Чудеса Уолт Уитмэн

ПОЧЕМУ! кто берет многое от чудес?
Что до меня, Я не знаю ничего другого, кроме чудес,
Иду ли Я иду по улицам Манхэттена,
Или вперяю свой взор над крышами домов вперед к небу,
Или иду с босыми ногами в протяжность отмели, прямо в край
воды,
Или стою под деревьями в зарослях,
Или говорю днем с любым кого Я люблю, или сплю ночью в кровати с
любым, кого Я люблю,
Или сижу за столом за ужином с моей матерью,
Или смотрю на незнакомцев, напротив меня едущих в экипажах,
Или смотрю медовых-пчел, занятых вкруг улья, от летнего полудня,

Или животных, кормящихся в полях,
Или птиц — или чудесность насекомых в воздухе,
Или чудесность солнца-заката— или от звезд, сияющих так тихо
и ярко,
Или изысканный, деликатный, тонкий изгиб от новой луны в весну;
Или иду ли Я среди тех, кого Я люблю больше, и кто любит меня больше—
механиков, лодочников, фермеров,
Или среди ученых—или для вечера—или для оперы,
Или стоя долго довольно, наблюдая за движениями механизмов,
Или восславляя детей в их спорте,
Или восхищающий вид совершенного старца, или совершенной старой
женщины,
Или больных в госпиталях, или мертвых, взятых для погребения,

Или мои собственные глаза и фигура в стекле;
Замечены, вместе с остальными, все до одного, для меня чудеса,
Собой указуют — и все же, каждое отдельно и на своем месте.

Для меня каждый час от света и тьмы есть чудо,
Каждый кубический дюйм от пространства есть чудо,
Каждый квадратный ярд поверхности от земли распростерт
тем же,
Каждый фут архитектуры полнится с тем же;
Каждое копье травы — очертания, конечности, органы мужей и жен,
и все, что совмещает их,
Все это для меня несказуемо совершенные чудеса.

Для меня море — обновляемое чудо;

Рыбы, что плывут — скалы — движение волн — корабли,
с мужами в них,
Какие странные чудеса там увидены?





MIRACLES

BY WALT WHITMAN

WHY! who makes much of a miracle?
As to me, I know of nothing else but miracles,
Whether I walk the streets of Manhattan,
Or dart my sight over the roofs of houses toward the sky,
Or wade with naked feet along the beach, just in the edge of the
water,
Or stand under trees in the woods,
Or talk by day with any one I love—or sleep in the bed at night with
any one I love,
Or sit at table at dinner with my mother,
Or look at strangers opposite me riding in the car,
Or watch honey-bees busy around the hive, of a summer forenoon,


Or animals feeding in the fields,
Or birds—or the wonderfulness of insects in the air,
Or the wonderfulness of the sun-down—or of stars shining so quiet
and bright,
Or the exquisite, delicate, thin curve of the new moon in spring;
Or whether I go among those I like best, and that like me best—
mechanics, boatmen, farmers,
Or among the savans—or to the soiree—or to the opera,
Or stand a long while looking at the movements of machinery,
Or behold children at their sports,
Or the admirable sight of the perfect old man, or the perfect old
woman,
Or the sick in hospitals, or the dead carried to burial,


Or my own eyes and figure in the glass;
These, with the rest, one and all, are to me miracles,
The whole referring—yet each distinct, and in its place.

To me, every hour of the light and dark is a miracle,
Every cubic inch of space is a miracle,
Every square yard of the surface of the earth is spread with the
same,
Every foot of the interior swarms with the same;
Every spear of grass—the frames, limbs, organs, of men and women,
and all that concerns them,
All these to me are unspeakably perfect miracles.

To me the sea is a continual miracle;


The fishes that swim—the rocks—the motion of the waves—the ships,
with men in them,
What stranger miracles are there?