Письмо двадцать восьмое

Я меняла людей, квартиры и города. Я меняла вкусы к еде и манеру речи. Часто путала, пятница или среда. Вместо звёзд по ночам зажигала свечи. Я бежала от боли и горькой тоски, говорила на ломаном иностранном. Не понимала, мигрень бьет в затылок или в виски. И обычное дело часто считала странным. Я плела себе косы, потом обрезала каре. Я носила мужские толстовки и мини-юбки. Я светилась от счастья и снова была в хандре. Я с больших кораблей пересаживалась на шлюпки. Я меняла своё лицо, походку и правду, крест срывала с груди и бросала в топку. Я порой блефовала, имея козырную карту. А порой с пьедестала спускалась робко. Часто было, кричала на пол столицы, а потом в полголоса плакала дома. Я была королевой, императрицей! А потом не имела даже знакомых. Я творила себе огромные перемены, так абсурдно даже реки течения не меняют. Но любовь к тебе оставалась всегда неизменна, потому что сердцу, родной мой,
не изменяют.