Сказка о солдате Георгии

   Всем Защитникам Отечества посвящается               

                Сказка о солдате Георгии


          Отслужил суворовский солдат Георгий, положенные царем двадцать пять лет, и решил, первым делом, проведать отца с матерью, да на братьёв с сестрицами поглядеть.
          Далеко до стороны родимой – цельная тысяча вёрст! Это если по прямой. – Да, кто ж ходит-то без дорог? Где на попутной подводе, где какого купца с товаром сопроводить от всякого лиха, но большей частью на «своих двоих» маршировал солдат до знакомой ему сердечной деревушки.          
          Идёт он себе, да идёт, как вдруг заприметил немощного старика при дороге. 
– Здравствуй, служивый!
– Здравствуй, отец!
– Далеко ли путь держишь?
– Иду, отец, со службы домой.
– Ну, и, слава богу, что отслужился. А не угостишь ли меня водичкой? Да, может сухарь, какой завалялся? Оголодал я совсем.
          Солдат подумал: «Идти далеко, а всего три сухаря осталось. Грудь – в крестах, да голова на плечах».
– Угощайся, отец.
          Взял старец сухарь и сказал:
– Смерть тебе не писана. – И подает кисет с табаком. – Не скурить сей табак до скончания мира.
          Попил старик водички, съел сухарь и ушел, как будто испарился.               
          Георгий развязал кисет, набил трубку ароматным табаком, закурил, да подумал: «Не с проста всё это». А табак был первосортный, заморский. Не врал, знать, пленённый французский генерал, когда резонировал, что табачок сей – подарок, мол, от самого маршала Мюрата.
          На следующий день: идёт он себе, да идёт, как вдруг заприметил немощного старика при дороге, но совсем другого.
– Здравствуй, служивый!
– Здравствуй, отец!
– Далеко ли путь держишь?
– Иду, отец, со службы домой.
– Ну, и, слава богу, что отслужился. А не угостишь ли меня водичкой? Да, может сухарь, какой завалялся? Три дня крошки во рту не держал.
          Солдат подумал: «Идти далеко, а всего два сухаря осталось. Грудь – в крестах, да голова на плечах».
– Угощайся, отец.
          Взял старец сухарь и сказал:
– Вот возьми мою суму. Хоть она незавидная, да тебе нужна будет.
          Георгий в раз округлил  «что – к чему», но для формы дивится:
– А что я с ней делать буду? У меня ранец за плечами, да и не привычен я к суме. Ружьё да шпага – доблесть наша.
– Возьми мою суму, и что ни увидишь, только скажи: «Полезай в суму», — все будет в суме сидеть. Штык, конечно, молодец! Но с сумой войне конец.
          Попил старик водички, съел сухарь и ушел, как будто испарился.         
          Солдат развязал кисет, набил трубку ароматным табаком, закурил, да подумал: «Что-то очень тихо – никак за поворотом лихо». Изготовился Георгий – расстегнул суму, да пошел навстречу судьбе, наладив песню удалую:
                Солдатушки, бравы ребятушки,
                Есть у вас родная?
                Есть родная, мать нам дорогая,
                Наша Русь святая.
          Лес ожил. Затрещали сороки, захрустели сухие ветки, раздался воровской свист – и выехали на тракт две телеги, полные душегубов с ружьями да топорами. Солдат остановился, огляделся, пересчитал народец, тихо вздохнул.
– Что служивый замолчал! Видно смерть увидал, – осклабился здоровенный детина в три аршина ростом, размахивая трёхпудовым молотом; и степенно, будто к наковальне, подходя к Георгию. – Буду тебя убивать!
– Что ж безбожник златоустый, полезай в суму капустой, – бросил солдат своё «оружие» на землю. – Эй! Погань мирская, полезайте все в суму!
          И вот один за другим, бросая свой нехитрый инструмент, злодеи, а было их с чёртову дюжину, скрылись в бездонной суме. Лишь босоногий мальчуган, одетый в рваньё, изумленно стоял на опушке леса:
– Не губи, дяденька! Я – пастух Николка, они коней у меня увели. Вот я и решил их выследить. Не губи, дяденька! – И мальчик, заплакав, упал на голые коленки.
