Хатынь

ХАТЫНЬ

Колокола,
           гудят колокола,
Гудят они печально и сурово.
И ни двора кругом,
                и ни кола,
И на крови не возродилось крова.
Утри глаза,
           остановись,
                застынь,
Здесь отступила смерть перед бессмертьем.
Ой хаты-хаты,
               ой, моя Хатынь,
С расстрелянным,
                испепелённым сердцем.
Ой хаты-хаты,
              ой, моя Хатынь!
Берёзы онемели у поляны…
Здесь не шагнут подсолнухи за тын,
Не вскинут крылья песни над полями.
И не взлетят над тёплой бороздой
Ни смех людской,
                ни вскрик весенней птицы.
Колодец, переполненный водой –
Но той воды здесь некому напиться…
Год 43-й.
                Грудь взрывает крик.
Март, чёрный март над белорусской вёской.
Над временем, как гнев людской, старик
С убитым сыном встал на перекрёстке
Дорог,
           прошитых пулями насквозь.
Плачь, ветер, за подворьями пустыми!
Прислушайтесь:
                скрипит земная ось
Под скорбным пеплом маленькой Хатыни.
Горячая,
              горючая зола.
В глазах – туман от безысходной боли.
Качается огромная Земля,
Спит маленький Яскевич Анатолий.
Ой баю-баю,
              баюшки-баю,
Расплавился твой голосок-звоночек…
Ты в шесть своих недель погиб в бою.
Ой баю-бай,
              спи вечным сном, сыночек.
Родные, спите,
                ваших нет дворов,
Печные трубы-стелы над лесами –
Их 26.
        Стоят среди ветров,
Как 26 бакинских комиссаров.
Пусть будет вам земля, как мать, тепла,
А наша память вечно не остынет.
Тревожные гудят колокола,
И бьётся пульс замученной Хатыни.