Командир партизанского отряда 3 часть

             Командир партизанского отряда –               
      « Батя» – Никифор Коляда      

     Г л а в а   ш е с т а я
                Мать – это имя бога на устах
                и в сердцах маленьких детей.
                Уильям Теккерей – англ. писатель.
                I
Концлагерь был «Майданек»* в Польше.
В нём женщину с ребёнком – мать,
(картины нет на свете горше!),
Пнут в крематорий умирать…
Ваш автор видел это фото –
Фашистов-извергов работа…

Судьба такая же ждала
Внять, как звучат колокола,
Если б детишек не успели
Снять со смертельной карусели.
Не взял бы дело в руки Батя –
Погибли б тысячи людей –
Мужчин и женщин, и детей,
Наши родные сёстры, братья…
*В концлагере «Майданек» гитлеровцы
уничтожили полтора миллиона человек –
евреев, цыган, русских…
                II
Запомнится надолго день
Для Елисеево*-села,
Когда с окрестных деревень
Судьба детишек привела.
Прощались все под страхом смерти,
Картина жуткая, поверьте!
Спасти ребёнка молит мать, –
Может ей завтра помирать…
Судьбу не знаем наперёд,
Ведь будущее всё во мгле…
Плач, слёзы речкой на селе…
– «Довольно! Ждёт детей поход!
Немедля с площади всем в лес –
Вдруг прилетит фашистский бес!»
Матрёна в руки власть взяла,
Детей спровадив из села.
*Елисеево – иногда Елисеевичи.
                III
Чтоб дальше нам не повторяться,
Знак восклицательный множа,
Расскажем по-порядку, братцы,
Про одиссею с рубежа –
От Елисеево-села
Нас путь-дорога повела…
И не дорога – направленье,
Что от селенья до селенья.
Тот переход – не марш-бросок,
Хотя есть карта, компас есть,
На два-три дня еды поесть,
Вода…беда – только глоток
На завтрак, на обед, на ужин…
Как бы запас её был нужен!
                IV
Представь, читатель дорогой,
Что это мы пошли в тот путь
Вдвоём, лишь только мы с тобой,
В дни мирные, знай, не забудь!
У автора громадный опыт –
Знает, что взять с собой на день
Всё взвесить, подобрать не лень:
Рюкзак, продукты и палатка,
И котелок, воды чуток
И спальный, как всегда мешок,
Чтобы ночами спалось сладко.
Нет никакой тебе угрозы,
Лишь жалят комары-стервозы…
                V
Теперь, мой друг, закрой глаза,
Забудь, что ты в подлунном свете,
Лети во времени назад
В сорок второй год… рядом дети…
Не две души – почти две тыщи,
Глазами каждый маму ищет…
На ножках тапки-башмаки,
В ручонках с хлебом узелки.
А рядом с ними три девчонки
Уверенность детишкам шлют,
Что через час будет приют
Вблизи селения, в сторонке.
Два километра был длиной
Тот «крестный ход». О, Боже мой…
                VI
Почти две тысячи детей
Богиней видели Матрёну.
Ей надо к ночи поскорей
В походный строй сплотить колонну.
В колонне несколько отрядов –
Дети, что дома жили рядом;
Старший годами – командир;
Ему послушен «детский мир».
Движение в строю – попарно;
Ступня в ступню! Можно не в ногу;
Одну для всех блюсти дорогу!
Привалы часто, регулярно;
Приказ любому: не спеши!
Ритм задают-то малыши!
                VII
Старших ребят было немного.
Они, как будто, персонал.
Без них трудна была б дорога,
Матрёне каждый помогал.

