Вавилон

Футбол и пара кед на босу ногу,
стишок - на дровнях обновляет путь.
Чему-нибудь учились понемногу,
в итоге выходило - как-нибудь.
А после школы в чём-то полотняном
гоняли мяч в каком-то там дворе,
и жизнь была щедра к вавилонянам,
освоившим нехитрое буре
девчонкам предлагавшим три аккорда.
Родители кричали - по домам!
Июнь звенел, как тоненькая хорда,
в сердцах ещё совсем не старых мам.
Июнь, июнь в черёмуховой пене,
взросление со взглядом старика.
Нам юность - башня, узкие ступени,
тяжёлая отцовская рука
легко ласкала ёжик полубокса -
сынок подрос, он строит Вавилон,
а бабушка шептала - бога бойся,
совсем большой, похоже, что влюблён.
А там уже свидания и танцы,
экзамены, учебники горой
и тихое несмелое - останься,
любовь, любовь, июньский долгострой -
большой пустырь на месте Вавилона,
с которым ты когда-то был знаком.
Там время говорило благосклонно
с тобой одним и тем же языком.
Разрушен. Жизнь, привычная к изыскам,
почти прошла, отстроен третий Рим,
но что теперь нам делать, безъязыким,
не знающим, про что мы говорим.
И вновь июнь, явившийся до срока,
в черёмуховой пене за окном,
да память - неисправленная тройка,
прощальный поцелуй на выпускном.