– Айда, Николка, подсобишь. – На две подводы погрузили они железки, да суму с шалунами. – Далеко ли твоя деревня?
– Верст десять будет, дяденька-солдат, – отвечал, приладившийся на передней подводе, улыбчивый мальчуган. – Вперёд, Орёл! Вперёд!
          На въезде в деревню стояла кузница, а там летучий отряд жандармерии дознание проводит. Слово за слово – сдал Георгий свои трофеи с рук на руки…
          Третий день настал. Идёт он себе, да идёт, как вдруг заприметил немощного старика при дороге. Третьего уже по счёту.
– Здравствуй, служивый!
– Здравствуй, отец!
– Далеко ли путь держишь?
– Иду, отец, со службы домой.
– Ну, и, слава богу, что отслужился. А не угостишь ли меня водичкой? Да, может сухарь, какой завалялся? – И упал старик на край землицы, с голодухи видать.
          Солдат подумал: «Идти далеко, а всего один сухарь остался. Грудь – в крестах, да голова на плечах».
– Угощайся, отец.
          Старец вынул из кармана карты и протянул их солдату:
– С кем ни сядешь играть, всегда выиграешь, только ими и играй.
– Нет, отец, спасибо. В руки я карт не брал, даже от скуки! А чтобы жизнь человеку коверкать – уволь! Негоже это.
 – А если это – адское отребье, от которого нужно избавиться? – Пряча обратно в карман колоду, спросил старец.
– Видно, знаешь ты то, о чем молчишь. Говори, отец, говори.
– Любая игральная колода будет подвластна тебе, если ты возьмешь её правой рукой, поднесешь к губам, да шепнешь заветное слово. Наклонись, – старик едва уловимым движением губ молвил что-то.
          Попил старик водички, съел сухарь и ушел, как будто испарился.    
          Смеркалось. Солдат развязал кисет, набил трубку ароматным табаком, закурил, да подумал: «Ночь – вестник нечистой силы». Изготовился Георгий – расстегнул суму, да пошел навстречу судьбе, наладив песню удалую:
                Солдатушки, бравы ребятушки,
                Где же ваша сила?
                Нашу силу на груди носили –
                Крест – вот наша сила!
          Приходит он в город поздним вечером, да на заставе стражники в город не пускают. Спрашивает тогда солдат:
– Где ж переночевать-то, любезные мои, прикажете? Не в поле же чистом?
– Вон! По левую сторону от дороги двор постоялый. Но только ты туда не ходи! Нечистая сила там по ночам озорничает. Лучше в поле ложись.
          Небо хмурилось, где-то вдали гремел гром, пошел дождь свинцовыми каплями – всё предвещало бурную летнюю бурю с грозой. Солдат, влекомый положением, шагнул к постоялому двору.
           Здесь он толкнул дверь, разбудив жалостливый колокольчик; зашёл в пустую залу, где вцепившись ногами в пол, замерло семь деревянных столов со скамьями в придачу, да табуретов штук с пяток. Георгий огляделся, крикнул, на всякий случай: «Эй, хозяин!» – Но никто не отозвался. Прошёл солдат к очагу, где едва тлел огонёк, подбросил пару полешек, да присел за стол, положив суму с ранцем на пол, от глаз посторонних.
           Развязал солдат кисет, набил трубку ароматным табаком, закурил, да… «Бим, бим, бом! Бим, бим, бом!» – Будто в барабан, ударили настенные «ходики». Пробило двенадцать.
          Из очага, ровно с вертела, вываливается пара дымящихся чертей, кричат, визжат, да скалятся:
– Вот свежее мясо, а мы-то обыскались. А он – словно мотылёк на свет!
– Огурчик просто! Прямо сейчас на сковороду! – Ухмыльнулся Георгий:
– Вижу я, что жаркое готово! Но начну с языков, думаю, что это самая вкусная часть у такой нечисти, как вы оглашенные!