Нёс на себе детишек малых
И обессиливших, усталых.
Связными быть – тоже работа,
Не до седьмого только пота…
Особенно в конце пути,
Когда уж на исходе сила,
А крошек немощность косила,
Да и свои ноги нести…
Здесь только общая картина,
Ох, как была дорога длинна…
                VIII
Июля двадцать третий день.
Ночёвка первая в пути.
Не неженки из деревень –
В лесу привычно им идти.
Но спать в лесу в летней одежде
Малышкам не случалось прежде.
К тому ж роса везде к утру,
Кому же сырость по нутру?
Без сна проходит эта ночь.
А утром сон, но в путь пора.
Как рада солнцу детвора!
Но сон-то не уходит прочь!
Матрёне тоже не до сна,
Но в том причина не одна…
                IX
Каждый отряд должен знать место,
Где ему спать отведено.
Для нужд естественных, известно,
Должно быть всё разделено.
Как в армии – подъём, отбой, –
Всё в жизни девушки впервой –
Матрёне-то откуда знать?
Но выпало вести вдруг «рать»!
А тут от Бати вестовой:
– «Немцам маршрут детский известен.
(Всплыло нежданно, что мир тесен…)
Может вернуть детей домой?»
Немыслим был ответ другим:
– «Изменим путь, но победим!»
                X
Вывод тяжёлый, но простой:
Днём из лесу всем путь закрыт!
И к деревня;м, знать, ни ногой! –
Фашистом с неба будешь бит!..
Пункты питания – забудь…
В лесу питаться чем-нибудь;
Из старшеньких создать отряд,
Как интендантов, говорят.
На первые два дня пути,
Пока на ранних лишь порах,
Есть хлеб в котомках, узелках,
Но сколько дней-то впереди?..
Думай, стратег, всё наперёд,
Труд небывалый тебя ждёт.
                XI
И двадцатитрехлетний вождь,
Богиня в девичьих годах.
Душевную раскрыла мощь,
Взмывает в небо дева-птах.
Полёт её не ради славы
Или бессмысленной забавы,
Свыше назначен подвиг ей:
Спасти жизнь божьих душ – детей.
Итак: движенье только ночью.
Днём тоже, но в лесу густом –
Листья, как крыша, лес – наш дом,
Все убедились в том воочью.
На всё талант Матрёне дан!
Вперёд! К победе, капитан!

      Г л а в а   с е д ь м а я
                Мы будем вечно прославлять
                Ту женщину, чьё имя – Мать.
                Муса Джалиль.
                I               
О, нет же! Автор не забыл,
Долг отдавая героине,
Что у неё надёжный тыл –
Её соратницы отныне.
Простите автора, читатель,
Что он, как золотоискатель,
В древних раскопках ищет суть,
Чтоб истину не отпугнуть.
Скажу, что до последних дней
Покоя мне не даст вопрос,
Меня доводит он до слёз:
Да два десятка бы парней
В том пятитысячном отряде
Девчонкам в помощь? Бога ради…
 
