случилась  с  ним  горячка;
    Терзала,  мучила  его  ужасная  болячка.
    С  тех  пор  не  мало  дней  прошло;  в  молитвах  слёзных  к  богу,
    И  муки  тяжкие  его  утихли  понемногу.
 
    А  Русь  тем  временем  жила  во  смуте  при великой:
    Дрались  между  собой  князья  за  Новгород  Великий;
    На  Волге  атаман  Ермак  купцов  нещадно  грабил;               
    С  литовцами  была  война;  Татар  ,жестокие  набеги,  опустошали  города.

    Бояре  заговор  плели  ,тайком,  боясь  расправы,
    И  царь  мучительно  искал  на  это  зло  управы.
    Чтобы  порядок  навести  и  вытравить  измены,
    Затеял  грозный  государь  большие  перемены.

    На  свой  широкий  царский  двор  собрал  народ  московский:
    Купцов;  служивых;  мужиков,  он  встретил  по  отцовски.
    Вином  медовым  угостил,  три  дня  народ  гулял  и  пил.
    Затем  из  крепких  молодцов  он  сколотил  дружины;
    Чтобы  разить  своих  врагов;  огнём,  мечом  и  силой.

    Так  появились  на  Руси  опричники  лихие;
    Опора  трона  и  царя,  отряды  удалые.
    И  повелел  им  государь  во  всех  своих  пределах;
    Порядок  строгий  наводить,  решительно  и  смело:

    И  вот  на  вороных  конях:  в  кофтанах  серебрённых;
    Рассыпались  по  всей  Руси  опричники  царёвы;
    Чтоб  непокорных  усмирять;  Бояр  измены  выявлять,
    И  дань  с  народа  собирать.

    С  тех  пор  по  сёлам;  городам;  и  в  самой  дальней  глуши,
    Имел  коварный  государь,  свои  глаза  и  уши.
    Опричники  ,слыла  молва,  по бражничать  любили, 
    И  без  особого  труда  злодеев  находили.
 
    Оцепенела  в  страхе  Русь  под  властною  рукою,
    Над  каждым  в  сущности  висел  топор  над  головою.
    Попавших  в  лапы  слуг  царя:  безжалостно  и  люто;
    Пытал  звероподобный  муж,  по  прозвищу  Малюта.

    Несчастным  узникам  темниц,  по  сути  обречённым,
    Он  ноздри  рвал;  слепил  глаза,  железом  раскалённым
    И  редко  кто  мог  устоять,  под  пытками  Малюты,
    Чтобы  себя  не  оболгать  и  не  признаться  в  смуте.
 
    На  красной  площади  Москвы,  стучат  с  рассвета  топоры.
    Там  ставят  виселицы  в  ряд  и  петли  уж  на  них  весят.
    Котёл    наполненный  водою:  висит  на  кованных  цепях;
    Невольно  вызывая  страх,  предназначением  ужасным.
    Под  ним  растопка  и  дрова,  сегодня  казнь  идёт  молва.
    Палач с секирою у плахи и красный цвет его рубахи;
    Напоминает  вновь  и  вновь,  что  скоро  здесь  прольётся  кровь.
 
    А  у  покровского  собора    на  возвышении  шатёр,
    Открытый  настеж  для  обзора.  все  ждут  царя.
    И  вот  в  карете  золочёной;  толпой  придворных  окружённый,
    К  шатру  подъехал  государь,  так  начинались  казни  в  старь.
    Усевшись  под  шатром  лазурным;  кивком  привычно  подал  знак,
    А  дальше  дело  было  так:
    Глашатый  вышел  на  помост;  указ  царя  читал  он  зычно,
    В  указе  государь  решил  судьбу  злодеев  самолично.
    Кому  вариться  в  кипятке:  кому  гореть  живьём  в  огне;
    Кому  повешенному  быть,  кому  головушку  срубить.

    И  началось  тут  ,боже  правый,  повсюду  крики:  вопли;  стон,
    По  всей  Москве  в  тот  день  ужасный,  был  слышен  колокольный  звон. 
    Вещал  он  о  кровавой  казни;  о  бренной  жизни  на  земле, 
    И  о  жестоком  беспощадном,  не  знавшем  жалости  царе.