– Ты – служивый?
– Я – суворовский солдат!
– А–а! Знать, мы не с того начали! Может, в картишки перекинемся?
–Да, что есть у вас, а кромя палёных волос!
– Может, власти хочешь?
– Может злата с серебром? Али жемчугов с брильянтами желаешь?
– Да, вы я вижу, совсем тронулись! Какая же власть без денег? – Дырка от бублика, да и только!
– Хорошо! Твоя взяла! Говори, на чтобы ты, солдат, хотел сыграть!
– А чтобы вашего отродья не водилось больше на просторах российских.
– Вот, теперь ты – дурак! Решил род людской погубить? Мы же не в аду зачаты, а в душах человечьих!
 –А мы на нынешних сыграем! А с теми, что появятся, потом разберёмся! Идёт? Али силушки у вас такой нет?
          Черти подмигнули друг дружке, и один из них сел за стол, доставая откуда-то левым копытцем колоду карт:
– Мы согласны, мы уйдём всем кагалом. Но ты ставишь на кон свою душу.
– Уговор так уговор, но твой приятель посидит пока в моей суме. – Георгий глянул на стоящего чёрта и сказал: «Полезай в суму!»
          В секунду они остались один на один. Поправил солдат кресты, протянул свою правую руку через стол, да говорит:
– Дело серьёзное, давай-ка я на крап проверю твою бесовскую породу.
          Изумился чёрт, сделал вид, что уронил колоду, нагнулся за ней и протянул солдату. Да, по стёртости «рубашки», солдат определил, что колода теперь совсем другая.
          Георгий взял карты правой рукой, перемешал её, а затем сделал вид, что принюхивается, поднес к носу, да молвил слово заветное, а вслух сказал, кладя колоду на стол:
– Пахнут твои бесовские карты полынью, да болью людской. Копыта на стол, зачинай…
          Проигрался чёрт. Вдрызг проигрался, но не горюет он, смеётся:
– Куда ж нам сиротам податься-то теперь? Мы же народец особенный, степенный, миролюбивый, дюже дьявольски боязливый.
– Валите куда хотите! В Париж, Берлин, Вену. Духа чтоб вашего здесь не было! – Вытаскивая из сумы шустрого черта, напутствовал солдат.
– А может в Лондон, Брюссель? Есть ещё Нью-Йорк с Вашингтоном.
– Валите хоть в Иерусалим! Раз, два, три!
           Утром встал Георгий, да пошёл через город домой, в свою деревню. Горожане кланяются ему, народ служивый честь отдаёт, девицы глазками стреляют, мальчишки ладонью по ранцу стучат –  удачу хотят!
           На околице деревни встречает он соседа, уже глубокого старика, Сергия, а тот еле дышит, да речь неслыханную ведёт:
– Несчастный ты, что к нам вернулся.
– С чего это вдруг?
– У нас все скопом умирают, без разбору. Смерть ходит по нашей улице.
– Мои-то живы ещё? – На ходу расстёгивая суму, кинулся он к отчему дому.
– Авось, поспеешь…
           Прибежал солдат, а навстречу ему Смерть идет с косою. Снял он свою суму, да предложил:
– Шла бы, ты, Смерть, отсюда огородами пока я не осерчал.
– Да, кто ты такой, чтобы со мной лясы точить?
– Мы встречались с тобою – и не раз! Так что кругом! Беги покуда…
– Видно, попутал ты что-то солдат, – взмахивая косой, сказала Смерть.
– Полезай в суму, – опередил её Георгий.
           Солдат застегнул суму, открыл калитку и, не заходя в дом, прошёл в сарай. Спустился в погреб и в самом дальнем углу повесил суму на гвоздь.
           Вышел на двор, а там вся родня! Отец с матерью плачут, братья с сестрами плачут, девчонки с мальчишками ревут:
– Где ж ты был Георгий?
           Солдат вытер пот со лба, улыбнулся и твердо сказал:
- Да всякую нечисть гонял...

                Вариант 04.06.2023г.