  Вольская Матрёна Исаевна – командир перехода

                II 
Да, впереди была Матрёна.
Она за всё и всех в ответе.
В стремленье к цели непреклонна,
На ней святое – наши дети.
Тогда ведь каждый это знал,
Ответственность не разделял,
Всегда был на своём посту
Даже когда невмоготу.
Варя, как маятник в часах –
Туда-сюда вдоль всей колонны,
Борола с детками препоны,
Гнала от них сомненья, страх.
Сказать высо;ко – попечитель?
Так выше нет! Она учитель!
               III
Тысячи ног потёртых и разбитых
С колючками в уставших тех ногах.
И даже кровь с царапин-ран открытых –
Катя, твой долг, в твоих чудо-руках.
Медикаменты – лишь названье.
В них главное – твоё призванье.
А скорой помощи основа –
Твоё, наш милый доктор, слово.
Место твоё в конце колонны,
Как у военных – арьергард,
И будто нет в пути преград,
Но иногда бывают стоны…
А на стоянках – Боже мой!
Всех пациентов воз с горой…
                IV
К Матрёне снова мои мысли
И восхищение вдвойне:
На тебя тяжести повисли,
Ты ж не готовилась к войне!
Ты постоянно в напряженье,
Как и помощницы в движенье,
Только размах совсем иной,
Опять же – задан он войной.
Все ещё спят, а ты в разведку,
Чтоб без проблем идти вперёд;
Дневной разведать переход;
Взять все нюансы на заметку.
Туда, назад и вновь вперёд
И так утюжить весь поход…
                V
Маршрут – одно, «воздух» – другое!
Стервятники весь день кружат,
То парами, а то по трое –
Охота на малых ребят.
Страх гонит малышей в кусты –
Их не увидеть с высоты!
А фрицы по лесу палят,
В надежде зацепить ребят…
Фу! Пронесло…воспрянем духом…
Вот так не один раз на день,
Особенно у деревень,
Беду детишки ловят ухом…
В этом заслуга тоже Вольской –
Гуманной, скромной, не геройской…
                VI
На третий день горе-пути
Ко всем тревогам новый повод:
В котомках хлеба не найти,
Попутчиком теперь стал голод.
А в тех несчастных деревнях,
Уж обречённых быть в огнях,
Люди последнее давали,
Не зная – выживут? Едва ли…
И умоляли Мотю слёзно
С собою взять у них детей,
От смерти отвести скорей,
Иначе завтра будет поздно.
Колонна Мотина росла,
Детям никто не знал числа…
                VII
Средина лета. Всё в цвету.
Кой-где и ягоды уж есть,
Природа милость дарит ту
Ребятам. Хочется ведь есть!
А вот съедобная трава,
Грибы, но знать надо сперва –
У них же тоже есть секрет:
Бывает съел – и на тот свет
Опасность не бывает ма;лой,
Когда вам кажется такой.
Подорожи своей судьбой,
Даже с натурою уда;лой.
Матрёне долг – сберечь детей,
От глупых отвести затей.

 
Полякова Варвара Сергеевна – учитель

                VIII
Уходят силы с каждым днём.
Условия пути жестоки.
Враг бьёт дорогу артогнём,
Есть ли мученьям детским сроки?
Озёра, речки – вид прекрасный,
Из них пить воду – шаг опасный:
В колодцах, в речках трупный яд,
Даже в озёрах жуткий смрад.
Одно спасенье – ручейки…
Дождей-то не было – жара…
К Двине уже прийти пора,
Расслабиться бы у реки…
А вот и славная река!
Толпа детей у бережка.
  IX
Чу! «Мессеры» крадутся низко
К детишкам, что пьют жадно воду.
Вот показались уже близко…
Дети стремглав от речки ходу.
Сказалась Мотина наука:
Деревья – щит, такая штука…
Не всех от пуль укрыл и лес,
Девчонку ранил изверг-бес.
Ребёнок… Рана… Ой-Ой-Ай!..
Ой, доктор Катя, выручай!
Несложной, к счастью, была рана,
Но огнестрельная – впервые!
Ранения же боевые –
Доктору практика не звана.
                X
Автор знал женщину одну,
Она нас с братом в даль вела,
В ту распроклятую войну,
С Донца до курского села.
Тот переход длился полгода.
И нас кормила мать-природа.
Я буду знать, пока живу,
Нашу съедобную траву.
И нам огонь слал «Мессершмит».
А мы в снегу под простынёй,
С той женщиной одной семьёй,
И потому я не убит.
А мне, если угодно знать,
Та женщина – родная мать.

           Г л а в а  в о с ь м а я
Высшим отличием человека является упорство
в преодолении самых жестоких препятствий.
                Людвиг ван Бетховен.

Величайшая твёрдость и есть величайшее
милосердие.             Лонгфелло – америк. писатель.

                I
Термин – ничейная земля,
Точнее – топи, глушь, болота,
Боготворим мы их не зря –
Там через фронт были «ворота».
Звали их просто – Слободскими,
Как и деревню, что за ними.
Ночами, с некоторых пор
Тут с нашими был «корридор».
Автор не смеет утверждать,
Что было, как предполагалось,
А Вольской, мол, только осталось
Здесь провести детишек рать.
После недельного пути –
За фронт и там – идти, идти…
                II
Дни в передфронтовой проход,
От речки Западной Двины
До самых Слободских ворот,
Матрёне не были видны.
Усталость выше всяких шкал,
Ход как свинец в ноги напхал.
И неожиданная радость:
Ножкой стучит в животик младость!
Мотя себя не узнаёт –
Чувства взлетают выше крыши,
Когда приходит мысль о Мише…
В сторонке и слезу прольёт.
Всё кру;гом будто на планете
Вокруг оси, а ось та – дети…
                III
Проход тех Слободских ворот,
Как путь на горную вершину:
В бездну снесёт неверный ход –      
Тогда жди горькую кручину.
Слава ребятам-партизанам,
Стоявших в жиже по «барханам»,
Точнее – каждый был на кочке,
Передавал груз по цепочке.
Так бережно передавал…
Ведь нет цены ему на свете,
Тот груз бесценный – наши дети…
Такой был в Слободках аврал.
Вы счастливы, на самом деле,
Что тот «конвейер» не узрели.
                IV
Вид у детей был угнетённый,
На каждом личике печать,
Но взгляд, надеждой окрылённый,
Нельзя было не замечать.
Так проблеск солнца после ночи
Ещё не ослепляет очи,
Он пробуждает новый день,
Хоть над землёй ночная сень.
В мокрой одежде, по отрядам,
(уже приучены давно,
что неудобства – так дано),
Собрались за посёлком рядом.
Маскироваться неохота:
Вокруг болота, топь, болота…
                V
Впервые здесь за весь поход,
(Видна ж таки забота Бати!),
Был детский разделён народ –
Малышкам мучитьсят-то хватит!
Совсем пичуги и больные,
(Увы, ведь были и такие),
Дальше поехали в авто,*
Стеснённо, с ветерком зато,
Умчались детки в Торопец.
Колонна же не торопясь,
Болотную минуя грязь, –
Три дня и финиш наконец!
То финиш пешего пути,
А что детей ждёт впереди?..
*Четыре грузовика ГАЗ-АА – полуторки.
                VI
Где точно, вряд ли выяснимо,
Но после Слободских ворот,
От власти только же, вестимо,
Был выдан спецпаёк «на рот».
Он был дороже всех наград!..
Здесь не блокадный Ленинград,
Но над людьми витает голод,
Труднее тем, кто очень молод…
Смоленским детям в этот раз,
Чтоб голод не довёл до драмы,
В сто пятьдесят вместили граммы,
Такой по хлебу был приказ.
Все были рады бесконечно,
Запомнили тот день навечно.
                VII
Снова впервые – без разведки
От фронта надо отойти.
Тем более – устали детки
На фантастическом пути.

Как будто без тревоги ночь,
А каждый другу рад помочь,
В походные так было дни,
Когда казалось – мы одни.
А фронт гремит, он совсем рядом,
Не знамо, что там впереди.
Не расслабляться! Зорко бди! –
Мотя командует «парадом».
Мучит её вопрос такой:
Сколько же деточек со мной?
                VIII
 В дороге было пополненье,
И в деревнях, да и в лесах.
В конце пути – столпотворенье:
Тысяча новых, просто страх…
Правда, не очень измождённых,
Из деревень неотдалённых.
Кто их привёл – снова загадка,
Увы, в учёте нет порядка.
Но далеко ещё конец,
А люди присказку-то знают:
цыплят по осени считают,
Тогда и всем делам венец.
И главное к концу пути –
Достойно дело довести.
                IX
     В природе тишь. А лунный шарик,
     Как нарисован средь ветвей.
     Над ухом зазудел комарик –
     Картина ночи летних дней.
Сидят три девушки-подружки,
Ещё не женщины-болтушки,
А вид-то женский, не мужской,
Но речь мужская меж собой:
     – «Девчонки, помните ль едва,
     Перед войной года за два,
     Три женщины на самолёте
     Мчались в рекордном перелёте?
Их имена во мне, как стих,
Все без фамилий знают их:
Валя, Марина и Полина,
Была у них дорога длинна.
     Мне кажется, что наш поход,
     Как беспосадочный полёт».
     Читатель знай – то слова Моти
     О беспримерном том полёте.

– «Полёт» наш, ласточки-девчонки,
Был только в нашенской сторонке,
И не на крыльях скоростных,
Увы, лишь на своих-двоих.
     Разве у них так ноги пухли?..
     Ведь мы же не старухи-рухли,
     Но плакать хочется невольно –
     К ногам притронуться же больно!
Боюсь пред детками упасть,
Скорей бы превозмочь напасть». –
Сказала Варя чуть не плача,
А у подруг, что, не иначе?
     – «За женский подвиг в облаках
     Носить их надо на руках.
     Их героический полёт
     Во славу Родины войдёт!
Чайкам завидовать грешно.
Как медик, вам скажу одно:
От древности до наших дней
Жизнью рискует люд своей.
     Те героини в том числе,
     То в их крови и в ремесле.
     У нас стезя совсем иная:
     Идём итог не выбирая,
Но божий нам хранить завет –
Для малышей тут смерти нет!
Матрёна, вот такой «полёт»!
И спать! Нас новый день зовёт…»

       Г л а в а   д е в я т а я
Истинное геройство заключено не
в руках , а в сердце и голове.
Герман Мелвилл – америк. писатель.
                Неизвестность – самая мучительная
                из всех пыток.         Альфред де Мюссе –
                французский поэт-романтик.
                I
И наступил он – новый день.
До цели уж рукой подать
Детям смоленских деревень,
Да и тверским тоже, под стать.
Даже встать на ноги сил нет,
В другой бы раз – путь в лазарет,

 

Громова Екатерина Ивановна – медсестра

А нынче же последний бой,
(Но и потом им не домой…).
 – «Дети! Приказ – почти мольба:
Считайте, что вы все бойцы,
Дружные братья, удальцы.
Последний день у нас ходьба!»
Слушая молча, поднялись
И в путь финальный поплелись…
                II
А вот и древний Торопец.
Одноколейка идёт рядом.
В него вошли все, наконец,
Поступью тяжкой, не парадом.
А к ночи перебрались в рощу –
Бьёт гад по городу на ощупь.
Не надо нам в конце пути
Себе кончину здесь найти.
С утра – «бухгалтерский учёт»,
Для тех, кто деток повезёт:
Сколько вагонов заказать
И главное – а где их взять?!
Мои к читателям слова:
Верьте – кружится голова…
                III
Тяжёлый год сорок второй…
Над нами уж висит беда,
Она пришла в наш дом родной,
Фашист считал, что навсегда.
Потери, страшные потери,
Уж в Предкавказье немцы-звери,
«Юнкерсы» стаями на небе,
Разрушен путь, будто и не был.
Всё истребить, сказал удав –
Вокзалы, станции, пути
Под корень бомбами снести
И подвижной разбить состав.
В таком вот сумеречном свете
Решалась эпопея «Дети»…
                IV
За суматохой пеших дней
Упущена одна деталь:
В колонне десять лошадей
Походный скарб тащили в даль.
Для девяти от пуль и мин
Настал конец… жив конь один…
А дети все прошли дорогу,
Никто не отдал душу Богу!
Подсчёт шёл долго, скрупулёзно.
Матрёне отдавали честь…
Все данные должны учесть
В тот час, потом уж будет поздно.
Детей – три тыщи двести сорок,
А взрослых три. Без оговорок…
                V
Детишки радуются все.
Их «самолёт» свершил посадку
И катится по полосе,
Где всё должно быть ровно, гладко.
Но до стоянки длинный путь
И стать нельзя, чтоб отдохнуть.
А надо устранять «поломки»,
Все разгадать головоломки:
Продукты припасти бы впрок;
Медпомощь надо почти всем;
Помыться!!! Тысячи проблем –
Не в школе провести урок…
Такая у девчат страда,
Урок их людям – навсегда!


                VI
В не;быль ушло слово «теплушки».
Читателям дадим мы знать –
В них десять дней дружки, подружки
Старались время коротать.
Вагончик маленький, двухосный,
Размером метров шесть на три.
Удобств в нём – ноль, сквозняк же сносный,
Буржуйка-печечка внутри.
Вагонов ровно шестьдесят.
Для цели не военной, мирной,
Чтоб в тыл свезти много рябят –
Публики глупенькой, но смирной.
В каждой теплушке, говорят,
Было по шестьдесят ребят.
 
                В теплушке было два окошка
                VII
На всех вагонах надпись «ДЕТИ»
Смущала автора давно.
Зверям святого нет на свете,
Кого убить им всё равно.
Потом до автора дошло,
Что знак был нашим ястребкам,
Чтоб взять детишек под крыло,
Дать в воздухе отпор врагам.
Итак, товарный эшелон
Длиной почти полкилометра,
Покинул Торопца перрон,
Тихо пополз, как против ветра.
Он с остановками шёл в да;ли,
Его, бывало, пропускали…
                VIII
Писать в лирической поэме,
Где ж детям отправлять нужду?
Других страданий тьма по теме,
С этим вопросом подожду.
Проще вопрос сей обойти,
Когда на запасном пути
Состав стоит на ветерке,
А кустики невдалеке.
Вопрос ничтожный, бытовой,
Но поле – это ж не вокзал:
Следить, чтоб кто-то не отстал.
А их три тысячи с тобой…
Пусть хоть теперь узнает мир
Какой из Вольской командир.

 .
                Там в небе за их жизнь идёт воздушный бой…
               
                IX
Да, в Торопце были дела
Хозяйственные, бытовые.
Мотя в пути и не ждала
С тревогой встретиться впервые.
Теперь отрядов – шестьдесят,
В каждом почти столько ж детей.
За всеми старшие глядят,
Не выпускают из очей.

Но столько слабеньких детей!
Хуже – больные есть ребята,
Сколько в дороге быть им дней?..
Да будь же ты, война, прокля;та!
О, люди! Хочется рыдать,
Когда не знаешь, что нам ждать!
                X
Матрёна, плакать-то нельзя!
Ты детям бог, а он не плачет.
Тебя боготворят друзья –
Дети родные, не иначе!
И в города, что по дороге,
Шлёт Мотя весточки в тревоге:
«Примите маленьких детей,
Спасите, молим, поскорей!»
И разрыдалась Мотя горько,
Когда ответил город Горький:
«Ждём у распахнутых дверей,
Примем смоленских всех детей!»
Скажите, как не зарыдать
Той женщине, что стольким МАТЬ?!.

           Послесловие
Истинное мужество немногоречиво:
ему так мало стоит показать себя, что само
геройство оно считает за долг, не за подвиг.
              Александр Бестужев-Марлинский –
                русский писатель, декабрист.
Итак, друзья, поэмой этой,
Казалось мне – я всё отдал.
Но это только капля света
И этот взнос ничтожно мал.
     Иду с Матрёной молодой,
     Она мне, как родная дочь.
     Меж нами годы, жаль, стеной,
     А как хотелось ей помочь!
 «Татьяна, милая Татьяна…»
Пушкин воспел свой идеал.
Толстой Лев женщине отдал
Свой сказ, где героиня Анна.
     При всём величии портретов,
     Сквозит у каждой чувство «Я».
     А у Некрасова-поэта –
     У русских женщин флаг – семья.
Ради семьи, ради детей,
Превозмогая страха гнёт,
О жизни позабыв своей
«…в горящую избу; войдёт…»
     Портрет Матрёны здесь сполна:
     Из русской избы, что в огне,
     К детям теплом вознесена,
     Не отдала их сатане.
С двумя такими, как она,
Что помогали ей во всём,
Назвали подвиг свой – трудом,
Сельская скромность здесь видна.
     А люди всё о них забыли
     И подвиг их не оценили,
     А вспомнили тогда о них,
     Когда нет героинь в живых.
Как могло быть – никто не знает,
Но подвиг Вольской вдохновляет
Теперь Донбасс на смертный бой,
Матрёна! С нами образ твой!



    Нас посещают ангелы, но мы узнаём о них
     лишь после того, как они отлетают прочь.
                Джордж Элиот – английская писательница.